— Я не люблю посудомойки. Мама всегда говорила, что они не всё очищают.

Он хватает одну тарелку и убирает её в один из шкафчиков.

— Скайлар любит готовить, но убираться терпеть не может.

— Это она готовит? — за последний месяц я понятия не имела, откуда берётся моя еда.

Чувствуя себя ужасно из-за своей неблагодарности, я опускаю взгляд на кучу тарелок и продолжаю вытирать их.

Майлз крутится вокруг меня, забирая всю сухую посуду и складывая её на положенные места.

— Скай — человек творческий. Она любит искусство, писательство и готовку. Всё, что угодно, где она могла бы творить. И она чертовски хорошо готовит.

— Да, это так, — не то, чтобы у меня был аппетит, но еда всегда выглядит хорошо. Чарли вылизывал мои тарелки и ни разу не жаловался.

— Хочешь кофе? — спрашивает Майлз, засовывая последний нож в шкафчик.

Моё сердце пронзает боль. Кофе. Хватило всего одного слова, чтобы вскрыть раны и утащить меня обратно.

«Я никогда не буду пить кофе с Джошем снова».

Я опускаю лицо, чтобы Майлз не увидел моей боли.

— Нет, спасибо.

Я быстро выхожу из кухни и мчусь по коридору.

Мне хочется дать себе пинка под зад, когда до меня доходит, что я бегу по коридору, ведущему к кабинетам, а не в другую часть дома.

Дверь в кабинет Гриффина приоткрыта, а потом я вспоминаю, что на этой неделе он не дежурит ночью. Интересно, он поменял расписание Майка? Было бы здорово, если бы я больше с ним не встречалась.

Я проскальзываю в кабинет Гриффина, чтобы выйти на улицу через его раздвижную дверь, но замираю, увидев Гриффина, сидящего за столом.

Он вскидывает голову, и на его лице мелькает удивление, когда он видит, что я стою у двери.

— Я… прости, — заикаюсь я, снова быстро открывая дверь. — Я думала, ты спишь.

— Райли, погоди, — он встаёт и обходит вокруг стола. — Что-то не так? — удивление на его лице быстро уступает место беспокойству, и мне становиться ещё хуже.

Я качаю головой и с трудом сглатываю.

— Я думала… Я просто хотела воспользоваться твоей дверью, чтобы выйти наружу.

Его глаза впиваются в мои, словно он ищет подтверждение моим словам. Он очень проницателен. Нужно запомнить это на будущее.

— Ты можешь пользоваться ею в любое время.

Гриффин подходит, чтобы открыть раздвижную дверь, а затем осматривает улицу, вероятно, проверяя окрестности, после чего отступает и даёт мне выйти.

Я выхожу и глажу Чарли по голове, когда мы обходим дом, чтобы добраться до озера.

Я оглядываюсь и вижу, что Гриффин тоже выходит, и останавливаюсь.

— Ты не обязан. Я не хотела отрывать тебя от работы или ото сна.

Мужчина нагоняет меня, качая головой.

— Ты ни от чего меня не отвлекаешь. Будет лучше, если я присмотрю за тобой, пока ты на улице. Камеры не всё здесь видят.

Мои плечи опускаются, и я смотрю в сторону озера.

— Я не хотела тебе докучать.

Гриффин кладёт руку мне на плечо.

— Ты вовсе не докучаешь. Что заставляет тебя так думать?

Я скрещиваю руки на груди, крепко обнимая себя.

— Просто я не хочу отрывать тебя от работы каждый раз, когда мне хочется прогуляться.

Как и прошлой ночью, его руки останавливаются на моей челюсти, и он приподнимает моё лицо. Мои глаза осматривают его лицо, начиная с мощной челюсти, и медленно поднимаются вверх. Его губы сжаты в жёсткую линию. Я пытаюсь вспомнить, видела ли я раньше его улыбку.

Наши глаза встречаются, и я всё ещё отчётливо вижу синеву в его радужках, мерцавшую в свете его кабинета.

— Прогулки, на которые ты ходишь, — это хорошо. Ты мне не мешаешь. И ты ни от чего меня не отвлекаешь, — его речь отрывиста и аккуратна.

Я слышу, что он говорит, но до меня не доходит.

Я беру его за запястье и чувствую, как тепло его кожи проникает в меня.

Он наклоняет голову и хмурится.

— Поговори со мной, — шепчет Гриффин.

Я чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы, но они так и не приходят. Они только оставляют жжение в глазах и горле.

— Простые вещи, типа кофе, цвета глаз, музыки… простые вещи причиняют боль, — я делаю рваный вдох и опускаю глаза. — Амелия сказала, что я сама выбираю, как буду их помнить… но она ошибается.

Я отстраняюсь от Гриффина и смотрю на Чарли. Он проталкивается ближе ко мне, как всегда предлагая свою поддержку.

— Почему ты так говоришь?

Сердечная боль разрослась в моей груди, до такой степени, что я чувствую, будто могу взорваться.

— Майлз спросил, не хочу ли я кофе. Это простой вопрос, но он принёс мне столько боли. Джош и я… у нас была такая тема: мы пили кофе перед сном. Это была наша фишка.

Гриффин берёт мою руку и переплетает наши пальцы.

— Это нормально, Райли. Разумеется, ты будешь скучать по ним. С твоей семьёй произошла ужасная трагедия. И никто не ожидает от тебя, что ты так просто оправишься от этого.

— Это так странно, Гриффин. Ты теперь ближе всех к моей семье, кто у меня есть. Конечно, есть мамина сестра и папины кузены, но я никогда не ощущала их семьёй. Чёрт, я же должна сообщить им, — в моей груди поднимается паника при мысли о том, что я должна рассказать им о случившемся.

— Обо всём уже позаботились. Я позвонил. Я сказал им, что это была автомобильная катастрофа и что ты слишком расстроена, чтобы устраивать большие похороны. Они спорили, но, в конце концов, отступили. Дамы, с которыми работала твоя мама, присмотрят за детским садом. Тебе не о чем беспокоиться. Просто не спеши и выздоравливай.

Мой рот открывается от восхищения. Он сделал всё это для меня? Я чуть качаю головой.

— Ты не должен был.

Гриффин кивает.

— Я сделал это ради Джоша. Он сделал бы то же самое для меня.

— Ты всё, что у меня осталось от Джоша. Ты мне практически посторонний, но, в тоже время, такой знакомый. Просто всё так запутанно. Остальные… — я смотрю на дом. Я здесь уже больше месяца, но мне кажется, что прошёл только день. Это место мне незнакомо. — Они все хорошие, но я их не знаю. Они не мои люди.

Гриффин тянется к моему лицу и заправляет волосы за ухо. Уголок его рта приподнимается в улыбке. Он должен больше улыбаться. Мужчина выглядит очень хорошо, когда его лицо теряет жёсткость.

— Я понимаю, — говорит он, и его слова много значат для меня. — Возможно, сейчас это ничего не значит, но Джош был и моей семьёй тоже. Это значит, что и ты моя семья, Райли. Ты узнаешь их всех, когда будешь готова. Тебе некуда спешить.

— Спасибо, Гриффин, — отвечаю я с неуверенной улыбкой.

— Да брось, — он идёт к озеру. Впервые с тех пор, как начался этот кошмар, я чувствую себя немного лучше.

Я ощущаю себя не такой безнадёжной.

Я сажусь, как обычно, скрещивая ноги. Чарли садится справа от меня, а Гриффин — слева. Он складывает руки на коленях и смотрит на воду.

— Ты действительно не обязан сидеть здесь со мной, — шёпотом произношу я, скользя глазами по глади воды.

— Я знаю, — его слова выходят с тяжёлым вздохом.

Я смотрю на него и вижу только его профиль в темноте.

Прошли долгие минуты, прежде чем он снова говорит:

— Я скучаю по Джошу. Будто я потерял половину себя. Он знал, о чём я думаю. Знал всё, что мне нравилось. Мне никогда не приходилось ему ничего объяснять. Он был единственным, кто помогал мне.

Я двигаюсь ближе и беру его под руку. Кладу руку Гриффину на предплечье и пристраиваю голову у него на плече.

Чувствую, что я могу дышать чуть глубже, оттого, что знаю: я не одинока в этой боли. Всё кажется не таким безысходным, когда кто-то держит тебя за руку.

***

У меня вошло в привычку спать днём и бодрствовать ночью. Я предпочитаю тишину, парящую в доме, когда иду по нему.

Я направляюсь на кухню в надежде найти кучу грязной посуды. И улыбаюсь, когда вижу, что раковина забита грязными кастрюлями и тарелками. Это даёт мне возможность делать хоть что-то, и поэтому я не чувствую себя пустым местом.