— Уверена, у тебя тоже.

— Нет. — Он покачал головой. — Всех моих друзей Кейден знает. Он знает о моей жизни больше, чем я сам.

У меня в голове возник очевидный вопрос. Если Колтон и Маркус были близнецами, то почему в палате был Кейден?

Маркус тихо выругался.

— Ситуация полный отстой. Дай угадаю, здесь сейчас только Кейден, да?

— А ты не знаешь?

— Он позвонил и оставил мне сообщение. И все. Но раз ты до сих пор тут, значит мамы здесь нет. Как и отца — в этом я уверен железно. Я прав? — Чем дольше он говорил, тем сильней заводился. — Это все какая-то невероятная хрень.

Все это время в больнице витала какая-то странная атмосфера. Не из-за пациентов или посетителей, но я ощущала ее рядом с Кейденом, медсестрой и врачом, а теперь и рядом с Маркусом. Она окутывала его словно покрывало. И я наконец поняла, что ее породило.

Секрет.

У меня было чувство, будто произошедшее с Колтоном было очень неправильным. Стыдным. Они не могли даже должным образом горевать, потому что этого не должно было случиться.

Мне не нравилось это чувство.

Я словно задыхалась и одновременно меня будто бы парализовало. И если так себя чувствовала я, то каково было тем, кого это касалось непосредственно?

Я услышала свой дрожащий голос:

— Что произошло с вашим братом?

Нет. Я закрыла глаза. Не стоило спрашивать. Это был секрет Колтона. Но я хотела узнать его. Потому что тогда смогла бы понять, как помочь. Знала бы, что говорить.

— Ты не знаешь?

— Я не спрашивала. Старалась быть тактичной.

— О. — Он помолчал, явно страдая, потом пожал плечами. — Кейден никогда тебе не расскажет, потому что если бы это произошло с ним самим, он бы не захотел, чтобы кто-нибудь знал. Но Колтон не был бы против, если бы я рассказал тебе. Он никогда не был скрытным. Черт, да ты бы ему точно понравилась. Ты познакомилась с ним? Он очнулся?

— Нет, не познакомилась. Я оставалась в коридоре, когда Кейден заходил к нему.

— Что за бред. — Маркус закатил глаза. — Это просто нелепо. Колтон выдал бы отстойную шутку — типа что приоделся бы, если бы знал, что Кейден придет не один, или ляпнул бы что-то такое же глупое. А потом рассмеялся бы, думая, что такой юморной. Он был бы не против с тобой познакомиться. Кейдену стоило взять с собой и тебя.

— Медсестра сказала, что посещение только для членов семьи. Она за этим следила.

— А. — Он дернул плечом. — Ну да ладно. Я по-прежнему считаю, что это бред. Мог бы хоть рассказать тебе.

Но и сам Маркус ничего не рассказал.

Он не хочет рассказывать. И скорее всего, по той же причине, по которой сел подальше от входа.

Я проигнорировала его гневное замечание.

— Кейден собирался заполнить какие-то бумаги после разговора с врачом. Он сказал, что потом, наверное, сможет уйти. Я пришла сюда, чтобы подождать его.

Маркус смотрел в окно, но после этих слов резко повернулся ко мне. За злостью и раздражением в глубине его глаз прятался страх.

— Иди, если хочешь. Я ничего не скажу.

— Что? — вскинулся было злой Маркус, но испуганный Маркус опустил голову. — Спасибо, Саммер.

Я кивнула.

Маркус встал, а я дотянулась до его руки и легонько сжала ее. Он замер. Я не поднимала глаза, но чувствовала, что он удивлен этому жесту. А через мгновение он, не говоря ни слова, ушел.

Двадцать минут спустя подошел Кейден и коснулся моего плеча.

— Готова?

Я встала, стараясь выглядеть бодро и оптимистично, но по его ухмылке стало понятно, что я сыграла неубедительно.

— Прости, — пробормотала я. — Мне тут недавно сказали, что «Оскар» мне точно не светит.

— Ничего. — Одной рукой он обнял меня за плечи и притянул к своему боку. — Спасибо, что пришла и осталась.

У меня сжалось горло, и я снова кивнула.

— Конечно.

Я думала, что сейчас мы пойдем, но Кейден не двигался, и я подняла глаза.

Он смотрел на стаканчик кофе на подоконнике. Маркус забыл его унести. Я напряглась, не желая лгать, но Кейден только откашлялся.

— Не возражаешь, если мы поедем ко мне и поспим до отъезда?

Я подняла руку и, обхватив его ладонь, крепко сжала. Пару занятий можно было и пропустить. Позже возьму у кого-нибудь записи лекций.

— Звучит прекрасно.

Он промолчал насчет кофе, но я знала: он догадался.

И от этого мое сердце заболело еще сильнее.

Глава 28

— Колтон пытался покончить с собой.

Мы с Кейденом лежали у него на кровати. Уже занимался рассвет, проникая в комнату через щели в шторах. Мы недавно приехали. Я думала, что Кейден сразу заснет, но сейчас ощущала, что я не одна лежу, уставившись в потолок.

Его слова больно ударили по мне, попав прямиком в то место, где хранились воспоминания о моей маме.

— Кейден. — Я повернула голову на подушке. Он смотрел вверх, как до этого я. Потянувшись к нему, я переплела свои пальцы с его. — Мне жаль.

— Два года назад его избили. Все получилось так глупо, — сказал он, сжав мою руку. — Колтон был в команде по легкой атлетике Лиги Плюща. Не я, не Маркус, а Колтон мечтал попасть в братство. Он хотел пойти по стопам нашего отца. Планировал однажды возглавить компанию, но как-то вечером он уходил с тренировки, и это положило конец всему. Такая ужасная глупость… Это был один из его друзей. Представляешь? Один из его треклятых друзей. Они решили, что будет забавно проверить новые шлемы. Сказали Колтону, чтобы он надел шлем, и ударили по голове битой. Дважды.

Его рука сжала мою с такой силой, что у нас побелели костяшки. Я молчала.

— Шлемы оказались бракованными. Они неправильно сидели на голове, поэтому он был не защищен. Он получил повреждение мозга и навсегда изменился.

— Он пытался покончить с собой из-за этого?

Кейден кивнул.

— У каждого третьего человека с травмами мозга появляется склонность к суициду. Понимаешь, что это значит?

— Они думают о том, чтобы убить себя?

— Да. Один из трех. Я не знаю, какова статистика среди тех, кто на самом деле предпринимает попытки самоубийства, но их охренеть как много. Больше, чем должно быть.

Я накрыла наши пальцы свободной рукой.

— Это была его третья попытка. Попытка… Как будто он шел на золотую медаль или типа того. Такая терминология. А знаешь, как говорят про тех, кто убил себя?

Я не ответила. Ему нужно было выговориться.

— Говорят, что их попытка получилась успешной. Один из врачей вывалил на нас все эти термины и все трещал об успешных и неудачных попытках. Словно за это следует награждать. «Отличная работа, ты убил себя! Что? Твоя попытка была неудачной? Как плохо. Ну, может, повезет в следующий раз». — Он остановился и прерывисто вздохнул. — Я хотел вырвать тому врачу глотку. Успешной… Как будто эта ублюдская статистика после первой попытки Колтона должна была нас утешить.

Мое сердце стучало так сильно, словно рвалось из грудной клетки к нему. Я хотела забрать себе его боль. Но не могла.

— Кейден, мне очень жаль.

Он снова судорожно вздохнул.

— Ага. Все, давай больше не будем. Всегда психую, когда говорю об этом.

И его можно было понять.

Мне было тяжело. Тяжело слушать эту историю — такую грустную, мучительную и без надежды на счастливый конец.

— Кейден, мне очень жаль.

Это все, что я могла сказать.

— Да. — Он помолчал. — Просто больно, и все.

Мы лежали в тишине.

Держались за руки.

Быть может, сначала двинулась я. А может, он. Не знаю, кто начал первым, но это было неважно, потому что мы уже целовались. Его рот прильнул к моему. Я оказалась под ним. Но жаждала большего. Хотела быть с ним целиком. Он проник ко мне под футболку и стянул ее, оставляя на коже обжигающие следы. Его руки оказались у меня на груди. А следом и рот. Он целовал меня, лизал, пробовал вкус. Любил меня.

Я обвила его бедра ногами и притянула как можно ближе к себе.