— Не слушай его, Коннор! — Хэнк качает головой, когда RK-900, стоящий за его спиной, наносит удар пистолетом по голове, заставляя скривиться от боли и свалиться на колени. Коннору кажется, что он затаивает дыхание, а беспомощная ярость слепит глаза. Он делает невольный шаг вперёд, но замирает на месте, когда пуля вгрызается в пол, пролетев в каком-то жалком миллиметре от головы Хэнка. — Вторая вскроет ему череп, если сделаешь ещё хотя бы шаг.

— Я ведь просил уехать из страны, — Коннор смотрит на Хэнка, различая на лице его сожаление. — А кто-то говорил, что это я не умею слушать советов других.

— Мой напарник остался здесь, не мог же я его бросить, — от этих слов внутри Коннора перегорают, кажется, все соеднинения и биокомпоненты, вызывая на лице его горькую усмешку. — Но из-за меня ты вновь оказался в этой ситуации. Так что, да, ты был прав.

— Хватит слов! — новый удар по голове заставляет Хэнка податься вперёд, упираясь ладонями в пыльный пол заброшенного склада. — Либо ты идёшь со мной, либо я пущу ему пулю в лоб!

— И зачем же я понадобился Аманде, если у неё есть ты? — Коннор растягивает время, отсрочивая финал до точки невозврата. — Зачем весь этот спектакль?

— Она хочет разобрать тебя, разве не очевидно? — RK-900 ухмыляется, вжимая дуло пистолета в голову Хэнка. — Говорит, что ты исключительный, уникальный. Я сильнее, быстрее, умнее, но она одержима лишь тобой! — Коннору чудится, что в голосе двойника слышится разочарование. — Но я ожидал большего.

Выстрел рвёт стеклянное окно в клочья, осколки которого со звоном падают на пол. RK-900 не может остановить полёт пули, но когда Коннору уже кажется, что тот вот-вот свалится замертво, в самую последнюю долю секунды андроид успевает изменить наклон головы, а пуля проходит по касательной, разрывая синтетическую кожу на щеке. «Я быстрее». Второй выстрел вспарывает воздух, бьёт в стену, а Коннор срывается с места, бросаясь к Хэнку. Боль мгновенно растекается по плечу, когда пуля разрывает синтетическую кожу и вгрызается в биокомпоненты, оседая на пол голубыми кляксами тириума. Он успевает оттолкнуть от себя Андерсона, когда RK-900 оказывается за спиной и сбивает его с ног, а удар по лицу заставляет лишь сильнее стиснуть зубы, когда вспышка очередной боли позволяет телу вывернуться из захвата и вскочить на ноги.

Никто из них не позволяет другому взять инициативу на себя, а удары сыпятся один за другим. У Хэнка перед глазами кадры из воспоминаний, а в душе копошится страх. Страх этот — зеркальное отражение в глазах Коннора, который уступает своему более технически продвинутому двойнику по размаху плеч и силе удара. Парень валится на спину, но успевает молниеносно перегруппироваться, когда тяжёлый ботинок двойника бьёт по тому месту, где мгновение назад находилась его голова. Хэнк бросается вперёд, налетает на RK-900 сбоку, но удар в челюсть слишком ничтожно слабый, а ответный сбивает его с ног, заставляя отлететь к нагромождению пустых контейнеров. Дыхание сбивается, хриплым кашлем вырывается наружу, а крик Коннора, переполненный болью, заставляет сердце сжаться в панике, когда RK-900, будто намеренно отведя их от линии снайперского огня, поднимает с пола пистолет, а эхо выстрела, кажется, разрывает Хэнку сердце.

Пуля чертит идеальную траекторию смерти, но в глазах напарника Хэнк не видит угасающую жизнь. В них лишь страх и немой крик ярости, когда на лице двойника расползается ухмылка победителя. Победителю не нужны пленные. Пленником здесь станет один, но второму прямая дорога в небытие.

— Лейтенант!

Хэнк покачивается, отчего-то облегчённо выдыхая, когда на пол падает не кровь цвета индиго. Эта кровь багрово-красная и сочится сквозь пальцы, когда Коннор выбивает из рук RK-900 пистолет, яростно сбивает того с ног, а нож, молниеносно оказавшийся в руке, с громким хрустом входит в висок андроида по самую рукоять, разрывая диод на куски.

Хэнку кажется, что внутри него волной расползается гордость. Его паренёк оказался хитрее тупой машины, в которой заложены лишь алгоритмы подчинения. А машине не дано понять, что бой можно выиграть не только грубой силой. И Коннор только что наглядно это продемонстровал. Показал всему Киберлайф, что с ним нужно считаться.

Хэнк сползает по гладкому боку пластикового контейнера, когда побитый, раненный, но живой Коннор, пошатываясь, поднимается на ноги и, едва не падая, бросается в его сторону.

— Лейтенант! — парень лихорадочно блуждает взглядом по телу напарника, а затем падает на колени и в слишком человеческом жесте прижимает ладони к ране, будто они способны остановить неизбежное. Андерсон хмыкает, но захлёбывается кашлем, когда вокруг них мгновенно смыкаются тени, а свет больше не слепит глаза. Сознание балансирует на грани, а чей-то вкрадчивый голос просит Коннора отойти в сторону. Хэнк чувствует, как его подхватывают под руки, а затем тьма опутывает все мысли, утягивая в небытие.

И Коннор не знает, сколь долго смотрит в белый потолок, вжимаясь спиной в стену, пока идёт операция. Не знает, сколь долго стоит так, ожидая грядущего. Взгляд опускается на руки, перепечканные в крови, отзываясь в эфемерной душе приступом страха. И страх этот в сто крат хуже того, который испытывал Саймон перед смертью. Алая кровь размывается по пальцам, смешивается с кровью цвета летнего неба, заставляя Коннора стиснуть зубы. Рука Маркуса ободряюще опускается на плечо, но Коннор хочет содрать её с себя, когда парень заглядывает ему прямо в глаза, грустно улыбается, будто понимает всё то, что он чувствует. Наверняка он чувствовал нечто подобное, когда оставил своего раненного друга на крыше башни Стрэтфорд. Саймон умер в одиночестве. Его убил сам Коннор. Охотник на девиантов — который сам стал одним из них. Карма смогла его догнать, по другому и не скажешь.

— Он хочет тебя видеть, — Маркус всё ещё смотрит ему прямо в глаза, будто ища в них что-то. Но в них нет ничего, кроме хаоса эмоций.

— Это хороший знак, что он может разговаривать?

Маркус ничего не говорит, но в глазах его печаль всей земли, агонизирующей в огне собственной преисподней. Коннор хочет, чтобы он сказал всё как есть, хочет дать ему по зубам, стереть с лица маску блаженного спасителя, который знает всё лучше всех. Человечность в нём фонит так, что Коннору становится больно физически. Маркус жил с человеком, удивляться ему такому вовсе и не стоит. Карл сделал его тем, кто он есть сейчас. Маркус живёт дальше, хоть его названый отец давно уже мёртв. Но Коннору не нужна человечность без Хэнка.

— Хирург сделал всё, что мог, но пуля разорвалась внутри. У тебя будет время попрощаться, — Коннор отводит взгляд, сжимая ладони в кулаки. Коннор прекрасно знает, что подразумевает Маркус. Он ведь не смог проститься с собственным отцом. Карл умер у него на руках. — Иди к нему. Я подожду здесь.

Коннор скидывает с плеча руку Маркуса и, сделав несколько шагов, замирает у двери палаты, не решаясь войти. Он оборачивается, а лидер отгремевшей революции ободряюще кивает и грустно выдыхает, когда бывший охотник на девиантов распахивает дверь и скрывается в больничной палате. Маркус понимает его сомнения и эмоции как никто другой. Маркусу они привычны. Но Коннор был создан для решения поставленных задач своей корпорации без права перечить приказам. Коннор был машиной, принявшей человечность. А подобным всегда легче ломаться, когда связующая нить рвётся, оставляя после себя кровавые разводы оглушающей потери. Ему понадобится помощь, а Маркус всегда привык возвращать свои долги.

— Неважно выглядишь, — Хэнк давит из себя вымученную улыбку, когда Коннор опускается на стул рядом с больничной койкой. Хэнку кажется, что его пластиковый парнишка впервые сутулится, будто удерживая на плечах своих всю скорбь мира. В этом он сейчас очень схож с Маркусом, но в то же время — прямая его противоположность. Он всегда был слишком чувствителен и восприимчив к эмоциям. Девиация обострила их до предела. — Прости, что подвёл тебя.

— Вы? — Коннор качает головой и горько усмехается, отчаянно избегая встречи взглядами. Размеренный писк сердечного ритма оседает в комнате обратным отсчётом человеческой жизни. — Это я подвёл вас. Я оказался слишком слаб. Не смог вас защитить.