Вчерашним вечером Теодор ушел через выручай-комнату в поместье Малфоев. Каждый знал, что Малфой теперь предатель. Вместе с его мамашей. Милли слышала, как Тео рассказывал, что Люциусу крепко влетело после того, как Нарцисса и Драко перебежали на сторону Ордена. Также Теодор высказывал свои сомнения в сторону Снейпа, но озвучить их публично все же не решался. Милли ненавидела его в такие моменты.

Милли начала переживать о том, как бы кто-то не заметил, что Тео нет уже сутки, как прозвучал общий сбор. Взглянув на часы, Милли простонала: «Ну и зачем им понадобилось их так поздно собирать?!» Она ненавидела Снейпа с его глупыми новыми уставами. Амбридж была куда приятнее.

Ровным строем, как чертовы солдаты, они прошли в главный зал. Гарри Поттер в Хогвартсе. Милли это мало волновало, потому что Теодор так и не появился. Это ее пугало. И когда Темный Лорд сообщил всем и каждому, пробираясь в их разум, но не присутствуя лично, что сражаться за Поттера бесполезно, Милли предложила выдать его. За это слизеринцев вывели из игры. Милли ненавидела это войну, но...

...но ей было абсолютно все равно, потому что в школе не было Тео.

- Адеско Файр!

Как только Винс произнес заклинание, Тео понял, что надо к чертовой матери сматываться оттуда. И ладно бы Винс произнес это единожды, так нет! Трижды. Предатель Малфой ошалевшим взглядом смотрел на них. Он не мог поверить, что они решились использовать Адеско Файр – заклинание, о котором и подумать страшновато. Тео тоже не мог поверить.

Тараканьи бега по выручай-комнате от адского пламени не привели ни к чему. Кроме того, что загнали Теодора Нотта в угол. Он стал забираться на груду вещей. Чем выше, тем труднее было дышать. Ото лба к виску и вниз по щеке тонкой струйкой сбегал пот. Огонь палил так, что дорогие туфли слизеринца начали плавиться.

И когда Нотт стал бояться огня? Наверное, в тот самый момент как его штанина загорелась. Он издал протяжный вопль, но потушить штанину не мог. Руки были заняты тем, что держались за выступ. Икру начало больно жечь, и из собственного опыта Тео знал, что та покрывалась красными наливными волдырями. Он уже сталкивался с ожогами.

Когда-то в детстве, он практиковал заклинания, и у него немного не получилось с Левиосой (как позже не получится у Финнигана). Только вот в Теодоре было намного больше магии, а потому взрыв обжег ему руки и лицо. Ему не было страшно, да и особой боли из-за шока он почувствовать не успел. На взрыв прибежала мама, и залечила все его ожоги. Это было детство с ошибками, взлетами и падениями.

Это было его безмятежное детство, которое оборвалось, когда воскрес этот безносый ублюдок. Сначала это затрагивало мишку Тео только косвенно. А потом их с Малфоем запрягли невыполнимыми заданиями. И если бы у Теодора Нотта было немного меньше собственного достоинства, он бы свалил вместе с Малфоем. Но не свалил. Он не предатель. Теперь он просто неудачник. Неудачник, который только что провалил все задания Волан-де-Морта. Неудачник, который ненавидит эту чертову войну.

- Хватайся, – сказал Драко Малфой, протягивая ему руку. Он сидел на метле. Это было спасение. Но Теодор Нотт никогда не возьмет руки предателя. Поэтому он только фыркнул. – Не глупи! Ты умрешь.

- Да я лучше сдохну.

О чем думает человек, перед смертью? “То, что жизнь проносится перед глазами – брехня полная!” – сказал бы Теодор. Он перед смертью думал о том, что больше Ноттов в мире не будет.

- Реддикулус!

Кошмар, посетивший Молли Уизли однажды вернулся вновь. Перед этой, с виду сильной, женщиной лежал мертвый мальчик. Как уже было когда-то.

Миссис Уизли хорошо помнит, как, однажды, разбираясь в доме Блэков, она наткнулась на боггарта. Самым страшным кошмаром в ее жизни оказалась смерть близких. Не менее получаса она рыдала над телами своих детей и мужа, которые менялись после каждой попытки превратить боггарта во что-то смешное. Боггарт, казалось, смеялся над ней. И она, вероятно, сидела бы так еще очень долго, прежде чем Римус Люпин бы ей не помог.

И теперь, стоя перед телом мальчика, так похожего на нее саму, она пыталась превратить его. Молли было абсолютно уверена, что перед ней всего лишь боггарт, а не ее родной сын. Вот только, сколько ни произноси она заклинание, картина перед ней не менялась. Женщина упала на колени.

Рыжие волосы, закрытые веки, веснушки, покрывающие все лицо, совсем мальчишеское лицо с легким пушком на щеках и подбородке. Можно было бы подумать, что он спит. Тепло еще не покинуло тело мальчика. Вот только он не дышал. И сердце его не билось.

Ком стал в горле, слезы навернулись на глаза, весь мир внезапно стал тихим и неподвижным. Сердце Молли сделало тройное сальто и с болью перевернуло все органы в ее организме. Мальчик, лежащий перед ней, не был боггартом. Женщина закрыла глаза, силясь не заплакать. Она не заплачет.

Ее маленькому Ронни, маленькому мальчику едва исполнилось семнадцать. Он познал в жизни много неудач, но и взлетов тоже. Пусть он не был самым умным в семье, не был самым красивым или остроумным. Он не отличался ничем, но он был ее сыном. И она любила его. И она никогда не думала, что похоронит одного из своих детей.

Молли Уизли ненавидела эту чертову войну.

- Силенцио!

Заткнул Драко Поттера. Он больше не мог этого слышать. Поттер рассказывал о том, что узнал из воспоминаний его крестного – Северуса Снейпа. Драко, конечно, и раньше знал о любви дяди Северуса к маглорожденной ведьме Лили в-девичестве-Эванс Поттер, но таких подробностей просто не хотел слышать.

Его любимый дядюшка упрашивал своего врага стать предателем ради женщины. Ради женщины, которая его никогда не любила. Ради женщины, которая выбрала другого. Он пошел против своего хозяина ради любви всей своей жизни.

Конечно, Драко тоже пошел против Темного Лорда, но... Тут другое. Снейп изначально придерживался взглядов Тома Реддла. Для него все волшебники маггловского происхождения были грязнокровками. Отвратительными, дурно пахнущими грязнокровками. Все. Кроме одной. Единственной и любимой. Лили. А вот Драко изначально был против красноглазой змеюки. И кровь для него не имела значения. Хоть он этого и не показывал.

А еще Драко ненавидел Поттера за то, что тот совершенно не умеет пользоваться окклюменцией. Его познания в этом разделе беспалочковой магии, основанной на ментальном уровне, настолько ничтожны, что, не имея особых навыков в легиллеменции, Драко без проблем проник в голову героя всея магического Лондона. О чем сразу же пожалел.

В голове Поттера вертелся как уже на сковородке один и тот же фрагмент. Снейп падающий на колени перед мертвой любимой женщиной, на фоне плачущий мальчуган с отметиной на лбу. И слезы на глазах крестного. Драко не мог не поставить себя на его место. Смерти Гермионы он бы не пережил. Обрести и потерять. Боль захлестнула Драко с головой.

Самое интересное, что, капнув глубже, Драко узнал, что Поттер – хоркус, и должен умереть. Вот только почему-то их обоих это волновало в последнюю очередь. И только когда Малфой-младший капнул еще глубже, он понял, почему это не волнует Поттера. Поттер боится потерять Мелкую Уизли, так же как и сам Драко боится потерять Грейнджер, и как Снейп в свое время боялся, но все же потерял Лили.

В этот момент Драко был абсолютно уверен, что Поттер, Снейп и он сам ненавидят эту чертову войну одинаково.

- ПРОТЕГО! ПРОТЕГО!! ПРОТЕГО!!!

Вам известно, что заклинание “протего” не спасает от Авады Кедавры? Панси Забини только что на собственной шкуре убедилась, что не спасает.

Зеленый луч, пущенный Белатриссой Лестрейндж, летел в Блейза Забини, ее законного мужа. Панси смотрела на этот зеленый луч, для которого три ее довольно мощных “протего” стали как с гуся вода. Она почувствовала себя беспомощной и бесполезной. Еще пара секунд, и Блейз умрет на ее глазах. Панси не могла этого допустить.