Маша Владимирова Рыбный день Стихотворения © Владимирова М., 2018 © Каржакова М., (илл.), 2018 Итхис Видимо, я родилась рыбой. Видишь мои изгибы, не обоснованные евклидовой геометрией? Видишь мой блеск, на солнце обманчиво яркий? А ты одновременно приманка, рыбак и суша: одинаково гибельный во всех трех ветхозаветных ипостасях. Как я могла на месте остаться? я не золотая, меня тянет к тебе, магнитом; мы могли бы вместе разделить мой однокомнатный аквариум. Но твоё течение, слишком холодное, непригодно для моего комфортного проживания, другое дело земля обетованная. Знаешь, каждая рыба немного Иисус: я помню вкус греха, сочный как яблоко. И пусть моей эре приходит конец и венец передается водолею, я не сожалею о проведенном с тобой времени: в моём измерении рыбы изначально были созданы холоднокровными. Среда обитания Городу Отпусти меня, город. Город, Ты был слишком давно мне дорог. Я в твоих магистралях, город, Так боюсь потерять себя. Я глотаю твой грязный воздух — Я задумалась слишком поздно, Что в твоих бесконечных стройках Не смогла полюбить тебя. Отпусти меня, слышишь? Слышишь, На твоих чуть покатых крышах Сонмы ангелов чутко дышат, Забирая чужую грусть. В твоих венах бензин и копоть, Ты смешал в себе мёд и дёготь. Отпусти меня, милый город. Я уйду незаметно пусть. Пьяные А пьяные пятиэтажки падали в прелые листья. Лица лениво лились на сырые холсты. Холодом клёкот хохлатой неведомой птицы Плавно укутал сожжённые мной мосты. Я наблюдала неспешно назревшие ссоры, Сны и скандалы соседних по дому семей. Думалось: дышат дырявые грязные шторы, Шубы и шали когда-то ушедших людей. «Мне городские приелись пейзажи…» Мне городские приелись пейзажи: Серые дома, серый асфальт, серые люди; Ты забываешь не то что друзей, а даже Собственные имена. Всё остальное – прелюдии К тому, что случиться с тобой, возможно, не в праве. Но если я завтра умру, то кто тогда Подарит тебе часы в золотой оправе, Которые отмеряют оставшиеся года? А на них всё меньше и меньше числа — Однажды им суждено остановиться совсем. Я подбираю слова в семантических полях. Смысла Пусть в этом мало, но всё же чуть больше чем Ничего. Только нам и этого не хватает. Время неумолимо тянется вспять И на ресницах, как снег в помещении, тает. Но наш Карфаген всё равно никому не взять. Я стою перед Рубиконом [автострадой] В нерешимости, без приказа и желания переходить. Сказала же – мне осточертели городские пейзажи. Теперь твоя очередь говорить. «Дороги манят, зовут, пленят…»
Дороги манят, зовут, пленят. Попросят душу – не разменять На что-то меньше. Таков тариф. Уходишь молча. Не заплатив. Возвращаюсь Новые краски добавлю в альбом — Золотом осень украсит страницы. …я возвращаюсь в родительский дом, Чтобы от боли укрыться. Я возвращаюсь – и пусть рухнет мир, А я вместе с миром тоже. Мать мне поможет – мать сохранит Душу под тонкой кожей. Там холода меня не найдут — Осень замрёт у двери… Я возвращаюсь в родительский дом. Туда, где в меня верят. Будни Серые будни: кофе в стакане, Смята бумага, разодраны ткани, Очищены мысли, заляпаны чувства. Пусть прошлого много, но в памяти пусто. И губы в улыбке. Забыто про время. Но солнце садиться… Слова не по теме Бросаешь в пространство. Оно, вроде, слышит. За окнами ветер деревья колышет. Ломает границы, стирает запреты Вчерашнее эхо. Звонки без ответов Давно уже норма – всё это привычно, Все серые будни идут как обычно. 17 Мне сегодня семнадцать И небо – вот это да! Расчесать южный ветер — Да спутался в ломких пальцах. Провожаю в дорогу бродячие поезда, Обещаю до осени не возвращаться. Собираю рюкзак, В плацкартный вагон билет. Мне в попутчики юность, А значит уже не важно, Сколько там провести беспокойных в дороге лет По пути от себя, утомленной свободы жаждой. Мне сегодня семнадцать. Разреженный воздух пьян. Вот целую я солнце — В ответ оно лижет кожу. Усмехаюсь судьбе – мне семнадцать и я жива. И пока ничего в этой жизни меня не гложет. Взрослею Взрослею. А может быть это уже даже старость: проснёшься – свинцово навалит усталость; когда с неохотой выходишь из дома, туда, где всё серо, привычно, знакомо; когда покупать не спешишь шоколадку, хоть в жизни и так всё не слишком и сладко; когда по родителям сильно скучаешь, звонишь – просто так, рассказать всё, что знаешь; гулять не идёшь – так как дел слишком много, а к дому друзей позабыта дорога; ворчишь на прохожих, как старая бабка, и как мотивация – мысль, что ты – тряпка. Заботы, заботы, заботы, заботы, заботы, с начала недели и вплоть до субботы. Потом, в воскресенье – полдня как убитый, и вновь понедельник делами забитый. Конечно, взрослею. Обратно бы в детство. Но только теперь никуда мне не деться. |
