Я не догадывалась, который сейчас час, поэтому потянулась к сумочке, чтобы достать мобильный. Но не нашла ее. Задумавшись, где она может быть, поняла, что, скорее всего, я оставила ее лежать на стеллаже с биографиями.

— Прости, думаю, я забыла свою сумочку.

Он кивнул с улыбкой.

— Буду ждать тебя, пока ты не вернешься и не прервешь мое одиночество. — В конце предложения он подмигнул мне. Думаю, я должна была найти это милым, но для меня все это выглядело слишком отрепетированным.

— Обещаю. — Я бросилась к полкам на поиски своей сумочки. К счастью, она упала за большую кучу толстых книг в мягком переплете и никто ее не заметил. Быстро проверила свой кошелек, он был на месте. Как и мобильный телефон.

Дисплей ярко вспыхнул, и я поняла, что осталось всего полчаса до встречи с сестрой, которая отвезет меня домой. Она пошла за своим свадебным платьем в ателье, находящимся поблизости.

Наши отношения с сестрой были довольно прохладными. Я не спрашивала, хочет ли она, чтобы я пошла с ней, да и она тоже не просила об этом. В хорошие дни мы просто сосуществовали друг с другом в доме наших родителей. В плохие — она закидывала меня теми же обвинениями, к которым я уже привыкла от матери. Они действительно были очень похожи, а я выделялась как одиннадцатый палец.

Подумала, не написать ли ей, что опоздаю, но для этого было еще слишком рано. Если я все еще буду чувствовать себя хорошо в присутствии Эрла, то могу дать ему свой номер. По крайней мере, будет причина закончить эту встречу, пока она не стала неловкой.

Мои мысли оказались напрасными, потому что Эрл исчез. Стул был пуст и по какой-то необъяснимой причине он забрал с собой и мой кофе. Если бы не книга, которую я выбрала ранее, все еще не лежала на столе, то я бы подумала, что вообще нафантазировала себе нашу встречу.

«Придурок», — решила я.

Забрав книгу, я подошла к ближайшей кассе, чтобы заплатить, а затем вышла на улицу дожидаться сестру. Желание попробовать найти еще что-нибудь для чтения к настоящему времени значительно уменьшилось.

Возможно ли, что я была настолько плохой компанией, что он тут же воспользовался моим пятиминутным отсутствием и сбежал?

Хоть я и понимала, что ни в чем не виновата, все равно в голове кружились мысли. Может я сказала что-то глупое или неуместное?

Неужели все зашло так далеко, что я даже не заметила, что вела себя плохо?

Думаю, мне все-таки стоит появиться на приеме у доктора Престона, хотя бы просто для того, чтобы рассказать ему все, что он хочет услышать, и чтобы он прописал мне лекарства. Ведь он уже предлагал их, а я уже не уверена, как долго смогу продолжать в том же духе, прежде чем сойду с ума.

ГЛАВА 7

МАРКУС

Кэти была катастрофой. Испытывала мои нервы. Сегодня она снова надела юбку, в которой была на нашем первом сеансе пять недель назад. Пять недель, в течение которых я использовал все возможности, чтобы проследить за ней и узнать как можно больше.

Меня удивляло, что она более или менее добровольно являлась на наши встречи. Однако девушка почти не сказала мне ни слова. Каждая попытка заставить ее раскрыть хоть одну из многочисленных тайн не увенчалась успехом.

Она построила вокруг себя стену, за которую я не мог проникнуть, если бы, конечно, не использовал шантаж или физическое насилие. Но пока я не хотел прибегать ни к одному из этих вариантов.

— Я могу прописать тебе Флуразепам, но ты должна пообещать мне кое-что, Кэти, — соблазнительно сказал я, и улыбнулся победной улыбкой.

— Что я начну говорить? Или что раздвину ноги? — цинично спросила она.

Я почувствовал укол в ладони и оцепенел, когда понял, что сломал свою перьевую ручку. Чернила просочились сквозь пальцы и капали на мои черные брюки.

Матерясь, я встал и подошел к маленькой раковине в небольшом уголке рядом с дверью.

Широкая улыбка Кэти заполнила комнату.

— Чувствуете легкое напряжение, Док?

После всего того времени, что она не спала, я не удивлялся, что девушка вела себя так, будто находится под действием наркотиков.

«Плохая девочка», — подумал я. Медленно, но уверенно, у меня заканчивались идеи, как заманить ее к себе домой.

Развернувшись, я заметил, что ее спина все еще содрогалась от смеха. Гнев во мне усиливался. Как она смеет смеяться надо мной, когда явно хочет меня так же сильно, как и я ее? Она приходила сюда каждую неделю и не разговаривала со мной. Мне приходилось, чуть ли не насильно вытаскивать из нее слова.

Обхожу диван вокруг, и замечаю на ее лице нежную улыбку, которую раньше никогда не видел. Ее красота доводит до безумия. Я должен попробовать ее, владеть ею.

Словно прочитав мои мысли, она, медленно моргнув, перестает улыбаться. Удерживаю ее взгляд, не позволяя отвернуться. Атмосфера в комнате накаляется и впервые я абсолютно уверен в том, что подходящий момент наступил.

Кэти не двигалась, она сидела и смотрела на меня снизу вверх, пока я ближе подходил к дивану. Как же эта девушка напоминает мне нимфу.

Прежде чем смог остановить себя, я встал перед ней и властно положил руку ей на шею. Ее пульс бешено стучал под моими пальцами, лихорадочно колотясь под кожей.

Она не отклонилась от меня. Даже несмотря на то, что она, на самом деле, не была расположена ко мне, Кэти все равно не пыталась бежать. Погладив ее шею большим пальцем, я подумал о том, как легко было бы схватить ее блузку руками и сорвать ненужную ткань с тела.

Все это время она держала дистанцию, и только однажды мне удалось прикоснуться к ней. Теперь, когда я узнал, что она чувствует, мой самоконтроль таял быстрее, чем масло на горячей сковороде.

Как и на всех предыдущих встречах, я отправил Бет домой, чтобы остаться наедине с Кэти. Но даже если бы это было не так, мне не пришлось бы больше сдерживаться, потому что офис был хорошо звукоизолирован.

Ее ресницы затрепетали, и на секунду разорвав наш зрительный контакт, она облизнула нижнюю губу. Ее грудь внезапно поднялась и быстро опустилась, хоть она и пыталась это скрыть от меня.

Я прекрасно понимал, что не должен этого делать. Она была дочерью из хорошей семьи и слишком близка к моей социальной среде. Если она исчезнет — это заметят. Люди будут говорить. Пациенты станут судачить. Не говоря уже о том, что я также лечил ее мать.

Вероятно, из-за этого пострадает моя практика. Нужно взять себя в руки и выбросить Кэти из головы.

Но вместо этого, я наклонился и поцеловал девушку. Со стоном ее рот открылся для меня. Кажется, ее не беспокоила моя рука, сжимающая шею, словно угрожая. Она не прикасалась ко мне, не сопротивлялась, а просто отдалась мне.

Мой поцелуй даже близко не был похож на нежный. Я слишком долго терпел. Я поглощал ее, брал все, что у нее было, но все равно этого было недостаточно.

Сидя рядом с ней на диване, я схватил ее и притянул к себе. Она ахнула и прижала руки к моей груди, но я не позволил ей оттолкнуть меня.

Медленно, но уверенно она сдалась и растворилась в моих руках. Когда я отстранился от нее, ее щеки пылали, а глаза были полуприкрыты.

Она попыталась отвести взгляд, но я помешал ей, запустив свою руку в ее волосы и заставив наклонить голову назад.

Другой рукой я, наконец, поднял ее юбку и позволил кончикам пальцев прикоснуться к кремовой коже.

— Скажи «пожалуйста», — приказываю я ей, пока вожу по контуру ее трусиков.

Замечаю, как она пытается бороться с собой, но потом сдается.

— Пожалуйста!

Ее резкое дыхание – музыка для моих ушей. Отталкиваю промокшую ткань и засовываю два пальца в ее горячую влажность. Хлюпающий звук еще больше смущает ее, но говорит мне обо всем, что я хотел знать.

Кэти пытается сжать свои бедра. И в качестве наказания я еще сильнее тяну ее голову назад.

— Держи свои ноги широко расставленными, плохая девочка. — После моих слов, она закусывает пухлую нижнюю губу и хочет кивнуть, но я безжалостно удерживаю ее на месте.