– Куда ты поставил мейсенскую пастушку?

Леша вздрогнул и оторвался от книги. Момент был самый неподходящий – частный детектив уже подбирался к разгадке кошмарного убийства.

– Что, Алексей Арнольдович? – переспросил он хозяина.

– Еще и глухой! – Старик возвел глаза к потолку. – Нет, никогда нельзя брать на работу родственников!

– Я не глухой, – надулся Леша. – Я просто отвлекся… задумался… замечтался…

– Задумался? – старик фыркнул. – По-моему, думать ты вообще не умеешь, отвлекаться тебе не от чего, а мечтать не о чем. Ну так все же, куда ты поставил мейсенскую пастушку?

– Это такую кудрявую, в розовом платье, с овечкой?

– Ну да! – раздраженно проговорил старик. – Кудрявую! В розовом! С овечкой! Господи, это просто ужас!

– Да вот же она, в левом шкафу на второй полке! – гордо сообщил Леша. – Видите, никуда не делась! На месте ваша пастушка!

– На месте? – старик побагровел. – Спрашивается, какого черта ты ее сюда поставил?

– Как – какого? – Леша обиделся. – Она же в розовом, и здесь все розовое!

– Розовое! – старик всплеснул руками. – Господи, за что мне это?!

– А что не так?

– Да все, все не так! Ты можешь, наконец, запомнить, что в левом шкафу у меня Франция! Знаешь такую страну?

– Конечно, знаю! – Леша обиженно надулся. – Я что, по-вашему, совсем дикий?

– По-моему, да! – вздохнул старик. – Если ты поставил мейсенскую пастушку в левый шкаф, значит, ты не отличаешь Францию от Германии. Франция – это Севр, Лимож, Лилль…

– Но там же все розовое! – уперся Леша.

– Боже мой, с кем приходится работать! – Алексей Арнольдович схватился за голову.

Леша был его племянником. Не родным – двоюродным, сыном его младшей двоюродной сестры Ариадны. Но родных сестер или братьев у Алексея Арнольдовича не было, так что Ариадна была его ближайшей родственницей. И когда она попросила, чтобы он взял ее непутевого сына к себе в магазин, он не смог ей отказать.

– Я даже назвала его в твою честь – Алексеем! – с пафосом заявила Ариадна, и он согласился, хотя прекрасно знал, что это вранье и сестра назвала сына вовсе не в его честь, а в честь своего любимого актера Алексея Баталова.

Правда, одной из главных причин, почему Алексей Арнольдович взял племянника в свой магазин, было катастрофическое отсутствие достойных кадров. Ариадна и завела-то разговор после того, как он пожаловался на очередного продавца, которого накануне пришлось уволить за мелкое воровство.

– Возьми к себе моего Лешу! – попросила брата Ариадна. – Пожалуйста, возьми! Он тебя, по крайней мере, не обворует. Леша – исключительно честный мальчик! И книжки любит!

Может быть, он и честный, но исключительно глупый. И серый. И еще – страшно неуклюжий. На прошлой неделе умудрился уронить немецкого фаянсового ангела, отбил ему крыло. Правда, Алексей Арнольдович удачно продал ангела, сообщив покупателю, что крыло ему отбили протестанты в шестнадцатом веке. Тем самым ангел стал на триста лет старше и в три раза дороже.

И насчет книжек – тоже сомнительно. Леша читал исключительно детективы в затрепанных мягких обложках, причем иногда так увлекался, что забывал обо всем: о посетителях магазина, об охранной сигнализации, о порядке…

– Так вот, постарайся запомнить, – в десятый раз повторил антиквар. – Если ты, конечно, хочешь и дальше работать в моем магазине! Вся Германия у меня в правом шкафу. Мейсен – на верхней полке, на второй – Берлинская мануфактура, на третьей – Бавария… По-моему, все не так сложно. Ты сможешь это запомнить?

– Я постараюсь… – пробормотал племянник и вновь уткнулся в свою книгу.

– Да уж постарайся! И еще… я уезжаю на охоту, так что ты остаешься в магазине один, будь внимательней и отложи свою книгу. Она никуда не денется.

Охотой Алексей Арнольдович называл поездки по всевозможным развалам и барахолкам, которые он совершал раз в неделю в надежде найти там что-нибудь интересное.

И впрямь среди сломанных утюгов, бабушкиных мельхиоровых вилок и жутких целлулоидных кукол с лицами серийных убийц и маньяков иногда случайно попадался неплохой бронзовый подсвечник восемнадцатого века, стеклянная скандинавская рамочка для фотографий в стиле модерн или китайская фарфоровая статуэтка. Правда, с каждым годом такие находки случались все реже, но антиквар не хотел отказываться от многолетней привычки.

– Вот еще что, – вспомнил он уже у самой двери. – Должен зайти человек от Загряжского за французской табакеркой. Отдашь ему, она лежит в верхнем ящике.

– Сколько она стоит? – осведомился племянник.

– Десять тысяч.

Дверь за антикваром захлопнулась, и Леша тут же выкинул из головы все его наставления и опять уткнулся в книгу.

Частный детектив собрал всех подозреваемых в гостиной и собирался назвать им имя убийцы. Сам Леша думал на дворецкого и хотел проверить свою догадку, но тут, как всегда не вовремя, звякнул дверной колокольчик и дверь магазина открылась.

Леша с тяжелым вздохом убрал книгу в ящик. Он решил, что вернулся Старик – то ли что-то забыл, то ли надумал проверить его, Лешину, бдительность и преданность делу.

Про себя Леша называл хозяина исключительно Стариком, хотя тому было немногим больше пятидесяти.

Но это был не антиквар.

В магазин, настороженно оглядываясь, вошла высоченная девица.

Девица была так себе – она немного сутулилась, видимо, стесняясь своего высокого роста, волосы были неопределенного цвета, к тому же ни длинные, ни короткие. Одета тоже простенько – короткая невзрачная курточка, короткая юбка…

Что у нее было хорошо – это ноги, длинные, с тонкими изящными щиколотками. На ногах – балетки. Еще бы – она и без каблуков выше любого парня будет, каланча пожарная! Леша уж точно оказался бы ей по плечо. Несмотря на то, что полагалось девице смотреть на всех свысока, вид у нее был растерянный, как будто она была удивлена тем, что оказалась в этом магазине. Возможно, она и правда первый раз в жизни попала в антикварный магазин.

– Я вам чем-то могу помочь? – с важным видом проговорил Леша, подражая Старику.

– Да… пожалуй, можете… – Девица, все так же растерянно оглядываясь, подошла к прилавку, наклонилась над ним, разглядывая безделушки. – Мне нужен подарок.

– Для любимого человека? – проникновенным голосом произнес Леша. Эту фразу он недавно вычитал в детективе. Правда, тут же он вспомнил, что продавца, который это сказал, убили к середине книги. Настроение у него испортилось. Тем более что у девицы явно не было любимого человека. Как ни плохо Леша разбирался в людях – еще хуже, чем в антиквариате, – но с девицей все было ясно с первого взгляда.

– Нет, что вы! – девица отшатнулась, как будто он сказал ей что-то ужасное. – Это шеф… начальник… все сотрудники скинулись на подарок… Понимаете, у него день рождения… и мы всегда стараемся как-то это отметить…

– Понимаю, дружеская вечеринка с шампанским и пирожными, так? – Леша улыбнулся, как умудренный жизнью человек. – Все поют «хеппи бёздей», чокаются бокалами и целуются…

– Нет, что вы! – Было похоже, что она всерьез испугалась, представив такую картину. – Мы просто поздравим его, вручим подарок, пожелаем всего наилучшего… В общем, мне поручили подобрать что-то оригинальное…

– Оригинальное? – Леша сделал вид, что задумался, и поставил на прилавок ту самую розовую пастушку. – Вот, замечательный подарок, настоящий Мейсен.

Сегодня он впервые услышал это слово, и оно ему понравилось. Оно звучало очень солидно и респектабельно.

– Не знаю, вряд ли ему понравится такая статуэтка… – Девица повертела пастушку в руке, увидела ценник, ахнула и поставила ее обратно. – Нет, это слишком дорого! И потом… может быть, лучше что-нибудь такое… практичное. То есть то, что можно как-то применить…

– Практичное? – Леша достал из витрины нож с инкрустированной перламутром ручкой. – Вот, очень полезная в хозяйстве вещь. Можно точить карандаши…

– Нет, что вы! – девица отшатнулась. – Ножи нельзя дарить, это плохая примета!