- Эм, – опять прервал ее тяжкие размышления ведьмак, – хочешь, сделаем остановку?

- Никак нет, – ответила она почти бодрым голосом.

В груди у Эм зарождалось какое-то липкое, тошнотворное чувство. Она вспомнила свою мудрую бабулю. Юмор и смех. Радость. Что бы ни случилось… Разве не это помогло ей выжить в отцовском доме? Сбежать, встретиться с Геральтом, присоединиться к нему, как он выразился. Какой же он все-таки добрый и тактичный человек… Юмор и смех. Глаз наемника, теплая кровь. Эми захотелось прикрыть руками лицо, чтобы справиться с отчаянием, но она испугалась, что попутчики заметят ее состояние. Надо подумать, что делать дальше. Геральт не будет с ней, он жалеет ее и мечтает оставить в Лирии. Ее не интересовал ни этот город, ни что-либо еще. Подавить в себе то чувство, которое она испытывала к нему, невозможно, она твердо это знала. Как и то, что шансов у нее на взаимность нет. Надо придумать новый смысл, оглядеться, вдохновиться чем-то. Другого мужчину она не могла представить рядом с собой. Значит, возможно, служение людям, помощь. Весь мир, конечно, невозможно изменить, но можно попробовать изменить его малую часть…

Эми гладила голову Яблочка, поверив в лошадь, как в единственно разумное существо на свете. Она не будет резать глотки, издеваться над другими, завидовать, обижать. Лишь нести крест, который ей достанется, до самой смерти. Все предопределено… Возможно, и Эми стоит сделать то же самое? Оставить Геральта в покое, найти свой смысл… Жить без самого главного, любимого человека…

У Эми сами собой полились слезы. Отвернув голову и до крови кусая губы, она ругала себя и пыталась справиться с этим состоянием. Только не сейчас, дотерпеть до вечера, собраться.

Неожиданно Геральт преградил друзьям дорогу, спешился, подошел к Эм и, положив руку на ее бедро, спросил:

- Эм, в чем дело? – голос его был по-настоящему обеспокоенным.

Эми, несмотря на сильную телесную реакцию, вызванную его прикосновением, расстроилась еще больше: она усмотрела в его поступке одну лишь жалость. Ей невыносимо было наблюдать эту эмоцию на его лице, в глазах. Она отвела взгляд и посмотрела вдаль, сохраняя молчание. Лучше бы он злился, презирал, помыкал. Но только не жалость. Как к раненому животному…

Ведьмак знал, что разговорить Эм, когда она не готова к беседе, нет никакой возможности. Он сел обратно на Плотву, и троица продолжила свой путь.

Эми сидела на кровати в очередном трактире, попавшемся странникам на пути. На улице было темно. Этот отвратительный день, проведенный в седле, наконец закончился, и она могла побыть в одиночестве. Почти не притронувшись к ужину, она быстро откланялась и ушла: в дополнение к ее тяжким мыслям ей только не доставала легкомысленная трескотня Лютика и рассказы про его чрезмерную любвеобильность.

Эми как-то не верилось, что люди продолжают жить, пить, есть, зная, что мир настолько плох, и не думая над тем, что завтрашнее утро может не наступить. Придя к таким фатальным измышлениям, на секунду ей захотелось пойти к ведьмаку, раздеться и предложить себя, и будь что будет, но тут же ей стало плохо и противно от самой себя. Она покрутила колечко на пальце. Возможно, Геральт настолько голоден до женского тела и так жалостлив, что даже пойдет ей навстречу. Эм вздрогнула от отвращения и подошла к окну. Надо уходить. До Дорьяна, насколько она знала, было несколько дней пути. Надо выяснить, что есть еще в этой области. Начать с храма…

В дверь постучались, прервав ход ее мыслей. Она ответила, что можно войти, и увидела в проеме Геральта.

«Что он здесь делает?» – удивилась девушка и, кажется, догадалась: если бы Яблочко казалась ей подавленной, она бы принесла ей что-нибудь вкусненькое, чтобы облегчить участь своего питомца.

- Эм, – ведьмак зашел в комнату, тихо закрыл за собой дверь и сел на кровать, – давай поговорим.

«Да, пожалуйста. Облегчи участь», – подумала она горестно и села рядом с ним, глядя перед собой. Они помолчали.

- Эм, поделись со мной, что тебя беспокоит? – она молчала. – Я должен был убить тех людей, это наемники. Им не заплатят, пока они не выполнят свою часть сделки. Если бы ты рассказала мне наконец о себе и о причине, по которой тебя кто-то преследует, я смог бы тебе помочь.

Эми показалось неправильным игнорировать его старания. Она решила успокоить его, отпустить спать, но, повернувшись к нему, увидела этот проклятый жалостливый взгляд.

- Не смотри так на меня! – воскликнула она и отошла к окну. Это просто невозможно.

Взяв себя в руки, она снова посмотрела на него и сказала не своим голосом:

- Ты был прав. Мне давно пора.

Геральт никак не ожидал подобного поворота. Глядя на нее, он пытался увидеть взбалмошного прилипчивого ребенка в лесу, но не мог. Перед ним стояла молодая женщина, гордая, сильная и очень расстроенная. На секунду ему захотелось подойти и поцеловать ее, и это внезапное желание ввергло его в еще больший ступор. Он пришел в себя, подошел к ней и спросил:

- Эм, что тебя мучает?

- Неизбежность. Бессмысленность. Предрешенность. – Она снова чувствовала, как ведьмак заполняет своей силой и мужественностью все окружавшее ее пространство.

Ведьмак так неожиданно рассмеялся, что она даже вздрогнула.

- Чему ты смеешься? – зло процедила она.

- Неизбежность, бессмысленность; ты не перестаешь меня удивлять! – он потрепал ее по курносому носу и добавил серьезнее: – Завязывай, Эм. Пойдем лучше полежим, ты расскажешь мне об очередных соцветиях и способе почкования, а я засну, не забывая делать вид, будто внимательно слушаю.

Геральт повел ее к кровати, одолеваемый тяжелыми мыслями. Эми не сопротивлялась.

Лютик и Геральт оживленно беседовали за столом. Второй день пути был уже наполовину прожит, но мало отличался от предыдущего. Эми, ковыряя кривой вилкой в тарелке, постоянно возвращалась мыслями к ее плану: храм, смысл, уход. Как можно скорее.

Лютик первое время пытался растормошить Эм, но она отвечала односложно и никак не могла вникнуть в суть его витиеватых шуток. Рассеянно глядя на своих попутчиков, она полностью была занята своими размышлениями. В конце концов, Лютик отчаялся и оставил ее в покое.

Но Геральт был настроен решительно. Ему пришла в голову идея. Он облокотился на стол, положил подбородок на скрещенные пальцы и загадочно произнес:

- Знаешь, Лютик, мне тут недавно попался совершенно сумасшедший человек отталкивающей наружности. Он долго пытался мне объяснить какую-то несусветную глупость: что-то про плоское состояние, или про состоятельную плоскость. Я точно не знаю, это Эм у нас специалист по таким делам.

- Да ты что? – театрально удивился Лютик и, расширив глаза, воззрился на девушку.

Это сработало, привело Эми в чувство. Действительно, надо выйти из своей плоскости, не зацикливаться на одном состоянии! Она вмиг почувствовала вилку в ее руке, заметила кривизну этого прибора, поняла, насколько она голодна, и обратила внимание на людей вокруг, о которых даже не подозревала.

- Знаете, что, – сказала она медленно, – вы мне совсем надоели. Срочно говорите, какая я умная и красивая.

Отталкивающей наружности?? Она повернулась к ведьмаку и принялась испепелять его взглядом, придумывая ему дурацкие прозвища. Геря, Герусик, Альтик, Сэр Гер. Он в ответ мило улыбался.

Лютик тем временем пытался найти рифму к словам «тухлая», «мрачная», «нелюдимая» таким образом, чтобы подтвердить ум и красоту, как и было заявлено. Плюнув на это дело, он взял на лютне сложный аккорд и открыл рот, чтобы исполнить одну из его баллад о красивых и страстных женщинах. К Эм, правда, это мало отношения имеет, но ему не жалко, пусть порадуется.

- Ой-ой-ой, – взвыла Эми, предчувствуя бесконечную заунывную фигню про сисястых доступных телочек. Лютик закрыл обратно рот, убрал лютню и ужасно обиделся.

- Прости меня, Лютик, – осознала она свою ошибку, – я просто испугалась, что твоя баллада закончится, и не выдержала этой мысли.