Они снова пришли в парк Тюльири - в уголок, где зажглась их счастливая звезда. "Наверное, сама судьба привела нас сюда в тот весенний вечер", подумал Евгений. И как же неприятно удивился он, когда Натали рассказала, что рядом, на площади Согласия, есть место, мрачная слава которого навеки останется в истории. Здесь во времена безумной революционной смуты была установлена гильотина для публичной казни граждан Франции - членов королевской семьи, представителей аристократии, а потом и тех, кто их судил, революционных вожаков. В скорбном списке более тысячи имен.

Воистину неисповедима ты, наша жизнь!

... Красный "Рено" Натали продолжал свой бег по улицам, набережным Сены и мостам. По самому красивому из них они прогулялись пешком. Это был знаменитый мост, построенный русским царем Александром Ш в ознаменование франко-русского союза и названный его именем.

Потом были Лувр; Люксембургский сад и Пантеон, где похоронены Вольтер, Гюго, Золя и другие великие люди Франции; остров Сите и Собор Парижской Богоматери; Булонский лес...

* * *

Погода была мерзкая. Шел мокрый снег, зябкий холод проникал под шубку. Натали позвонила в дверь - тишина. Значит Евгений еще на работе. В последнее время он с головой втянулся в свои репортерские дела, порой забывая о времени.

В гостиной было темно, и от этого она казалась неуютной. Натали, не включая свет, прилегла на диван. Делать ничего не хотелось, есть тоже и настроение было подстать погоде. Шеф отдела, которому не понравился обличительный репортаж Натали о махинациях с правительственными заказами, отчитал ее как школьницу.

Так и пролежала она в каком-то тоскливом забытьи, пока не явился муж.

- Ты не заболела? - спросил он.

Ее глаза вдруг набухли слезами. Всхлипывая, Натали начала рассказывать... и потом все никак не могла остановиться, приводя новые и новые обидные подробности стычки с ненавистным шефом. А Евгений участливо слушал, успокаивал, гладил и целовал ее. Потом разжег камин, подкатил к огню кресло и усадил свою маленькую Натали себе на колени. И скоро она снова стала той веселой, жизнерадостной Натали, какой была всегда.

Ранимая душа Натали не могла в одиночестве переносить житейские невзгоды и участие, ободряющая поддержка мужа были всякий раз для нее как бальзам. В то же время она понимала, что, наверное, поступает эгоистично, ведь у Евгения и своих огорчений немало. Но он, оберегая ее покой, таит их в себе и старается справляться сам.

За годы супружества Натали привыкла во всем полагаться на мужа. После свадьбы родители передали в ее владение небольшой сыроваренный завод под Парижем. Все финансовые и юридические дела по управлению им она доверила супругу, и он прекрасно справлялся с ними, проявляя необыкновенную предусмотрительность и умение предугадать возможные осложнения.

Несмотря на занятость, молодые супруги не были домоседами. Отпуска проводили в путешествиях по Италии, Испании и в Альпах. Увлекала их и театральная жизнь Парижа. Не были им чужды и пирушки с друзьями в ресторанах, где хорошая французская кухня еще не вытеснилась американизированными новациями с их fast food.

При всех своих делах и увлечениях Евгений проявлял постоянный интерес ко всему, что происходило в России, но вести оттуда заставляли его чаще хмуриться и переживать, чем радоваться.

Казалось, Натали знала о муже все. Но она никак не могла понять его упорного нежелания иметь детей. Порой ей казалось, что за его внешним спокойствием скрывается некий постоянный раздражитель, ввергающий его то в задумчивость, то в тревожное ожидание. Несколько раз она замечала, как Евгений с холодным вниманием рассматривает себя в зеркале. Натали не находила объяснений этому, так как знала его нетерпимость к мужскому кокетству. В последнее время он выглядел усталым... и как бы постаревшим... "Не заболел ли? - тревожилась она.

То, что казалось Натали необъяснимым и странным в поведении мужа, на самом деле не было следствием его болезни или усталости. Это были первые грозные симптомы надвигающейся катастрофы. Мертвея от тяжелых предчувствий и обволакивающей душу тоски, Евгений в первое время пытался как-то скрыть свое состояние от Натали. Но с каждым днем борьба становилась все безнадежней. Настал день, когда он отчетливо понял, что больше надеяться не на что, и у него, быть может, остаются считанные сутки до того момента, когда природа с равнодушным усердием вернет назад все, что отобрал у нее на три года профессор Костич. Евгений переживал и боялся не за себя. Натали... как она воспримет новую реальность - огромную разницу в их возрасте? И сколько проблем возникнет на этой почве...

И он сделал единственно возможный, как ему казалось, выбор.

Придя с работы, Натали увидела на круглом столике в прихожей записку от Евгения. Она взяла ее и с нарастающим ужасом пробежала глазами торопливые строчки.

"Чудная, нежная моя Натали! - писал Евгений. - Все во мне кричит и протестует, но разум повелевает принять единственно верное решение - нам надо расстаться. Знаю, что ты сейчас испытываешь... Прости, прости, что причиняю тебе боль, что ухожу тайком - так лучше для нас обоих.

Позволь же кое-что объяснить. Мой старый друг, известный в России ученый, открыл способ вернуть человеку молодость. Я попросил его провести эксперимент на мне, полностью отдавая себе отчет в том, что могу оказаться в плену неприятных последствий. К сожалению, случилась беда - мой друг трагически погиб и не смог довести до конца эксперимент на мне, и мой организм возвращается в состояние, соответствующее моему возрасту. Знай же, я намного старше тебя - настолько, что боюсь разлада в наших отношениях. Пусть уж лучше я останусь в твоей памяти таким, каким был три счастливых года нашей любви.

Прости за невольный мой обман. Я искренне надеялся, что мое состояние продлится гораздо дольше. Я буду любить тебя, пока жив, но это не накладывает на тебя никаких обязательств.

Прощай, нет больше сил...

Евгений."

Записка выпала из рук Натали, она закрыла ладонями лицо, искаженное судорогой рыданий.

Если из свода арки вынуть замковый камень, ей не устоять. То же случилось и с Натали. Поникнув, она без сил упала на колени, простерла руки и в отчаянном исступлении как молитву повторяла одни и те же слова: "Боже милосердный и справедливый, пощади, сделай так, чтобы он услышал меня!"