Еще три стакана мы пили за Поттера. В голове уже образовалась каша, и плыло перед глазами. Но вы не поверите, что произошло дальше. Я думал, мне это снится. Вскочил Забини.

- Дорогая моя Панси, – начал он, – ты не можешь себе представить, как сильно я люблю тебя! Я боготворю тебя! – он рухнул на колени и прижался лбом к её коленям. – Душа моя, если ты уйдешь от меня, я умру! – теперь он вскочил на стул. – Прости любовь моя, что для объяснения своих чувств я использую маггловскую литературу, но послушай! «Если все прочее сгинет, а ты останешься – я еще не исчезну из бытия; если же все прочее останется, но не будет тебя, вселенная для меня обратится в нечто скромное и чужое, и я уже не буду её частью»1! – Панси едва сдерживая слезы, стянула Блейза со стула, и обняла.

Мы еще выпили, и теперь все парни смотрели на меня. То есть как? Теперь я что ли? Осушив десятый или одиннадцатый бокал огневиски, я встал и посмотрел на Грейнджер, еле сфокусировав на ней взгляд.

- Дорогая Грейнджер! – сказал я, и не узнал свой голос. Когда я последний раз так напивался?! Гермиона посмотрела на меня округлившимися глазами. – Знаешь, я всю жизнь мечтал назвать тебя Гермионой и поцеловать. Ты знаешь … – я не знаю, чтобы я еще ей сказал, но он вскочила и заткнула мой рот поцелуем. Что это на неё нашло? А впрочем, не важно! Я поцеловал её в ответ.

- Принеси мне сока, – попросила она, когда поцелуй закончился. И я пошел за соком. Пошатываясь, спотыкаясь, но пошел. У бара стояла светловолосая девочка со странностями. Из Ревенкло. Так. Имя. Полунна. Надо воспроизвести вслух её имя. Хм.

- Здравствуй Драко! Твоя голова так и кишит мозгошмыгами! – сказала она.

- А, Лавгуд! Да, и не только мозош … моз ... Ну ими короче! – она смотрела на меня с улыбкой, и я спросил, что такого интересного она во мне нашла.

- Хочешь я тебя отрезвлю? – я закивал, и комната поплыла перед глазами. Потом она коснулась кончиками пальцев моей головы, опьянение сошло на нет. – Кстати, Гермиона тебя больше не ненавидит. Но переживает из-за чего-то. Наверное из-за ночи. Дай ей время подумать. Хорошо? – я снова кивнул, и Луна вышла из трех метел.

[1] Э. Бронте « Грозовой перевал» – переделанная цитата.

====== 15 ======

Жизнь не такая, какой мы хотим её видеть.

Она ужасна. Неидеальна. Страшнее атомной войны.

Пора бы снять розовые очки и самому увидеть это.

- С тех, как ты выразилась, радостных событий прошло два дня, а я до сих пор не могу отойти от ухаживаний твоего помолвленного друга Поттера! – воскликнул я, когда Грейнджер завела шарманку о том «как же все замечательно складывается». И Джордж (или как там его?) с Ангелиной, и Гарри с Джинни, и Фред с Кети, и Блейз с Панси, и Малфой больше не язвит. Тьфу. Уже поперек горла эти гриффиндорцы стоят.

После той попойки, Панси и Блейз неразлучны настолько насколько можно. Слава Мерлину, что у них пока все хорошо. Ну не считая маленькой обиды. Такой крохотной, что Панси не разговаривает с Блейзом. Но это не важно. Сейчас у них все хорошо, относительно прошлого. А мало ли что может произойти в ближайшее время. А еще мы с Поттером начали всячески друг друга избегать, ибо тот напился в щи, и лез ко мне целоваться. Фу!

- Малфой, прекрати ныть! Он был пьян, с кем не бывает? Кстати, о пьянстве! Как ты так быстро протрезвел? – спросила Грейнджер, слезая с подоконника, и садясь на диван рядом со мной.

- Это все Лавгуд! – сказал я загадочно.

А вообще мы с Полумной уже давно друзья. Она младше нас на год, но каким-то мистическим образом попала на наш курс. Как так произошло, вообще не представляю. Но я не спрашивал, а она не рассказывала. А вообще подружились мы на четвертом курсе, во время бала.

В тот вечер я психовал, что Грейнджер пришла на бал с Крамом. Какого черта он может пригласить грязнокровку на бал, а я не могу?! Луна тогда заметила мои терзанья, и сообщила мне, что моей Грейнджер этот… хм… назвала она его как-то странно... а впрочем, не важно. Она сказала, что гриффиндорке Виктор Крам не нравится ни капельки. Я поспешил узнать, откуда такая информация, пропустив мимо ушей, что она назвала её «моей Грейнджер». После чего она мне доступно объяснила, что видит ауру людей, и их чувства к другим.

Тогда я лишь фыркнул. Но к концу года убедился в правдивости её слов. После пятого курса я даже пригласил её в Малфой-мэнор на каникулы, но она на меня дулась из-за инспекционной дружины.

Я даже позволяю ей называть себя Хорьком. Потому, что она произносит это, не стараясь обидеть. Ну и еще потому, что я порой называю её Психуной или Полоумной.

А теперь к вопросу о Грейнджер. Когда я сообщил ей, что это все Луна, челюсть гриффиндорки упала на пол. Она смотрела на меня, опешив.

- Ну-ка повтори! – сказала она после раздумья.

- Это благодаря Полумне Лавгуд.

- Не верю.

- Не верь.

- Черт, Малфой, это правда? – я кивнул. – А её ну… дар… Это тоже правда? – я встрепенулся.

- Какой дар? Кто тебе сказал?

- Луна.

- Значит правда. Ладно, Шерлок, пошли на завтрак, – сказал я, встал с дивана и протянул ей руку, которую она сразу же приняла и тоже встала.

- Ты знаешь о Шерлоке? – спросила она с расширившимися от удивления глазами.

- И Шерлока и Ватсона. Скажу даже больше, я знаю все произведения этого автора.

- Он был маглом!

- Хей, Грейнджер! – сказал я обнимая её одной рукой за талию. – Полегче! Он был величайшим волшебником! И моим предком! Артур Конан Дойл – это его псевдоним. На самом деле Герпион Салазер Малфой, названный в честь великого Салазара Слизерина.

- Оу, мои извинения.

На завтраке Грейнджер, как повелось с пятницы, уселась между Блейзом и мной, и поэтому, когда к Забини прилетела сова, от принесенного послания которой у моего чернокожего друга чуть не случился инфаркт…. А в прочем я потерял мысль. Короче Грейнджер узнала, что находится в письме первой, и погрузилась в долгие раздумья. И только вечером вышла из этих раздумий.

- Я знаю! Закричала она и кинулась мне на шею. Когда я спросил, что такое стряслось, она попросила отвести её к Блейзу немедленно. А что мне, собственно говоря, оставалось делать? Любой каприз для милой сердцу дамы.

Увы, увидев его, она сразу же накинулась с объятиями и требованиями.

- Блейз, срочно дай мне то письмо! – от упоминания письма он снова побледнел. Я заглянул в текст письма, через плечо Грейнджер.

«Сын!

Я хочу сказать, что тебе пора бы уже найти невесту. На осенний бал в Хогвартсе ты должен прийти с ней. Если на бал ты придешь один, мы с Филипом сами найдем тебе невесту. Удачных поисков.

Мама.»

- Ты должен сделать Панси предложение! – воскликнула она радостно. Эх, Грейнджер, какая ты наивная.

- Гермиона, ты спятила. Во-первых, Панси на меня обижена. А во-вторых, я не уверен, что хочу связать с ней жизнь. Точнее конечно хочу, даже очень! Но не уверен, что смогу.

- Но ты же любишь её!

- Конечно, люблю, Гермиона! Всем сердцем люблю, но… Это все сложно. Мы не женимся на тех, кого любим. Я, Панси, Драко, Кети, Нотт, Гойл, Кребб. Мы – дети своих родителей. Хочешь, я расскажу тебе? Я люблю Панси, а она меня. Но кто знаешь, может завтра ей придет письмо, что она обручена с Гойлом. Господи, Грейнджер, мы тоже любим! Но судьба свяжет нас не с теми, с кем хотелось бы. Ты понимаешь? Грейнджер, мы дети своих родителей. – Сказал Блейз, совершенно убитый.

Гриффиндорка притихла, и у меня появилось время подумать. Все что сказал мой чернокожий друг сейчас, я знаю с детства. Мне найдут невесту, я женюсь, у нас родится наследник. Затем, своему сыну я найду невесту, и так будет продолжаться, пока род Малфоев не прекратится. При этом меня никто не спросит, хочу ли я жениться на той, что мне нарекут. Да я слова не посмею сказать! И останется Гермиона Грейнджер в моей памяти девушкой, которую я любил. Люблю. И буду любить. Через пятнадцать лет я стану мрачным, озлобленным на мир, замкнутым в себе. У меня будут воспоминания о том, что была в моей жизни девушка, с шоколадными глазами и непослушными волосами. И то, как я потерял её. Как она вышла замуж. Родила детей. Стала счастливой.