Роберто, который повидал немало неприятных вещей, такое встречал впервые. Он отвернулся, и неожиданно ветер стих, пыль осела, и общая картина прояснилась. Все коттеджи оказались одной высоты, и с крыши дядиного дома открывался обзор на остальные.
– Ну и ну!
Трини и Геро вздрогнули.
Все крыши были покрыты мертвыми телами, и каждое выглядело точно так же, как то, что лежало сейчас перед ними.
Роберто и считать не потребовалось. Он и так знал, что их двадцать шесть.
Пока они стояли, не шевелясь, пытаясь понять, что случилось с жителями злополучного поселения, грибок, пристроившийся на подошве ботинка доктора Мартинс, был занят делом. Cordyceps novus добрался до «стены»: плотной резиновой прослойки между ботинком и ногой Геро. Если он был способен на ненависть, то исключительно по отношению к таким вот преградам.
В мутированном состоянии он обзавелся эндосимбионтом, организмом, который обитает внутри его во взаимовыгодном сотрудничестве. Чего не может сделать грибок, под силу эндосимбионту – и в данном случае следовало синтезировать хаотическое скопление молекул в новый состав, чтобы пробраться через барьер. Похоже на то, как если бы вы получили собственную химическую лабораторию.
Эндосимбионт, появившийся на поверхности грибка и внешне напоминающий легкую опалесценцию, подвергался воздействию атмосферы всякий раз, когда Геро делала очередной шаг. Он впитывал максимум кислорода, соединял его с углеродом из пыли и налипших частиц грязи, образовывая прочную сеть углеродно-кислородных связей. Эти карбониловые группы, ставшие активными кетонами, пробивали себе путь наверх, к самой подошве, пока их не остановил очередной «забор».
И тогда они снова изменили свой состав. Кетоны поглотили необходимые элементы из резины, грязи и пыли, сформировав множество углеродных скелетов. Затем вещество мутировало в оксалоацетат, который сгодится для усваивания сахара, но бесполезен, если вы хотите растворить подошву вашей обуви. Не смутившись, эндосимбионт мутировал вновь – теперь в циклогексанон, который, между прочим, является прекрасным материалом для производства нейлона, в тетрациклин, хорошего борца с пневмонией и, наконец, в самого разрушительного агента – H2FSbF6 – гексафтороантимонат водорода.
И теперь этот мощный промышленный растворитель начал проедать себе дорогу через резиновый низ ботинка доктора Мартинс.
Процесс мутации занял девяносто секунд.
Геро, разумеется, ни о чем не подозревала. Пока они спускались с крыши и спешили обратно к баллону, она отвлеклась, пытаясь объяснить то, что они увидели. Грибок, по ее мнению, подражал репродуктивной схеме Ophiocordyceps unilateralis, рода, состоящего из ста сорока различных видов, каждый из которых воспроизводит себя, паразитируя на насекомых.
– И как они это делают? – Трини вытащила пистолет и крутила головой по сторонам, пока они спускались на капот автомобиля.
– Допустим, целью является муравей. Он спокойно ползет себе по лесной подстилке мимо крошечной споры грибка. Та прикрепляется к муравью, проникает сквозь его, скажем так, внешнюю оболочку и опрометью несется в мозг, где благодаря насыщенным питательным веществам вступает в фазу быстрого роста – в десять раз быстрее, чем в любой другой части тела. Грибок распространяется на каждую область мозга, пока не берет под контроль движения, рефлексы, импульсы и, насколько вообще муравей может думать, мышление. Технически он жив, но сам полностью управляется чужеродным организмом и служит его нуждам, – женщина спрыгнула на землю. – И единственное, чего хочет грибок, создать побольше себе подобных.
Роберто вздохнул. Теперь-то ясно, что случилось с поселением. И с людьми. Господи, со всеми ними.
Геро направилась к баллону и присела перед ним на корточки, открыв чемоданчик.
– Муравей перестает действовать самостоятельно. Он знает лишь, что должен двигаться. Вверх. Он забирается на ближайший стебелек повыше, вонзает в него челюсти и ждет.
– Ждет чего? – спросила Трини.
– Пока грибок не заполнит полости тела и оно не взорвется.
Роберто еще раз взглянул на крыши домов и поежился.
– Именно поэтому они лезли вверх. Чтобы распространить грибок как можно дальше.
Геро кивнула.
– Деревьев здесь нет, и крыша – самое высокое, что они могли найти. Работаешь с тем, что есть. – Ее руки в перчатках аккуратно выискивали что-то среди острых металлических инструментов.
Спустя некоторое время Мартинс извлекла из чемоданчика нечто вроде длинного ножа с плоским лезвием и кольцевой рукояткой, надела ее на правый указательный палец, левой рукой подставив пробирку для образцов, и осторожно соскребла зеленую массу в емкость.
– Пока я не изолирую протеины с помощью жидкостной хроматографии и не секвенирую его ДНК, все, что я могу сказать, – это удивительно активный, быстро растущий и крайне опасный паразит.
Роберто наблюдал, как она привычным жестом запечатывает пробирку.
– Вы что, понесете это обратно?
Геро непонимающе заморгала.
– А что еще я должна сделать?
– Оставить здесь. Нужно все сжечь.
– Я не против, но нам необходим образец.
Трини повернулась к напарнику.
– Она права. Что с тобой сегодня творится?
Напугать Диаза было не так просто, но он внезапно подумал о своем маленьком сыне и о том, что может никогда уже его не увидеть. Он слышал, что с появлением ребенка ты начинаешь сомневаться и колебаться, сознавая, что служишь цели, высшей, чем ты сам. К черту мир, но своих я не брошу, я должен их защитить. Остальное не важно.
Ну и Энни, конечно. Она моя жена, женщина, которую я люблю всем сердцем и которую только что едва не предал, и я хочу вернуться к ней, начать все заново и прожить с ней до конца своих дней. Вот что с ним происходило, вот о чем он думал, но вслух не произнес ни слова.
– Господи, Трини, это уровень опасности R-1, – заявил он. – Каждый, кто вступит с ним в контакт, будет мертв, каждый. Скорость вторичной атаки – сто процентов, вдобавок к немедленной генерации, а скорость инкубации… ну мы пока что не знаем, но точно меньше двадцати четырех часов, готов биться об заклад. И ты хочешь принести это в цивилизацию? Да у нас и близко не было биологического оружия с таким уровнем летальности.
– Именно поэтому нам нужно его сохранить и изучить. Ты сам отлично понимаешь, да? Долго Кивиркурра оставаться в секрете не будет, и если мы не принесем образец, за нас это сделает кто-то другой, и намерения у него будут совсем не мирные.
Спор был серьезный, и пока все увлеклись им, растворитель в каблуке ботинка Геро стремился к одной-единственной цели. Гексафтороантимонат водорода доказал, что способен прожечь дыру в твердой резине, но он не столько проделывал дыру, сколько менял химический состав обуви. Вещество мутировало почти молниеносно в соответствии с изменением силы химических связей в резине. Оно ловко адаптировалось, моментально просмотрев бензиновую группу целиком, пока не обнаружило то, что искало. И оно достигло другой стороны подошвы, появившись на внутренней поверхности ботинка прямо под подъемом правой ноги доктора Мартинс. Benzene X – сейчас он изменился настолько, что не поддавался никакой классификации – открыл дверь грибку, молекула которого оказалась покрупнее. В герметичном костюме Геро образовалась брешь.
И теперь Cordyceps novus обрел нирвану. Ботинок, как и костюм позволял циркулировать воздуху и предохранял человека от перегрева. Дыхательный аппарат снабжен кулером для рециркуляции кислорода, следовательно, внутрь костюма постоянно поступает свежий воздух. Нити благодарного грибка тотчас воспользовались шансом.
Поднявшись на волне нагретого кислорода, они приземлились на незащищенную кожу правой ноги Геро.
Не догадываясь о вторжении, женщина плотно закупорила пробирку и навесила сбоку печать. Раздалось слабое шипение: Мартинс поместила образец в азотную заморозку до тех пор, пока его не откроют в лаборатории и не погрузят окончательно в жидкий азот. Она проверила покрытый защитной пенкой кармашек чемоданчика, защелкнула его и встала.
