Развязать язык можно любому. Пытки займут несколько часов, а то и весь день, а времени у меня кот наплакал.

– Ну и гворн с тобой.

Я всадил кинжал в сердце пироманта. Эльф вздрогнул и затих.

Пытать воинов смысла нет, они мелкие сошки. От того, что я узнаю, навёл ли работорговцев на нас налоговик, не изменится ровным счётом ничего. Не буду же выслеживать Гелира в городе. Покину Ластириос, как только найму проводника и пополню припасы.

Я притащил парализованных воинов к холму и свалил друг на друга, обыскав. В результате разжился десятком серебрушек и полусотней медяков. Кто-то из нечистых хрипло матерился, судя по интонациям, кто-то молил о пощаде. Извините, ребята, не сегодня. Ножом начертал вокруг живой горы два круга, вписал между них магические символы. Ловушка готова, дело за приманкой. Достав свиток с боевым заклятием, сконцентрировался на магической формуле, мысленно воспроизводя её, влил айгату в лист пергамента и произнёс слово-активатор, указав рукой на кучу шевелящихся тел. Из свитка с оглушительным хлопком вылетел жёлто-оранжевый огненный снаряд и врезался в воинов. Бурнусы занялись пламенем, моментально скручивалась ткань, обнажая раскаляющиеся от жара доспехи. Металл загорелся и спустя пару минут начал плавиться, защитные амулеты на шеях, в браслетах и шлемах лопались перезрелыми плодами, запахло палеными волосами и плотью – чернеющая кожа слезала с лиц и открытых рук. Крики сгорающих заживо почти перекрывал гул огня, поднимающегося к небу на добрых пять метров.

Порой ненавижу себя за такие поступки, и успокаиваю, повторяя точно мантру – иначе нельзя. Призыв старшего лоа, покровительствовавшего некогда племени троллей и настроенного враждебно – с чего злому духу относиться ко мне по-другому? – требует огромного количества энергии для создания прохода из Серых пределов в мир живых. Чем сильнее лоа, тем больше разумных необходимо принести в жертву. Выгорающие до костей лица приснятся мне потом, а сейчас я должен сосредоточиться на имени призываемой сущности. Ради сестры, Смуглянки, дриад – всех, кто мне дорог.

Не очень-то ты отличаешься от меня, если разобраться. Возможно, потому, что мы единое целое?

– Кыттакум! – вознёсся к небу вместе с жирным дымом жертвенного костра зов. – Приди, Поедатель Пепла, на пир!

В потемневших небесах сверкнула яркая вспышка, с севера задул холодный ветер. Будь я человеком, поёжился бы, как раньше, до становления мастером теней. Испугавшись имени, притих огонь, пресеклись крики. Шумело море, накатывая на берег волну за волной, но и оно, казалось, умерило напор. Травы легли, кланяясь приходящему в мир смертных гостю из Серых Пределов.

Над костром из дыма, обрамлённого маревом, соткалось нечто. Ясно различались взмахивающие крылья и шесть тонких суставчатых лап. Чудовище упало на гору обугленных, подёрнутых пеплом трупов, вогнав в мёртвую плоть когти, после чего выпрямилось, частично скрытое тёмной вуалью из дыма и колеблющегося горячего воздуха. Порывом ветра дым отнесло в сторону, открыв высокую, около двух с половиной метров, фигуру тролля в длиннополом плаще из плотного, жёсткого материала. Руки не выделялись под одеждой, наводя на мысль об их отсутствии, на верхнюю половину лица был надвинут капюшон.

Старший лоа прибыл в мир живых, угодив в силки. Символы и круги на земле налились багровым светом, свидетельствуя о срабатывании барьера, отсёкшего пришельца от Серых Пределов. Дух заключён в невидимой астральной камере.

Синекожий повёл головой, осматриваясь. Не увидев никого, кроме меня, он зацокал языком, точь-в-точь мой знакомый шаман. Агрессии не проявлял, правда, это не значит, что он собирается провести остаток ночи за мирной беседой. Я уже влил айгату в следующий магический свиток, зажатый в кулаке. Алмазная Колесница Истины одно из мощнейших боевых заклятий имперских магов, предназначенное для борьбы с астральными сущностями, проще говоря, духами. У старшего лоа, угодившего под действие знаменитой «скалки-убивалки», напрочь пропадёт желание драться. Да и сам лоа исчезнет, разорванный на мириады клочков. Выдержит натиск заклятия лишь могучий дух. Кыттакум, владыка летающего ската Гархара и бывший покровитель ксаргского племени лесных троллей, таковым является. Его мощная аура элементального лоа давит даже на меня. Обыкновенного смертного, окажись он поблизости, ментально раздавит, заставив валяться на коленях и скулить от ужаса. Теневые духи в страхе разлетелись от лоа.

– Стой-стой! – поспешно выставил перед собой суставчатые, закованные в хитиновую броню руки с длинными когтистыми пальцами Кыттакум. Плащ распахнулся, явив широкую грудь, плоский живот и кожаную набедренную повязку. На коже горели красно-чёрные полосы колдовских татуировок, напоминающие языки пламени. Вкрадчивый голос, прозвучавший в моём сознании, не ассоциировался с владыкой духов. – Не направляй в меня ту штуку. Давай поговорим!

Что-то новенькое. До сих пор никто не предлагал мне переговоров, первое свидание с духами начинается обычно с их укрощения. Хитрый босс Гархара тянет время, составляя план боя? Свиток напитан духовной энергией. Слово-активатор, жест, и на старшего лоа со скоростью мчащегося экспресса обрушится поток вредоносной айгаты. Барьер не даст ему увернуться.

– Слушаю.

– Я знаю тебя. Ты Владыка Теней, скормивший тёмным духам сына Йига. Серые Пределы затрясло, когда Предвечная Тьма поглотила его. Не хочу с тобой сражаться. Мы можем договориться, зачем убивать меня?

Да тут дело не в заклятии. Старший лоа боится, что его постигнет участь Серого Змея, призванного тролльими шаманами при осаде имперской пограничной крепости и благополучно отправленного мною в Предвечную Тьму. Зауважали меня в мире мёртвых. Ещё бы! Абы кто не победит старейшего лоа, стоящего над старшими вроде босса Гархара. Кыттакум не использует уловки, он пытается уцелеть.

– Твоя сила приумножит мою, – пожал я плечами. – Я недоволен тобой. Ты наказал Гархара за службу мне, а я не люблю, когда причиняют вред моим духам.

– Не знал, что это летающее недоразумение служит победителю старейших. Больше никогда не трону его. Да будут свидетелями Владыки Серых Пределов.

Жители мира мёртвых любители обмануть неопытного шамана и вообще смертных, но почти никогда не преступают своих обещаний. Призывая в свидетели Владык, они твёрдо намерены придерживаться своего слова. Нарушителя ждёт незавидная судьба. В лучшем случае его основательно потреплют, лишив влияния, в худшем сожрёт старейший лоа.

– Разумеется, не тронешь. Тот, кого нет, не способен никому навредить. Назови причину отпустить тебя. Обещание не наказывать Гархара не в счёт.

Лоа задумался, опустив голову. Затянувшаяся пауза мне порядком надоела – солнце вот-вот взойдёт.

– Если нечем выкупить своё существование, умри.

– Нет! Погоди. Ты сможешь призывать Гархара, когда тебе заблагорассудится, великий колдун. Вдобавок, я приду на помощь по твоему зову. Могу с моей свитой. Один раз. Я, хотя и утратил племя, поклонявшееся мне, всё ещё могуч. Не родился железошкурый, способный выстоять против меня.

Хвастун, набивающий себе цену. Не сталкивался ты с паладинами, вот и поёшь о собственной непобедимости. Справедливости ради надо признать, роскошное предложение. В моём распоряжении окажется орда злых духов! Ангелам и их чемпионам они не противники, зато простых смертных изничтожают в неограниченных количествах. Впрочем, я и сам справлюсь с армией воинов.

– Много пользы от своры трусливых духов, – хмыкнул я пренебрежительно. Лоа тоже подвержены страху. Сойдясь с заведомо сильнейшим противником, они ретируются, пытаясь сохранить своё жалкое существование. – Я призову тебя со свитой когда мне угодно и сколько мне угодно раз. Ты будешь беспрекословно повиноваться мне и последуешь за мной, куда прикажу. Скажу стеречь пещеру – останешься в ней, пока не вернусь, пусть даже через тысячу лет. Скажу оберегать человека – пожертвуешь всей своей свитой, чтобы спасти его.

– Но я не… – попытался протестовать Кыттакум.