– Тише, вы, все! Не ваше дело, в конце концов. Не орите, сейчас народ пойдёт, на заводе смена закончилась, покупателей распугаете!

С этим было не поспорить, и девчонки заняли свои места, а несколько мужиков, прибившиеся к рынку и торговавшие вместе с нами, гордо поглядывали по сторонам.

С работой у Вадика ничего не получалось. Он предпринял ещё одну попытку пристроиться "хоть куда-нибудь", но его мама заявила:

– Ещё этого не хватало, чтобы Вадим батрачил и унижался! Да его отец в гробу перевернётся, если наш единственный сын опустится до такого! Нет, нет и ещё раз нет!

Справедливости ради, скажу, что свекровь давала Вадику деньги – на бензин, сигареты, на всякие мелочи. Помогала продуктами, сидела с детьми и намекала, что у внуков только одна бабушка, а почему? Это был камень в огород моих родителей, которые не помогали мне сидеть с детьми, но обрабатывали дачу и выращивали картошку, в том числе и для нас. Папа всё ещё работал, мама получала пенсию и разводила на даче кур. Мои родители помогали нам тоже немало, но виделись мы редко – отношения между сватами не заладились с самого начала. Вадик не нравился моим родителям, а я была, по мнению свекрови, не той женой, что нужна её сыну. Вот так мы и жили, и даже наступившие всеобщие трудности нисколько не сблизили наших старших родственников.

Услышав несколько раз, что покойный отец Вадима перевернётся в гробу, если сын пойдёт на тяжёлую работу, я поняла – пахать в нашей семье можно только мне. У меня пока переворачиваться некому, дай Бог всем здоровья и долгих лет жизни. С Вадимом неприятный разговор всё же состоялся, когда я пришла с рынка уставшая и до мозга костей промёрзшая. Дети уснули, не дождавшись маму… Вадим приготовил ужин и поджидал меня на кухне:

– Устала? Садись, поешь. Я тебя ждал.

– Спал бы с мальчиками, – раздражаясь, ответила я злым шёпотом, – ты же устаёшь очень.

– Лара, зачем ты так? – ответил Вадим, – я ищу, узнаю, если ты о работе сейчас.

Я молчала, так как спорить просто не было сил. С мужем мы почти не ругались не только потому, что хорошо понимали друг друга. Мы старались держать себя в руках, потому что наш старший сын в минуты сильного волнения или испуга начинал заикаться, и победить эту болячку пока не получалось. Свекровь узнала адрес какой-то бабушки, умевшей "отливать испуг", и собиралась сводить к ней детей. Я не возражала – вреда не будет, но и вряд ли поможет, так как заикание было следствием родовой травмы. Мои первые роды были тяжёлыми, и все врачи в один голос твердили, что мы очень легко отделались.

– Ванну приготовить? – спросил Вадим, – и стол я сам уберу, а ты отдыхай.

Я прилегла к детям на диван, закрыла глаза и поняла, что никакие силы в мире не заставят меня встать, принять ванну и лечь в супружескую постель, до которой было полшага – наша кровать стояла вплотную к дивану детей под прямым углом. Расположить как-то иначе спальные места не представлялось возможным в нашей крошечной однушке. Со временем Вадим надеялся уговорить свою маму поменяться жильём – свекровь обитала в просторной двухкомнатной квартире, в хорошем районе с очень развитой инфраструктурой. Но на все предложения сына следовал чёткий ответ:

– А вы о чём думали, когда одного за другим рожали? Ладно Лариса, у неё свои, далеко идущие цели. Но ты, сынок, как мог? Ты о чём думал?

– Ну не убивать же было ребёнка! – возмущался Вадим, а затем битый час выслушивал мамину лекцию на эту тему. Понятно, кто был во всём "виноват": чтобы посильнее привязать к себе мужа, я родила подряд двух сыновей.

– Ладно, – этот разговор всегда заканчивался одним и тем же маминым словом, – ты, сынок, не переживай. Я же всё понимаю – вы молодые, одним побыть хочется. Детей заберу на выходные, а про переезд решим к осени. Костику на подготовку как раз ходить надо будет, пусть привыкает к одной школе. Хотя, мне будет очень тяжело, не скрою – всё здесь слишком напоминает твоего отца, и я привыкла к этому месту. Надеюсь, переживу…

Свекровь закрывала глаза рукой, а иногда даже плакала, если получалось. Вадим, ободрённый её решением, бросался утешать и успокаивать маму, подносил корвалол или травяной чай.

– В конце лета переезд намечается, – похвалилась я на рынке, – уже точно. Костику на подготовку нужно, и садик рядом, для Вовочки.

– Здорово, отличная новость, – порадовалась Ирка. Катрина немного помолчала и спросила:

– А с рынком как же? Далековато оттуда товар на себе ишачить. Даже на тележках!

– Придумаю что-нибудь, – беспечно махнула я рукой, – у нас машина есть. Если что, на ней можно.

На рынке всё шло своим чередом. Катрина готовилась в очередную поездку за товаром, а мы с Иркой пока воздерживались – не набрали нужную сумму денег.

– Давайте, девчонки, я вам привезу что-нибудь, из необходимого, – сказала Катрина, – мне на дорогу добавите только, и у вас товар новый будет!

Предложение Катрины было более чем кстати, и мы очень обрадовались. Катрина ездила за товаром чаще других, покупки делала безошибочно и по количеству, и по качеству. Я так не умела, наверное, рынок – всё-таки не моё.

Заслышав гул самолёта в небе, я поднимала голову и шёпотом спрашивала – ну неужели вам не нужен ремонт, ведь вы тоже ломаетесь? На заводе, где я работала, новых изделий почти не выпускалось и раньше, но вот ремонт шёл постоянно. Несколько комплектов электроприборов для транспортных самолётов "делали" нам зарплату на несколько месяцев, и я постоянно молила Бога, чтобы завод заработал вновь. Я очень хотела туда вернуться и знала, что об этом мечтают практически все заводчане. А ещё все надеялись, что рано или поздно нам выплатят долги по зарплате. Эх, сколько можно сделать на эти деньги! В суровую действительность меня вернул вопрос Катрины:

– Надумала, что тебе привезти? Смотри, у тебя всё печенье разобрали!

– Дома ещё есть, – отозвалась я, – девчонки, посмотрите за товаром? Сбегаю домой, времени ещё много.

Дожидаясь лифта на первом этаже, я услышала голоса – разговаривали моя свекровь и наша соседка. Они спускались пешком, каждая со своими внуками. Я уже хотела окликнуть детей, но меня остановили слова:

– Ох, не знаю, не знаю. Не доведёт этот рынок до добра! Лариса такая холодная стала, неприступная. Вадик сам не свой, я же вижу. По своему мужнину делу добивается, а она с детьми спит, на него внимания совсем не обращает. Может, на рынке у неё кто появился…

Вовремя подъехавший лифт избавил меня от нежелательной встречи. Дома я увидела пирожки и, как удав, проглотила парочку, почти не жуя. Вкуснятина, мама Вадима кулинарка изумительная, этого не отнять! Я допила остатки чая из детских бокалов, сложила упаковки печенья в большую сумку и снова присела за стол в тревожной задумчивости. Слова свекрови привели меня в смятение – Вадим не добивался меня по своему "мужнину делу" уже… второй месяц. Второй, и это при его темпераменте! У нас никогда не было проблем в интимных отношениях: никаких претензий или недовольства с его стороны, и никакой головной боли – с моей. Вадим всегда радовался, что у него темпераментная жена, как и он сам. В этом вопросе мы удивительно подходили друг другу.

Выходит, это он завёл себе кого-нибудь? У меня-то не было никого не только на рынке, но даже в мыслях я ни разу не подумала о другом мужчине. Мне это было просто не нужно. Слёзы подступили близко-близко, в носу защипало, а в душу вползла глухая тоска. Мысль о том, что мой Вадик положил на кого-то глаз, или даже завёл отношения на стороне, оказалась убийственной. Я была абсолютно не готова к такому повороту событий.