Дама кивнула. К удивлению мичмана, она вполне поняла непростые для сухопутного человека объяснения. Ее сын слушал, приоткрыв от усердия рот.

– На кораблях новейшей постройки артиллерию главного калибра ставят в башнях или барбетах. Вот, к примеру, британский «Ройял Соверен» или только что заложенный на Галерном острове большой мореходный монитор «Крейсер»[1]…

– Так у «Стрельца» всюду броня? – встрял мальчуган. – И под этими досками тоже?

И он притопнул башмачком по палубному настилу.

– А как же? Палуба целиком прикрыта броней в опасении мортирных бомб, которые падают на цель по крутой дуге.

– А таран у вас есть? – осведомился почтовый чиновник. – Я читал в газете, что он считается важным средством морского боя.

– Ну, специального тарана у «Стрельца нет» – ответил мичман. – Форштевень и носовая часть корпуса, правда, усилены на случай, если придется прибегнуть к этому боевому приему. Но вы правы сударь, сейчас шпиронами[2] снабжают все военные суда. В Англии даже заложили специальный таранный броненосец, «Хотспур» – у него пушки вообще играют роль вспомогательную, а главным оружием будет именно таран. И в других странах такие строят, во Франции, например, или в Италии. Да и в Америке заложено несколько единиц.

– Мой папенька был в Америке! – похвастался Серёжа. – Он тоже моряк!

– Верно. – кивнула миловидная брюнетка. – Мой супруг, будучи артиллерийским офицером на корвете «Витязь», несколько лет назад посетил американский город Новый Йорк с эскадрой контр-адмирала Лесовского.

– Это во время войны северных и южных штатов? – уточнил мичман. – Наша эскадра должна была помочь правительству президента Линкольна на случай вмешательства Британии. Тогда, кстати, и появился на свет прародитель нашего «Стрельца», броненосец северян «Монитор». Я сегодня о нем уже говорил, припоминаете?

– Да, господин мичман – подтвердила собеседница. – Кстати, мой муж сейчас здесь, в Кронштадте. Он получил под команду винтовой корвет и готовит его к переходу на Тихий океан, во Владивосток, на Сибирскую флотилию.

Узнав, что прелестная мама Серёжи замужем за морским офицером, мичман сразу поскучнел. Конечно, будь она супругой какого-нибудь штафирки, вроде, надворного советника или присяжного поверенного, можно было бы и рискнуть, закрутив необременительный роман. Но теперь…

Мичман по младости лет, не подозревал, что от Ирины Александровны (так звали мать Серёжи) не укрылась эта перемена в его настроении. Впрочем, женщина давно привыкла к повышенному вниманию со стороны юных мичманов и научилась относиться к этому с иронией.

– Я тоже стану военным моряком, как папа! – заявил Серёжа. – И служить буду на настоящем корабле, с мачтами и парусами!

Лейтенант потрепал мальчика по плечу.

– Конечно, будете, только надо сначала подучиться. Сколько вам лет – семь, восемь?

– Девять! – гордо ответил тот. – Осенью уже в гимназию!

– Это хорошо. – серьезно кивнул мичман. – Три года в гимназии, потом Морской корпус. Только подумайте, какие к тому времени корабли будут? Но могу сказать наверняка: главной силой на море останутся броненосцы. За ними будущее, а не за парусниками – за их мощными пушками, за толстой броней.

И постучал костяшками пальцев, затянутых в белую перчатку, по башне монитора. Звук вышел глухой, будто по каменной глыбе.

– Слышите? Одиннадцать дюймов слойчатой стали на дубовой подушке, с подложкой из овечьего войлока, чтобы смягчать удары снарядов. Лет пять-семь назад ни о чем подобном мы и мечтать не могли; американцы во время своей гражданской войны вообще обшивали броненосцы раскованными в полосы железными рельсами, другой брони у них попросту не было. А пушки? Тогда они стреляли круглыми чугунными ядрами, а теперь есть и конические стальные снаряды и шрапнели. Техника сейчас быстро идет вперед, особенно на флоте. Так что, не загадывайте, юноша, кто знает, что напридумывают к тому времени, когда вы получите кортик?

– Все равно, – набычился Серёжа. – Главное, я стану морским офицером, и служить буду на самых-самых могучих кораблях, а не на таких вот… плотах с жестянками!

Ирина Александровна покраснела, прикусила губку, отчего сделалась ещё обольстительнее, и дернула мальчика за рукав. Тот неохотно замолк.

– Извините его, господин… простите, запамятовала?

– Мичман Веселаго-первый, к вашим услугам, мадам! – бодро отрапортовал моряк. – И не ругайте вашего сына. Не глянулся ему наш «Стрелец» – не беда! Главное, флот пришелся по душе. Так что, буду ждать, юноша – возможно, лет через десять нам ещё и доведется послужить вместе!

Вечером того же дня в квартире капитана второго ранга Казанкова, занимавшей половину третьего этажа дома на Литейном проспекте, царило уныние. Предстояла долгая разлука: из Адмиралтейства Илье Андреевичу доставили пакет с распоряжением: через две недели его клипер должен покинуть Кронштадт и отправиться вокруг Европы и Африки, на Тихий океан. Серёжа принялся упрашивать отца, чтобы тот взял его с собой юнгой. Старший Казанков лишь посмеивался: «Тебе надо в гимназию, иначе, какой ты будешь офицер? Неуча в Морской Корпус не возьмут!» Мальчик успокоился, лишь после того, как отец пообещал привезти из Нагасаки, куда русские корабли заходят по пути во Владивосток, всамделишную саблю японского самурая. Потом заговорили о том, как Серёжа с Ириной Александровной провели сегодняшний день. Мальчик в деталях описал их визит в Кронштадт и осмотр «Стрельца».

В ответ на насмешки, щедро расточаемые сыном «банке из-под монпансье на плоту», старший Казанков неожиданно сделался серьезен. Он отлучился в свой кабинет, и малое время спустя вернулся с большущей охапкой журналов – в основном, выпусков «Морского вестника» и папок с вырезками из американских газет. И за следующие два часа Серёжа узнал и о бое «Виргинии» с «Монитором» на рейде Хэмптон-Роудс, о флотилии отчаянного кептена Фаррагута, о баталиях речных броненосцев на Миссисипи, о броненосных лодках и башенных фрегатах, что строились для Балтийского флота по новой «мониторной» кораблестроительной программе, принятой в 1864-м году.

Весь следующий день Серёжа провел у себя в комнате, упорно отражая попытки Ирины Александровны вытащить его на прогулку в Ораниенбаум. Высунув от усердия язык, мальчик старательно перерисовывал к себе в альбом схему орудийной башни Эриксона и боковую проекцию русского монитора «Единорог», родного брата «Стрельца», копировал из заграничных журналов схемы американских речных броненосцев. Серёжа твердо решил изобрести для Балтийского флота невиданный броненосный корабль, на котором и будет служить, когда вырастет и окончит Морской Корпус. И снова допоздна горела зеленая лампа в гостиной дома на Литейном, и шелестели страницы Морского вестника, и ворчала Ирина Александровна, напоминая, мужу, что мальчику давно пора спать…

Так и состоялось знакомство Серёжи Казанкова с мониторами.