– Придется научиться ходить на каблуках, Ева.

Я снимаю с нее чертовы туфли. Мне нравится ее имя, есть в нем что-то первобытное, чистое и невинное.

– Доказано, что от постоянного хождения на высоких каблуках деформируются кости и появляется варикоз! – эмоционально выдает она и тут же кусает губы, пугаясь своего всплеска.

Ловлю ее взгляд и не отпускаю, а в нем полный коктейль эмоций: стыд, страх, боль и еще много всего. А девочка может показать характер! И от этого еще вкуснее. Как же хочется ее сожрать, всю полностью, но я растяну удовольствие.

– Не нужно носить туфли постоянно, только выходя в свет, – сдержанно отвечаю, обхватываю ее ногу и прикладываю к лодыжке лед. Девушка вскрикивает от нажатия, но через минуту облегченно выдыхает. Поддаюсь к ней, обхватываю затылок и дергаю на себя, приближая к губам. – Правило номер один, Ева – не смей больше повышать на меня тон и перечить! – шепчу в губы, смотря в голубые глаза, в которых вижу свое отражение. Она такая податливая и покорная, как благородная белая глина – лепи, что хочешь, управляй и манипулируй. – Запоминай, mi niña*, правил будет еще очень много.

Вожу губами по ее губам, чувствуя, какие они мягкие и теплые, и сам немного уплываю от ее близости. В кровь выбрасывается адреналин, становится немного жарко. Она ничего не делает, замерла и дышит глубоко и часто. Ласкаю пальцами ее затылок, провожу языком по ее губам и всасываю их, немного прикусывая, и меня накрывает от их вкуса. Такой легкий медовый привкус. Вкус невинности… Кажется, он станет моим любимым. Девушка цепляется за мой пиджак и красиво тихо стонет. Ева неумело невпопад пытается мне отвечать, вызываю мою триумфальную усмешку. Черт, ее никто не целовал? До такой степени невинна?! Отстраняюсь, продолжая удерживать ее затылок, заглядываю в глаза и вижу, как синее чистое небо заволокло туманом. Обхватываю подбородок, цепляюсь взглядом и вижу, что она уже принадлежит мне. – Мi niña, – повторяю, и она кусает губы, рассматривая мое лицо.

– Что ты сказал? – робко спрашивает, а я качаю головой, не желая переводить.

Быстро отстраняюсь от девушки и сажусь ровно. Она выдыхает, хочет убрать ноги, но я удерживаю ее ножки на своих коленях.

– Марк, ты вызвал доктора? – спрашиваю на испанском.

– Да, конечно, и фотограф тоже будет через час.

– Хорошо. На сегодня можешь быть свободен, девушка останется у меня.

Марк кивает и паркует машину на стоянке перед отелем.

– Зачем мы сюда приехали? Я хочу домой! – в ее голосе опять панические нотки.

А меня будоражит ее страх.

– Сейчас приедет доктор осмотреть твою ногу.

Она хочет возразить, но я не даю ей этого сделать. Выхожу из машины, открываю двери с ее стороны и вновь подхватываю ее на руки. Думаю, это будет быстрее, чем я думал. Завтра ей сделают загранпаспорт, а через пару дней, mi niña, ты покинешь эту страну.

Ева

В его номере опять пахнет корицей. Все окна закрыты, работает кондиционер, освежая воздух, я сижу в спальне на огромной кровати, облокотившись на подушки, и жду врача. Хотя не понимаю, зачем мне доктор, я всего лишь немного подвернула ногу, со мной такое уже бывало. Нужно просто нанести мазь, и все пройдет. А вот средства от стыда, к сожалению, нет. Я сорвала ему важную встречу… но, похоже, он не очень расстроен.

Давид что-то говорил о правилах и, кажется, был вполне серьезен, но я ничего не помню, поскольку все перекрыл его поцелуй. Этот контраст власти, нежности и грубости и чего-то обжигающего сводит с ума, заставляя забыть обо всем на свете. Он вдруг дернул меня на себя и озвучил правило – не сметь на него кричать, и обратился ко мне на испанском. Не знаю, что он сказал, но это звучало очень красиво, а потом он коснулся моих губ и в легкие ворвался его горький запах. Меня никто и никогда так не целовал – страстно, властно, обжигающе, подчиняя, так, что по телу расползался жар и хотелось плакать от эйфории. Я сама не поняла, как начала ему отвечать, но он отстранился и усмехнулся в губы – Давид понял, что я не умею целоваться… И мне вновь стало стыдно. Я сорвала ему встречу, выкрикнула нелепую фразу про варикоз и не смогла нормально ответить на поцелуй. Интересно, он все еще хочет забрать меня с собой? Или я уже полностью его разочаровала? Скорее, да, потому что он оставил меня в этой комнате и больше не появлялся.

Нога ноет и распухает. Не представляю, как завтра буду работать. И если в университете можно все решить, то на работе меня никто не будет держать – только приняли на работу и сразу больничный. Кому нужен такой работник? Остается надеяться, что завтра болеть будет меньше.

Пытаюсь встать с кровати, ловлю свое отражение в плазме на стене и с сожалением отмечаю, что платье придется снять.

– Ева, зачем ты встала? – в комнату входит Давид, а за ним мужчина лет пятидесяти с медицинским чемоданчиком.

– Со мной все хорошо, правда, это простой вывих, – оправдываюсь и сажусь на кровать, поскольку не могу нормально наступить на ногу.

– Позвольте мне определить, насколько все просто, – улыбаясь, говорит доктор. – Ложитесь поудобнее и давайте сюда вашу ножку, – он садится на край кровати и прикасается к моей ноге, но я смотрю на Давида – он облокачивается на косяк и внимательно наблюдает за доктором. – Так больно? – доктор начинает вертеть моей стопой. Отрицательно качаю головой, шевелю пальцами, как просит врач, отвечаю на пару вопросов, а потом он наносит на ногу мазь, обматывает эластичным бинтом и уходит. Давид выходит вместе с ним, а я опять пытаюсь встать с кровати, потому что очень хочу в туалет.

– Ева! Вернись немедленно в кровать, – вздрагиваю от неожиданности.

– Мне нужно в ванную.

– Думаю, душ можно принять и завтра.

– Нет, мне нужно… – я краснею.

– Да, конечно, иди.

Выдыхаю и, хромая, дохожу до ванной комнаты. Когда возвращаюсь, Давид стоит посреди комнаты с голым торсом и вертит головой, разминая шею, смотря в огромное панорамное окно. А я засматриваюсь на его спину: такая смуглая кожа ровная без изъянов, широкие плечи, несколько родинок на плече… Он такой подтянутый, спортивный, будто занимается спортом, скорее всего, много плавает. Ловлю себя на мысли, что хочу провести пальцами по его мышцам, хочу знать, какая на ощупь его кожа.

– Ты слишком долго стоишь, ложись, врач сказал не напрягать ногу, – произносит он, не поворачиваясь ко мне, берет с кресла белую футболку, надевает ее и оборачивается ко мне.

– Уже почти девять вечера, мне нужно домой. Завтра на работу… – я присаживаюсь на кровать, поскольку не могу долго стоять.

– Ты больше не работаешь, – спокойно отвечает он и снимает с запястья часы, оставляя их на комоде.

– Как не работаю? – ничего не понимаю.

– Скажи мне, Ева, – он ловит мой взгляд, – моя будущая жена может работать официанткой в ресторане?

– Возможно, и нет, а мне завтра на работу, – настойчиво говорю, потому что даже не хочу принимать его слова всерьез. Я уже вообще ничего не понимаю, кажется, что он со мной играет.

– Смешно, я оценил шутку. Так вот, тебя еще вчера уволили.

– Почему уволили? За что? Почему ты решил все за меня! – вновь повышаю голос и замолкаю.

– Ты опять повысила голос, но вижу, что уже поняла свою ошибку, – снисходительно говорит он, словно прощает меня. – Ложись и послушай меня! – говорит тоном, не терпящим возражений.

Ложусь, облокачиваюсь на подушки и отвожу взгляд, рассматривая красивое покрывало с вышитым серебром названием отеля. Давид садится рядом со мной и повторяет мою позу, откидываясь на подушки.

– Все не просто так. Я хочу жениться на тебе, скажем, через пару месяцев. Мне тридцать четыре года, и давно пора завести семью. Но я искал определенную девушку и не нашел ее в Испании. Оказалось, моя женщина все время ждала меня в этой стране. Знал бы, раньше бы забрал тебя, – хитро говорит он.