— Ну, чего засмотрелась? — врач поправил кожаный фартук, надетый поверх белоснежной рубахи, и, бесцеремонно хлопнув Диту по заднице, принялся помогать ей с завязками. — Давай живее, а то кто его знает, чего за каша там у него под этими железяками.
Женщина благоразумно промолчала и занялась доспехами Гильома, которые спустя минуту уже валялись на полу шатра, в то время как доктор ощупывал парня. К слову, выглядел Гильом довольно-таки неплохо, если не считать множества синяков и слегка расфокусированного взгляда.
— Пальмерин, — тихонько позвала Дита рыцаря, который озабоченно рассматривал юношу из-за спины врача.
— Да?
Дита жестом пригласила Пальмерина отойти подальше и прошептала ему на ухо:
— Я понимаю, что не очень вовремя, но врач… Он вообще кто?
— Рейиг Бассвельт, — растерянно ответил Пальмерин, но его лицо сразу прояснилось. — Я понял, о чем ты. Он — краснолюд, не человек… Только не стоит сильно акцентировать на этом внимание…
— А я все слышу, — отозвался Рейиг Бассвельт, водя маленьким молоточком перед носом Гильома.
— Простите, — поспешила извиниться Дита, но затихла, не зная, как прокомментировать собственную необразованность: ведьмак ей строго-настрого запретил сообщать кому-либо, откуда она взялась здесь, в Туссенте.
— У девушки потеря памяти, — вставил Пальмерин, — на нее напали разбойники, ударили по голове, теперь вот мучается, бедная…
— Экая необычная потеря памяти, — доктор-краснолюд отвлекся от Гильома, который уже мог смотреть обоими глазами в одну сторону и прищурил маленькие, темные, глубоко посаженные глаза. — Говорит почти нормально, как одеваться, вижу, помнит, а вот человека от нелюдя не отличит…
— Ну, амнезия же разная бывает, — не подумав, брякнула Дита. — Бывает так, что теряется только кратковременная память, а бывает — целые куски из долговременной пропадают. Голова — она же штука сложная.
— А и правда, — усмехнулся Рейиг Бассвельт, по-прежнему глядя на женщину, — взять хотя бы этого юношу — второй раз за сегодня меня навещает. Первый раз — нос разбил да в ребре трещину заполучил. Теперь вот — зенки до кучи собрать не может и руку сломал, а в голове все никак ума не прибавится.
— Будет тебе, — укоризненно посмотрел на краснолюда Пальмерин, — парень славу снискать желает, во имя любви прекрасной дамы.
— Приключений на свою жопу твой парень ищет, — ворчливо ответил доктор и гаркнул в угол шатра, где сидели две неприметные женщины, бережно складывающие отрезы марли. — Давайте, девоньки, накладем гипс этому бравому рыцарю-пердицарю, чтобы еще недели три не мог в драку лезть. А то так и убьется, как пить дать. А вам, барышня, — краснолюд снова прищурился, разглядывая Диту, — навестить бы из магичек кого, они быстро память проясняют, коли есть, что прояснять…
Дита натужно улыбнулась:
— Спасибо, обязательно… Но меня, кажется, там уже ищут, — она попыталась улизнуть, но ее остановил Гильом.
— Простите, милая Дита, — слабым голосом окликнул женщину молодой рыцарь. — У меня есть к вам просьба личного характера. Не откажите раненому…
Дита растерянно посмотрела на Пальмерина, но тот только плечами пожал. Тогда женщина подошла к лежащему на койке Гильому, которому уже разрезали рукав и готовились накладывать гипсовую повязку медицинские сестры.
— Я слушаю вас, благородный рыцарь.
— Вы прибыли с ведьмаком, — и голос и лицо у Гильома были наполнены такой вселенской скорбью, что Дита едва удержалась от того, чтобы взять его за руку, как принято делать с теми, кто лежит на смертном одре. — Я бы хотел, чтобы вы попросили его навестить меня в моем доме, в Боклере. У меня есть очень деликатное дело, в котором может помочь только ведьмак.
— Ладно, — Дита кивнула, — я передам ему.
— Благодарю вас, милая госпожа. Вы просто спасете мне жизнь, если выполните мою просьбу, а я останусь вашим вечным должником…
— Ну, хватит заливать! — доктор-краснолюд отпихнул Диту от раненого парня. — Ступай, барышня, лечи свою головушку, а мы будем ентого героя лечить. Глядишь, и ума добавим, да, рыцарь?
Женщина вышла из шатра медиков и к собственному изумлению заметила, что над турнирным полем разгорелся багряно-золотой закат. Солнце скатилось по небосводу к самым вершинам гор, которые из голубых превратились в серо-черные, а снежные шапки на их вершинах вспыхнули, словно пламя костра. По лагерю гостей турнира начали зажигаться факелы, а торговцы уже сворачивали палатки, шумно обсуждая прибыль и расходы.
Дита растерянно обернулась: она не очень хорошо помнила дорогу сюда, в госпиталь, и теперь не представляла, как вернуться к лошадям. Пальмерин остался с Гильомом, поэтому показать дорогу ей было некому.
— Холера! — раздался совсем рядом знакомый голос. — Почему я тебя искать должен?! Давай скорее, лезь на лошадь, нам нужно в замок! С Мильтоном может быть беда!
Дита завертела головой и обнаружила Геральта, который сидел верхом на Плотве буквально в двух шагах от женщины. В поводу ведьмак держал крапчатую кобылку Диты, а рядом с ним на роскошной белой лошади восседала сама княгиня Анна-Генриетта. Золотые волосы августейшей особы рассыпались в живописном беспорядке, драгоценные камни на короне мерцали в лучах угасающего солнца, а ветер мягко трепал парчовые буфы на рукавах ее платья и изумительные шелковые подштанники. Решив не задавать вопросов, Дита как можно быстрее забралась в седло.
— Скорее, Геральт, — властно произнесла княгиня, наморщив прелестный носик, — мы и так потеряли очень много времени на поиски твоей спутницы. Для Мильтона важна каждая минута… Скорее!
Анна-Генриетта лихо ударила каблучками в бока своей лошади и та помчалась вперед, поднимая тучи пыли.
— Держись рядом и постарайся никого не зашибить, — Геральт хлопнул Диту по спине и дал шпоры Плотве, которая тут же сорвалась с места.
Женщине ничего не оставалось, кроме как последовать их примеру. Тем более, что речь шла о жизни Мильтона де Пейрак-Пейрана, если она все правильно поняла.
***
Башни замка Боклер уже утопали в густой синеве вечерних небес, когда три всадника спешились неподалеку от арочного входа в замковые сады. Пряный запах цветов смешивался со свежестью небольшого озера и ароматами кипарисов. В саду горели огни множества фонариков, невидимые музыканты играли нежную песню, а по дорожкам гуляли придворные, одетые в роскошные наряды, переливающиеся в свете фонарей. Во все это великолепие и влетели запыленные и взъерошенные ведьмак с княгиней в сопровождении почесывающейся и растерянной Диты.
— И как нам здесь найти Мильтона? — спросил Геральт, не проявляя особого почтения к Анне-Генриетте. — Где он прячется?
— Не знаю, — княгиня встряхнула головой и замерла, уперев руки в бока. — Где он прячется — никому не известно, но в саду есть подсказки.
— Какие подсказки? — на лице ведьмака проявилась нескрываемая мука.
— Они спрятаны в роге единорога, золотой рыбке и яйце феникса, — нетерпеливо оттараторила Анна-Генриетта. — Только собрав все три подсказки мы поймем, где прячется Заяц…
— А я думала, что мы ищем Мильтона, — невпопад ляпнула Дита, чем заслужила молчаливое порицание со стороны Геральта и резкое объяснение от княгини.
— Мильтон де Пейрак-Пейран и есть Заяц! Такую роль мы ему доверили в этому году.
— Дита, давай я тебе объясню все позже, — выдохнул ведьмак и снова повернулся к Анне-Генриетте. — Значит, мне нужен рог единорога, золотая рыбка и… что там еще?
— Только рог единорога и золотая рыбка, — княгиня подошла к каменным перилам террасы, вымощенной ажурной плиткой и осмотрела сад, залитый вечерним бархатным светом. — Золотая рыбка — в озере, придворные ее ловят из лодок, но у нас нет на это времени, поэтому тебе придется нырнуть…
— За рыбкой? — насмешливо переспросил Геральт.
— Она же не настоящая, — топнула ножкой Анна-Генриетта. — А единорог… — она снова посмотрела на сад, где сновали ее придворные, вовлеченные в забаву, — он очень пугливый, но, думаю, ты сможешь его подманить, ведьмак. Не теряй времени, а мы с твоей спутницей займемся яйцом феникса!
