Поттер вспомнил свой последний секс с Джинни, когда он ввел ей в анус пальцы и представлял, как туда можно было бы плотно вставить член. Драко словно читал его мысли и воплощал в реальность фантазии Гарри. Первым достиг оргазма Драко. Вид на покрасневший растраханный вход не смог оставить его равнодушным. Стоило ему только застонать и, замерев на мгновение, с непроизвольной дрожью сбросить напряжение, выстреливая внутри горячей спермой, как и Гарри последовал за ним, так ни разу за весь процесс и не прикоснувшись к своему члену рукой.

Через несколько секунд они, часто дыша, лежали рядом на кровати, приходя в себя. Гарри бездумно скользил взглядом по комнате, пока не наткнулся на горевший возбуждением взор своей невесты. Джинни пристально уставилась на них, устроившись на кресле, в котором раньше сидел Драко – оно стояло ближе, и с него было лучше видно все происходившее на постели. На ее лице отчетливо читалось желание присоединиться к ним. Гарри покраснел и отвел глаза в сторону, решив не зацикливаться на этом.

– Драко, и долго ты будешь там валяться? – в голосе Джинни явственно проступили нотки нетерпения.

– Я подвинусь на край и не буду вам мешать, – нагло усмехаясь, заявил Драко, тем не менее поднимаясь с кровати и направляясь в душевую.

Джинни не стала дожидаться, когда он полностью соберется и покинет Выручай-комнату. Сбросив мантию на кресло, она, не отрывая глаз от Гарри, все так и лежавшего на постели, начала расстегивать блузку. Джинни помнила, как в прошлый раз ему понравилось зарываться лицом в ложбинку между ее сочных грудей.

Когда Драко, освежившись в душе, вышел в комнату, то застал Джинни полностью раздетой и влезавшей на кровать. Он непроизвольно презрительно скривился, резко отворачиваясь и надеясь, что Поттер не заметил его гримасы. Ему, конечно, было понятно отсутствие стеснения у Джинни, с которой он не один раз занимался сексом, но должно же быть хоть что-то святое для помолвленной женщины! Драко, воспитанный в традициях древних магических семей, все же разделял секс в рамках Поиска и секс, так сказать, семейный. Он считал, что женщина, определившаяся с браком, должна посвятить себя семье. Для нее интимные отношения на стороне практически неприемлемы. И если замужняя женщина позволяла себе такое (мало ли как сложились обстоятельства), то это не стоило выставлять напоказ. Собственно, как и похождения мужчины, состоявшего в браке, не должны становиться предметом обсуждения в обществе. Поэтому поведение Джинни, бесстыдно раздевшейся и ластившейся к будущему мужу в присутствии бывшего любовника, не вызывало у Драко и грана уважения. Он считал, что она не должна была наблюдать за ним с Поттером, да и прошлые ее намеки на секс втроем после заключения брачного союза тоже не одобрялись Драко, хотя вслух он этого и не сказал. «Что с них взять? – думал он. – Один не имеет ни малейшего понятия о магии секса и принятых правилах этикета при Поиске, а вторая – Предательница крови». Однако презрение не мешало Драко получать из всего выгоду. Он оделся и, насмешливо улюлюкнув на прощание, оставил помолвленных одних.

Стоило Джинни дотронуться до Гарри, как его посторгазменную истому, всегда очень сильно расслаблявшую после секса с Драко, как рукой сняло. Желание снова поднималось из самых глубин его естества, густое, как патока, и такое же сладкое. Гарри ни с кем не было настолько хорошо, как с Джинни: до головокружения, до умопомрачения, до забытья. Что бы там Малфой ни рассказывал про семью Уизли, такое идеальное совпадение их с Джинни магии было даром небес. И терять все это Гарри не собирался. Он легко смирился с мыслью, что летом станет женатым мужчиной.

Джинни, зная, что в ее распоряжении максимум три-четыре недели для того, чтобы по-настоящему привязать к себе Поттера чувствами, готова была хоть целыми днями его ублажать. Она отлично понимала, что стоит приворотному зелью значительно снизить свою концентрацию в его крови, как он перестанет так радужно представлять их совместное будущее и обязательно вспомнит, что они еще студенты высшей школы. А если она еще и забеременеет… Джинни старалась не думать о том, что, возможно, ей придется оставить учебу и они с Поттером не смогут часто видеться. Она отбросила все мысли и, соблазнительно улыбнувшись, наклонилась над пахом Гарри, вбирая в рот его член, чтобы доставить своему жениху как можно больше удовольствия и заставить его мечтать об их браке и долгой счастливой семейной жизни.

***

Если не считать регулярного ослепительного секса с будущей женой и умелым любовником да сопутствовавшего этому постоянного легкого недомогания, жизнь Поттера ничем не изменилась. В Большом зале Джинни, как и раньше, садилась рядом с ним. Занятия тоже шли своим чередом. Хотя теперь Гарри купался в душевой факультета лишь тогда, когда там никто не плескался. Но это не привлекло внимания остальных ребят, он и раньше не очень жаловал коллективную помывку. Сейчас же это было вызвано нежеланием Гарри раньше времени демонстрировать кому-либо знак своего нового статуса помолвленного, ведь на его левом предплечье красовалось широкое плетение оков – красивое, замысловатое, словно сиявшее золотом.

Не прошло и недели, как Драко, покачав головой, категорично заявил:

– Она тебя прикончит еще до свадьбы. Поттер, не лазил бы ты к ней под юбку трижды в день. Так даже наша совместимость не поможет тебе восстанавливать магическую силу в достаточной мере. Экзамены же на носу.

– Но я не могу… – Гарри умолк на полуслове. Ему нечего было сказать в ответ на резонное замечание. Не признаваться же, что он просто голову терял, стоило только Джинни к нему прикоснуться. Она так умело сосала и облизывала, что только от одного воспоминания об этом он готов был мчаться разыскивать ее, чтобы утащить в укромное место, где можно без помех заняться сексом.

– Ладно, я постараюсь что-нибудь придумать. После ужина встречаемся в Выручай-комнате, – заботливо-деловой тон удался Драко на славу. Что ж, он почти не соврал Поттеру. Он действительно кое-что придумал. Вернее, придумал Темный Лорд, только вот Гарри об этом знать не положено.

***

Три месяца назад

В кабинете директора Хогвартса царил полумрак. Альбус Дамблдор, несмотря на всеобщее мнение, не любил шум, яркий свет, пеструю одежду и терпеть не мог шутов и дурачков. Но он сам когда-то выбрал такую линию поведения для себя, чтобы спрятаться среди толпы, затеряться и не привлекать внимания к своей роли в борьбе за новые порядки для магического мира.

– Северус, ты зря волнуешься. Вот посмотришь, все будет хорошо.

– Альбус, но нельзя пускать это на самотек! Поттер начал свой Поиск еще где-то в октябре. Я прекрасно понимаю – он не должен выделяться. Все волшебники проходят через подобное. Кто-то даже возлагает большие надежды на этот период своей жизни, мечтая стать непревзойденно сильным магом. Однако Поттеру это ни к чему! Он ведь находится под сдерживающими чарами. А вдруг произойдет срыв наших заклинаний? Да от Запретного леса и его окрестностей ничего не останется! Я уже не говорю о сотнях жертв. Ему нужно рассказать. Поттер – не желторотый птенчик уже, так что выдержит правду. Зато будет осторожнее в своих изысканиях в области чужих задниц, – Северус Снейп – декан Слизерина, профессор зельеварения и по совместительству близкий друг директора Хогвартса Альбуса Дамблдора – удобно расположился в кресле напротив собеседника. Его голос был полон убежденности в собственной правоте.

– Я не заметил, чтобы Гарри так уж сильно увлекался Поиском. Он не очень часто…

– Да откуда тебе это известно? – в глазах Северуса засветилась откровенная насмешка, уж он-то был в курсе разыгравшегося аппетита Поттера, хотя и не спешил признаваться в этом. – Не собираешься же ты за ним ходить тенью, чтобы выяснить, сколько у него любовников? Хватит того, что я видел его с Малфоем. Ты представляешь? С Малфоем! Да они с первого курса не могли пройти мимо друг друга, чтобы не поцапаться…

– Пора Поиска примиряет всех. Тебе ли этого не знать? Вспомни себя в его возрасте. То-то же! Северус, у нас еще есть время. Зачем рассказывать Гарри о том, что скоро уже не будет иметь значения? Ты же знаешь это, – Дамблдор говорил в своей привычной добродушной, но бескомпромиссной манере. Только у него получалось так – мягко и жестко одновременно.