Лара замолчала, у неё увлажнились глаза, но она сдержала свой плач, а затем продолжила:
— Ответь мне, пожалуйста, как священник, — что я такого сделала, за что Бог меня так наказал? Я не собиралась становиться такой! Я не просила этого! – говорила она, задирая рукава халата, показывая мне рисунок татуировки. – Она предала меня, так же как и отец, я не хочу её знать!
— Лара, Бог не даёт нам испытаний, которые мы не можем вынести. Тем более, Он учит нас прощению…
— Вот пускай Бог её и прощает, Себастьян! – твёрдо сказала она. – А я не могу её простить. Они оба предали меня, бросили в лапы этого монстра… теперь он вернулся в мою жизнь и я не знаю, смогу ли я теперь быть такой сильной…
— Ты о чём? – не понял я.
— Пойми, я уже знаю, что это такое, поглощать души других людей. Я ощущаю их, знаю их силу. Если это он, то теперь, он будет не просто убивать… он будет стараться меня вернуть.
— Как это? – интересовался я, подходя к ней.
— Понимаешь, он ведь не просто так делал это со мной, у него были и другие «воспитанники». Такие, как те двое парней, что жили в том страшном доме, как Малколм Глау… Это как наркотик, когда он начал забирать душу Малколма-младшего, я едва сдержалась, чтобы сама не забрать её… Это часть меня. Ты не представляешь, сколько мне пришлось пережить, чтобы забыть это чувство.
Пойми, Себастьян. Я до сих пор дальней дорогой обхожу реанимационное отделение в больницах, потому что…
— Тебе тяжело, — догадался я.
— Да, столько дармовых душ, столько силы… Ты даже не знаешь какого это… чувствовать как чужая энергия наполняет твою кровь, как ты начинаешь чувствовать себя всемогущим… Это не передать словами. И я боюсь, что он заставит меня снова это почувствовать, и на этот раз, я не уверена, что смогу вырваться… В прошлый раз мне пришлось целый год «отходить» от этого. Я была сама не своя, меня в школе все обходили стороной, потому что считали неуравновешенной…
Она всё-таки заплакала, беззвучно, но горько. Я подошел к ней, сильно обнял, ей было не просто страшно, она была в ужасе. Я отстранился от неё, взял её лицо в ладони, она немного расслабилась, но из глаз всё ещё шли слёзы.
— Он теперь не отстанет от меня, пока я не стану такой же, как он, — сказала девушка. – Я боюсь, что на этот раз я не смогу выдержать этого.
— Ты однажды уже прошла через это, неужели, не сможешь снова? – не понимал я.
— А ты хоть знаешь, какого это? Сопротивляться тому, что является частью тебя? Это все равно, что самому себе заклеивать рот, чтобы не есть после месячной голодовки, в то время, как стол ломиться от изобилия блюд и питья, — проникновенно говорила она. – Я не хочу становиться такой как он, но я понимаю, что стоит мне сорваться… и я уже не смогу…
— Всё будет хорошо, Лара. Ведь у тебя есть близкие люди, готовые помочь в любой момент, — убеждал я её.
Девушка как-то странно на меня посмотрела, а потом резко подалась вперёд и поцеловала, с силой обняв меня, запустив руки мне в волосы. Я не ожидал этого и ответил чисто машинально, растворяясь в её поцелуе, таком отчаянном, таком нежном, что я терял голову, сам обнял её, с силой прижимая к себе. Я не хотел её отпускать, ей было так тяжело, так страшно, что мне хотелось ей помочь, поддержать, дать ей сил.
Она вдруг отстранилась, тяжело дыша, с испугом глядя на меня. До меня дошло, что я сделал, только спустя несколько секунд.
— Прости меня, — сказала она. – Прости, я не хотела!
Тут послышался звук мотора и скрежет колёс об асфальт, кто-то очень быстро стартовал на машине, причем где-то рядом. Девушка отогнула занавеску в маленьком кухонном окне…
— Господи, только не это, — отчаянно проговорила она.
Я выглянул в окно, когда машина уже скрывалась за деревьями, но я узнал её. Это была машина её напарника, — Глена.
Я ещё какое-то время стоял и смотрел на улицу, размышлял над тем, что случилось только что, и пошел к выходу из дома.
— Себастьян, прости меня, я не знаю, что на меня нашло, — извинялась Лара, стараясь оправдаться.
— Всё хорошо, Лара. Мне надо идти, я должен кое— что сделать, — сказал я.
— Подожди! У тебя есть телефон?
— Есть, — ответил я. – Цивилизация к нам тоже приходит потихонечку.
— Тогда, дай свой телефон, ты же хочешь участвовать в расследовании, — попросила девушка уже твёрдым голосом, делая вид, что ничего не случилось. – Так будет проще.
Я продиктовал ей свой телефон, быстро распрощался и пошел в церковь. Мне, действительно, нужно было кое-что сделать…
POV Глен
Я ехал не разбирая дороги. Я хотел извиниться перед Ларой, всё-таки я обидел её таким своим поведением, она ведь ждала помощи и поддержки, а я вот так вот поступил, не поверил ей.
Подъехав к её дому, я не решился сразу постучать, но увидел кое-что в окно. Она целовалась с Себастьяном, со священником, мать его! Я был не просто зол, я был в бешенстве, я, конечно, знал, что некоторые священники пользуются своим положением, что так сказать, исповедуют людей в более «близком контакте»..
Воспользовался моментом, сволочь! Я ведь подозревал, что не просто так он с ней сдружился, что не просто так он за нами постоянно ходил. Ничего, я этому уроду ещё задам.
Единственное, что меня сдерживало, — это осознание того, что если я сейчас поеду в церковь и подожду там святого отца, то я просто убью его, причем буду убивать очень медленно.
Остановился я возле своего дома, зайдя в дом, я с силой захлопнул дверь, во мне клокотала злость. Ладно, падре я ещё с тобой разберусь, но я не хотел, чтобы этот святоша больше ошивался рядом с нами.
Только сейчас я понял, что я оставил их одних в её доме, черт, да они же… Я подошёл к зеркалу и с силой ударил его, что странно, я даже не порезался, когда хрупкое стекло разлетелось вдрубезги. Ладно, святоша, я ещё с тобой разберусь.
Я потянулся к выключателю, щелкнул его, но свет не зажёгся. Что за черт? Проверив несколько раз выключатель, я убедился, что свет не горит. Зайдя в гостиную, я попробовал включить свет там, но и там оставалось темно. За окном была ненастная погода, собиралась гроза, а облака были практически черными, к тому же был вечер, но темно было как при густых сумерках.
На кухне послышался звон посуды, в доме кто-то был. Я достал из кобуры пистолет и снял его с предохранителя, у меня не было домашних животных, чтобы они здесь безобразничали. Осторожно идя к кухне, я поблагодарил Бога, что я в своё время постелил на полу ковер, он и глушил сейчас мои шаги.
На кухне кто-то был, я увидел силуэт, похоже, это была женщина, она рылась в нижнем ящике, что-то активно ища, вытряхивая оттуда посуду. Женщина была абсолютно обнажена, я уж было подумал, что это какая-то бродяжка проникла в мой дом в поисках еды. Но зачем она тогда роется в шкафах, а не в холодильнике?
— Стоять! Ни с места! Руки за голову!
Женщина мгновенно остановилась, подняла голову, волосы у неё были встрёпанные и свалявшиеся, будто она вся вымазалась в глине. Она быстро поднялась, вытянулась. Кожа у неё была странного серого оттенка, или может это темнота обманывает моё зрение? А может просто грязь?
— Развернись! – приказал я, не опуская пистолета.
Она медленно развернулась, я замер на секунду, на меня смотрели светящиеся красные глаза, полные ярости и злобы. Женщина бросилась на меня, но я выстрелил, пуля попала ей в голову, прямо в лоб, нападавшую отбросило назад, она упала и не шевелилась.
— Что за черт? – вслух спросил я.
Чуть подойдя к обездвиженному телу, я слегка пнул его ногой, — не двигалось. Хотя кто мог двигаться с пулей в голове? Только тут я заметил, что пальцы этой женщины заканчивались заострёнными когтями, длиной сантиметров двадцать.
Что за хренотень? Я очень сильно надеялся, что я сплю. Ущипнув себя за руку, я убедился, что всё это реальность. Но как?
Я уже хотел звонить коллегам, чтобы они приехали, но тут труп зашевелился. Я успел отпрянуть назад, но острые когти полоснули меня по ноге, оставляя тонкие кровоточащие порезы, самое страшное, что я выронил телефон. Теперь мне даже не позвонить.
