«Случилось что-то странное. Я вдруг начал повиноваться воле Сарумана, и отправился с ним в эту крепость. Когда наваждение спало, я обнаружил себя в этой комнате. Отсюда нет выхода для меня, не могу переместиться в свой мир. Заклинание Барьера».

– Не кори себя за доверчивость и глупость, ты не первый, кто в ловушку этого хитреца попадает. Даже Гендальф пострадал из-за его предательства. И Радагаста ему удалось обмануть, – с досадой в голосе сказал ведьмак.

«Это еще не все. Теперь у него есть знание, которое может повредить тебе и Цири, я все ему рассказал. Он знает, что мы с ней можем перемещаться между мирами».

– Ну, по крайней мере, теперь понятно, почему он всех нас в одну комнату поместил. Зная о ваших с Цири способностях, и о том, что я тоже из другого мира, он решил перестраховаться, и меня в комнату с барьером поместить, – усмехнулся Геральт.

«Прости меня, – мысль единорога болью отдалась в его голове. – Я не мог ему противостоять».

– Геральт! – раздался рядом сдавленный голос.

Фродо пришел в себя. Он чувствовал, что связан и лежит на холодном полу. В кромешной тьме хоббит не мог рассмотреть ничего, он лишь слышал голос разговаривавшего непонятно с кем ведьмака, ответов единорога он, естественно, не слышал.

– Где мы? Где Сэм? – в голосе Фродо звучала паника.

– Сэм позади тебя, живой, – успокоил Геральт. – Есть еще и плохая новость: мы в плену у Сарумана.

В тишине темной комнаты прозвучал тяжелый вздох. Фродо тоже было знакомо имя этого предателя.

– Чародейка, говоришь? – Фарамир посмотрел на брата. – Думаю, зря ты ее с собой взять согласился.

Боромир удивленно поднял брови.

– Почему? – спросил он.

– Не нравится она мне, если честно. Как-то странно на тебя смотрит, как будто что-то недоброе замыслила. В ней нет той чистоты и искренности, которые присущи девушкам ее возраста.

Фарамир обернулся и поискал взглядом Цири. Она шла в конце отряда, с интересом беседуя с одним из воинов.

– Ничего удивительного. Ее ведьмак, охотник на чудовищ воспитывал, какой она, по-твоему, должна была вырасти?

– Уж не околдовала ли она тебя? Ты сильно изменился.

– Не волнуйся, ее магия на хранителя Кольца не действует, – сильно понизив голос, ответил Боромир.

– Я не буду спорить с тобой по поводу тех приказов, которые ты успел отдать, в конце концов, тебе виднее. Только это на тебя не похоже. Кроме того, ты сам не свой: нервный, озлобленный. Вдруг это все же чародейское влияние?

– Сказано тебе: нет. Оставь ее в покое, – буркнул Боромир и зашагал быстрее.

Он явно не был настроен развивать эту тему. Слова Фарамира как будто растревожили внутри него что-то, словно солью просыпались на рану. Он действительно чувствовал растущую в душе агрессию, желание доказать свое могущество. Все это, вопреки его воле, готово было выплеснуться наружу.

====== Глава 16 ======

Город-крепость Минас Тирит производил впечатление еще издалека. Он вырастал из скал, продолжая и дополняя их строгую природную красоту и величие кружевом рукотворных построек. Величественная башня, семь прилегающих к склону горы террас и выкованные из стали ворота – все это притягивало взор и врезалось в память.

Цири, шедшая с отрядом гондорских воинов, невольно остановилась, любуясь открывшимся ей зрелищем. Она посмотрела на Боромира, и подумала, что тому действительно есть, чем гордиться.

В городе их встречали радостными криками и счастливыми улыбками. Цири смотрела, как город приветствует главнокомандующего. Было видно, что Боромира здесь любят, люди искренне радовались его возвращению. Для них он был воплощением защиты, надежды, гарантией спокойного существования. И Боромир это чувствовал: с лица вмиг исчезла накопившаяся усталость, он шел с гордо поднятой головой, глаза горели отвагой и уверенностью.

Проходя по красивым улицам этого старинного и гордого города, Цири испытывала разные чувства: от вполне предсказуемого восхищения до неожиданно появившейся жалости. Чародейка понимала, что с появлением здесь Кольца Минас Тирит обречен. Неприступные стены, призванные отразить любое нападение были бессильны перед злом, проходящим через главные ворота. Перед мысленным взором замелькали картинки горящей Цинтры – ее родного города. Только если падение Цинтры могло лишь изменить рисунок на политической карте мира, то падение Минас Тирита грозило истреблением всей людской расе.

Фарамир сидел в своих покоях поздним вечером, ожидая, когда подойдет назначенное время ужина. Он сидел, прикрыв глаза, в глубоком кресле напротив камина и вспоминал сегодняшнюю встречу с отцом. Свечи были погашены, но мягкий свет тлеющих углей выхватывал из темноты его лицо. Брови были сердито сведены, а во взгляде отражалось охватившее его беспокойство.

Отец всегда больше любил его брата, и Фарамир давно смирился с этим. Между Боромиром и их отцом Денетором всегда было полное взаимопонимание. Отец часто придирался к нему самому, но никогда к Боромиру. Тот же, в свою очередь, всегда ценил мнение отца и дорожил его советами. Возможно, поэтому Фарамир был так удивлен их конфликтом.

Денетор с радостью приветствовал любимого сына, с глубочайшим интересом выслушал рассказ о его путешествии, но когда речь зашла о Кольце, они впервые не нашли общего языка. Денетор потребовал, чтобы Боромир отдал Кольцо ему, на что получил резкий ответ, граничивший с грубостью. Боромир категорически отказался выполнить приказ отца. В результате спора, как ни странно, Денетор уступил, и конфликт разрешился, но сам факт необычного поведения Боромира сильно беспокоил Фарамира.

Так же он не мог не заметить необъяснимой симпатии Боромира к чародейке. Фарамир прекрасно помнил вкусы и предпочтения своего брата, который, нужно сказать, вообще, больше интересовался оружием, нежели девушками. Но уж когда доходило до влюбленности, Боромир симпатизировал пышным, грудастым красоткам. С одной из них старший брат поссорился из-за своего вспыльчивого нрава, на другой ему не позволил жениться отец, в итоге, Боромир так и остался холостым, и, судя по всему, был даже рад такому положению вещей. Фарамиру казалось, что Цири совсем не во вкусе Боромира, он не мог понять, что того могло привлечь в этой тощей зеленоглазой ведьме. В ней не было ни красоты, ни изящества его предыдущих подружек, ни их легкого веселого нрава. Напротив: ее щеку уродовал шрам, а ее характер был скорее жестким и своенравным. В ней не было ничего, что могло бы очаровать Боромира.

«Ничего… кроме магии», – сделал вывод Фарамир.

Цири была вполне довольна комнатой, в которой ей предложили разместиться. Большая, светлая, с камином и балконом, она располагалась на том же уровне, что и личные покои наместника, членов его семьи и лиц, приближенных ко двору. Большего уважения и комфорта, казалось, невозможно было и желать.

Девушка отдыхала, разглядывая красивые улицы города, стоя на балконе, когда в дверь постучала служанка. Та передала ей сообщение Боромира, что Цири приглашена на ужин, который состоится этим вечером. Служанка также вручила ей сверток, и, поклонившись, вышла.

Цири улыбнулась, когда развернув сверток, обнаружила там платье и туфли. Она не собиралась надевать это, но ей было приятно, что о ней побеспокоились. Разглядывая синюю шелковую ткань, Цири подумала, что неплохо было бы привести в порядок свою одежду. С помощью магии ей удалось вернуть былой вид замшевой куртке, потрепанный мех на воротнике снова стал блестящим, а брюки пришлось слегка уменьшить: за время путешествия она похудела.

Вечером раздался стук в дверь. Боромир пришел, чтобы поинтересоваться, как она устроилась, и проводить ее к ужину.

Когда он увидел ее в привычной куртке, то сильно удивился.

– Тебе не принесли платье? Или оно не подошло по размеру? Но ты же чародейка, ты же можешь…

– Могу, конечно, – перебила его Цири. – Спасибо тебе за внимание, я очень тронута твоей заботой. Просто не хочу надевать платье. Если честно, я их не люблю, они жутко неудобные.