Однако, улавливать эмоции для него было не нужно. Он узнал о моих приготовлениях до того, как прикоснулся к дверной ручке – я это отчётливо почувствовал.
– Ну, что ж, – вздохнул социопат-волшебник. – Раз ты так решил…
Он спокойно переступил через порог, не выпуская заветного шара из рук. И тут я понял, что не могу пошевелить даже пальцем. Хотел резко вскочить, но оказался вдавленным в кушетку неведомой силой буквально до самого каркаса. Будто бетонная плита сверху упала вместо одеяла.
– Неплохо, – цокнул языком Шон. – Ты оказался умнее остальных.
– Мне это часто… говорят, – прохрипел я через силу.
– Очень жаль, что мы не нашли общего языка, столько времени впустую…
– Зачем ты…
Договорить я не успел. Невидимое давление возросло до боли в костях. Дышать стало невозможно, а в голове гулко застучала кровь. Чувство опасности хранило безмятежное молчание, будто я в посёлке консервы на рынке выбираю, а не задыхаюсь от нехватки воздуха. Неужели конец?
Шон стоял рядом и участливо наблюдал, как я сопротивляюсь неведомой силе, давящей на тело. Как же, не наслаждается он убийствами…
Но тут в дверном проёме мелькнул чей-то силуэт, который я едва рассмотрел за красной пеленой, застилающей глаза. Парень извернулся за долю мгновения до того, как арбалетный болт должен был пробить ему затылок, и шарахнул в сторону двери ветвистой молнией.
Плита пропала. Наплевав на боль во всём теле сразу, я приподнялся и метнул зажатый в руке нож, вложив в этот бросок все оставшиеся силы. Увернуться от него у чародея не было шанса.
Но Шон, уловив моё движение, успел напоследок вскинуть руку, и в меня ударила давешняя искорка, пронзив грудь раскаленным прутом боли. Мышцы свела судорога, как от удара током, а перед глазами заплясали разноцветные круги.
Спустя три мучительных вздоха я понял, что жив, – мёртвым наверняка не бывает так больно. Кое-как сполз с кушетки прямо на пол – почему-то организму показалось, что именно там ему станет немного легче. Грудь болела нестерпимо, но сознание понемногу прояснялось. Первая рациональная мысль о том, что я всё-таки попал, раз других попыток меня убить Шон не предпринял. Но почему я ещё живой?
Пришлось посмотреть вниз, хоть было и страшновато. Вопреки ощущениям, обожжённой дырки размером с кулак не обнаружилось – однако крестик, подаренный Марией, даже не расплавился, а просто испарился, оставив на коже глубокий ожог в форме распятия. Интересно, какова была вероятность, что эта чёртова искра попадёт именно в него?
А вот волшебнику повезло куда меньше. Нож по самую рукоять вошёл в него аккурат в области сердца – Злата, обучавшая меня метанию, по которому она являлась КМС, осталась бы довольна. Липкая лужа под худым телом разрасталась с каждой секундой, и никаких признаков жизни Шон не подавал. Как и признаков возвращения с того света.
– Херня твоя магия.
Я сплюнул на тело кровавым сгустком, скопившимся во рту.
Из-за дверей послышался сдавленный стон моего спасителя. Его костюм из материала, похожего на фольгу, обуглился от сильного разряда, видимо, приняв на себя основной заряд молнии. Ударь в меня такая, и никакой крестик бы не спас. Рядом валялась конструкция, напоминавшая корону, с витками разноцветной проволоки по периметру. Занятная штука, если учесть, что ни я, ни Шон не почувствовали приближение незваного гостя.
– Коля, ты мне так и не ответил, из какого ты объединения?
– Это неважно… – через силу улыбнулся эксперт бледными губами. – Когда у Немезиды выходной, мы работаем на подмене…
– Я могу тебе чем-то помочь?
– Разберись с даром Пандоры…
– Интересно, как?
Но Николай уже потерял сознание. Будь у меня аптечка – плюнул бы на всё и попытался помочь, а так…
Шар закатился под ближайший верстак, откуда его пришлось доставать с помощью совка. Теперь, когда чёртов артефакт оказался у меня в руках, я смог рассмотреть его поближе. Цветные пятнышки хаотично перемешивались на поверхности, притягивая взгляд не хуже спирали гипнотизёра. Шар оказался довольно увесистым и холодным на ощупь, будто горный хрусталь.
Однако, стоило его коснуться, как по руке побежало приятное тепло, обожжённая грудь почти перестала болеть, тело наполнялось силой и… мощью. Казалось, что по плечу любая задача, нужно только захотеть…
Одним усилием воли я расширил границы чувствительности, накрыв ею весь город. Я был вездесущ и незрим, это чувство опьяняло сильней любого алкоголя. Пустые улицы, парки, аллеи… Ещё одно усилие, и я вижу осаждённый посёлок, окруженный беснующимся морем мёртвой плоти. Эвакуация ещё не закончилась, вертолёты должны вот-вот подойти. Андрей, как всегда, оказался на передовой – припав к раскалённому пулемёту, поливает свинцом наступающих зомби и тихо матерится сквозь зубы. Возле него, как ни странно, Рафик с «Сайгой», прикрывает от особо ретивых упырей, вскарабкавшихся на высокую стену. В нескольких местах мертвяки уже прорвались, их пытаются сдержать огнём с борта ЗИЛа, который мечется по Солнечному, будто эритроцит в зараженной крови…
Мария единственная не принимает участие в обороне – она тихо сидит в своей комнате и молится. За Калину, Злату, Николая… За меня.
«Спаси, Господи, люди Твоя, и благослови достояние Твое, победы на сопротивления даруя, и Твое сохраняя Крестом Твоим…» – голос девушки прозвучал в голове так, будто она стояла за спиной.
Резкая боль в груди грубо возвратила с небес на грешную землю. Я обнаружил себя сидящим на корточках, обхватив проклятый шар обеими руками. В общем, дурак-дураком.
Тело ломило так, будто я всю ночь разгружал железнодорожные вагоны, а наутро пробежал пару десятков километров. Эта штука, похоже, питалась исключительно силами оператора. Мне и так досталось, а эта встряска едва не отправила в обморок.
– Нет, Шарик, хватит людям мозги морочить. Со мной этот фокус не пройдёт.
Я тяжело поднялся и завернул артефакт в первую попавшуюся тряпицу. Ударить по нему молотком? Вряд ли неведомые создатели сделали его настолько хрупким, но поблизости, к счастью, находилась машина, которой глубоко чихать на крепость материала. От слабости подгибались колени, но идти было недалеко – всего-навсего на первый этаж.
– Знаешь, Шарик, а ведь здесь работал мой дядя, до того, как ты попал в руки бедняге Шону. Дядя всегда старался помочь людям… Его укусила инфицированная женщина, мы тогда ещё не понимали, насколько это серьёзно…
В излучении шара появились тревожные нотки. Может, он и не был разумным, но инстинкт самосохранения у него явно присутствовал. Надо же. Я добрёл до лестницы и, крепко держась за поручень, начал спускаться вниз.
На первом этаже гулял ветер, пробираясь через разбитые окна. Всё вроде на месте, только кран-балку кто-то сбросил с полозьев, придавив несколько зомби. Мерзко воняло тухлятиной.
– Я всё не понимал, как Он мог допустить такое – гибель стольких людей. А оказалось, мы сами во всём виноваты, как всегда… И ты, Шарик, тоже виноват.
Распределительный щит оказался прямо под лестницей. На то, чтобы пустить напряжение на нужную линию станков, ушла всего пара минут, но я чувствовал – нужно спешить.
– А вот и наша красавица, – поведал я артефакту, приблизившись к нужному агрегату. – Электрогидравлический пресс-молот, гордость завода. Ты не смотри, что машине уже пятый десяток, мощности у неё через край.
Со стороны улицы начал нарастать раздражённый клёкот-шипение. Я торопливо забросил шар в приёмник, закрыл заслонку и запустил цикл. Машинный зал наполнился басовитым рокотом, заглушая все остальные звуки, а массивная плита медленно поползла вверх.
– Прощай, Шарик. Зря тебя откопали.
Через широкие оконные проёмы в цех принялись влезать первые упыри. Их медлительные собратья толпились возле ворот, пытаясь протиснуться в щель между створками. Между тем, пол под ногами завибрировал от мощи, которая сейчас должна обрушиться на проклятый артефакт.
Остановить этот оживший осколок прошлой эпохи было очень сложно. Кабель, питающий пресс, шёл через толщу бетона, а чтобы повредить механизм, нужно вскрыть металлический защитный кожух. А это особенно трудно, когда оператор станка категорически против.
