Рассказывая о битве при Гавгамелах, Диодор Сицилийский упоминает «ахейских наемников» (Diod.XVII,57), занявших позиции рядом с критскими стрелками. Скорее всего это были легковооруженные воины. Дело в том, что ахейцы славились как искусные пращники, о чем сохранилось подробное свидетельство Тита Ливия: «… вызвали сотню пращников из Эгия, Патр и Дим. Там принято с детства упражняться с пращой, пуская в открытое море круглой галькой, что вперемешку с песком покрывает обыкновенно морской берег. Поэтому дальностью броска они превосходят балеарских пращников и при этом бьют и верней, и сильней. Дело в том, что у них петля пращи не из одного ремня, как у балеарцев и прочих, а тройная, для жесткости прошитая во многих местах, чтобы во время метания пуля не перекатывалась, как то бывает, когда ремень слаб, но крепко удерживалась петлей при размахе, а при броске вылетала, как пущенная тетивой. Привыкши издалека пускать камни так, чтобы они пролетали через небольшое кольцо, они попадали не то что в голову неприятельского солдата, но в то место лица, куда метили» (XXXVIII,29). Поэтому нет ничего удивительного в том, что по приказу Александра ахейских наемных пращников поставили рядом с критскими лучниками.
Но это лишь моё предположение.
Подтоки копий.
Афины. Национальный Археологический музей. Фото автора
Поэтому можно говорить о том, что в состав союзных пехотных контингентов входили как тяжеловооруженные, так и легковооруженные воины. Общее количество греческих пехотинцев Диодор определяет в 7000 человек (XVII, 17), но какой процент из них составляли мобильные войска, а какой пехота гоплитов, сказать затруднительно. Н. Секунда предположил, как мог выглядеть тяжеловооруженный пехотинец союзных контингентов в армии Александра: «Греческая наемная пехота была снаряжена по традиционному спартанскому образцу: бронзовые гоплитские щит и шлем, однако панцирь и поножи отсутствовали. Воины были вооружены обычными для пехоты копьем и мечом и носили красную эксомиду (exomis) – хитон со спущенным правым рукавом. Изображения греческих наемников на персидской службе в такой одежде и с таким вооружением присутствуют на «Саркофаге Александра» и на «Мозаике Александра». Возможно, наемники на македонской службе носили панцири, но в этом случае их подвижность была бы снижена» (94,52). Как уже упоминалось, командиром союзной греческой пехоты был назначен Калан (Arr.Anab.III,5), каждым союзным контингентом из определенного региона командовал собственный военачальник.
Арриан пишет, что в битве при Гавгамелах на правом фланге стояли «так называемые «чужестранцы-ветераны» со своим начальником Клеандром» (Arr.Anab.III,12). Исходя из того, что эти воины занимали позиции рядом с агрианами и македонскими лучниками Брисона, можно допустить, что перед нами легковооруженные бойцы. Как следует из названия подразделения, они обладали большим военным опытом и были наняты за деньги. Возможно, в той же Малой Азии.
Вот, собственно, и всё, что я хотел рассказать о пехотных контингентах в армиях Филиппа II и Александра Великого. Рассмотрим положение дел в кавалерии.
По словам Александра, под его командованием сражались фессалийская, беотийская, пелопоннесская, македонская и фракийская конницы (Arr.Anab.II,7). Но главной ударной силой армии Филиппа II была тяжеловооруженная конница гетайров. Это подразделение делилось на илы численностью в 200 кавалеристов под командованием илархов. Илы, в свою очередь, состояли из четырех тетрархий по 49 наездников, подчинявшихся тетрархам (94,20). Исключением была «царская ила», она насчитывала до 300 кавалеристов. Этих воинов базилевс лично водил в бой. Число 300 было традиционным числом для отборных подразделений греческих полисов, достаточно вспомнить спартанских гипеев и знаменитый фиванский «Священный отряд». Филипп многое перенял у эллинов, не исключено, что позаимствовал и численность гетайров для элитной царской илы. Во время похода Александра Великого на Восток этим отрядом командовал Клит, сын Дропида, по прозвищу Черный (Arr.Anab.III, 11). В дальнейшем несколько ил Александр будет объединять в гиппархии, но произойдет это накануне похода в Индию. Ганс Дельбрюк считал македонских царей создателями регулярной конницы: «… можно сказать, что первая кавалерия была создана македонянами. Образовать тактические единицы из всадников по многим причинам… гораздо труднее, чем создавать пехотные единицы» (51,137).
Изображение всадника на охоте. Родос, Археологический музей. Фото автора
О гетайрах Филиппа Афиней высказался очень нелицеприятно: «Как проматывал жизнь царь Филипп со своими товарищами, пишет тот же Феопомп в сорок девятой книге «Истории»: «После того как Филипп стал обладателем неслыханных богатств, он не просто их быстро потратил, нет, он спустил их, бросил на ветер. Как сам он был никуда не годным хозяином, так и его окружающие. Попросту говоря, никто из них не умел вести хозяйство, живя просто и скромно. Виновником этого был сам Филипп: ненасытный в стремлении к роскоши, он и брал и раздавал добро с одинаковой легкостью: у него, воина, не было времени подсчитывать доходы и траты. К тому же его товарищи, устремившиеся к нему со всех концов земли, – одни были местные, другие из Фессалии, третьи из остальной Эллады – подбирались не по достоинствам; напротив, сколько ни было среди эллинов или варваров распутников, мерзавцев и наглецов, почти все они, собравшись в Македонии, назвались товарищами Филиппа. Да и окажись там человек иного склада, в водовороте македонской жизни он быстро бы уподобился остальным и перенял их привычки. Как войны и походы, так и [мирная] расточительность жизни не только пробуждала в них непристойную наглость, но и доводила до распутства, почти разбойничьего» (Athen.IV,62). В дальнейшем Афиней продолжит развивать тему: «Но не только Дионисий с одобрением относился к людям, тратившим имущество в пьянстве, игре в кости и прочих беспутствах, но и Филипп. Об обоих пишет Феопомп. В сорок девятой книге он так говорит о Филиппе: «Людей благопристойных и бережливых Филипп отвергал, а любил и хвалил тех, кто жил привольно и тешился пьянством и игрою. Он не только давал им в этом полную волю, но и позволил состязаться во всем дурном и мерзком. Каких гнусностей в них не было? И что хорошего в них было? Взрослые, они брили и выщипывали на себе волосы; бородатые, влезали друг на друга, каждый из них таскал с собой двух-трех распутников и сам был готов служить другим. Поэтому верно было бы сказать, что они – не гетайры, но гетеры, не воины, но подонки, по натуре злодеи, по привычкам блудодеи. Трезвости они предпочитали пьянство, а вместо порядка искали грабежей и убийств. Говорить правду и жить в согласии они считали ниже своего достоинства, а клятвопреступления и мошенничество полагали высшими добродетелями. Владея большою частью Европы, они пренебрегали тем, что есть, и гнались за тем, чего у них не было. В это время гетайров было не более восьмисот, но земельных доходов они получали не менее, чем десять тысяч эллинов в обширной и плодородной местности» (VI,77). Оставим в стороне рассуждения Афинея о моральном облике гетайров, обратим внимание на интересующие нас подробности. Из текста следует, что в составе тяжеловооруженной кавалерии сражались не только выходцы из собственно Македонии, но и эллины, перешедшие на службу к Филиппу и получившие от царя земельные пожалования. По свидетельству Афинея, гетайров было восемь сотен, но в дальнейшем их число увеличилось. Формировалась тяжеловооруженная конница по территориальному принципу, каждая ила набиралась в определенном регионе. У Арриана есть упоминание об илах «анфемусийской, предводителем которой был Перид, сын Менесфея, и так называемой «Белоземельной» – под командой Пантордана, сына Клеандра» (Anab.11,8). Во время кампании против трибаллов Александр приказывает Гераклиду и Сополу «вести на левое крыло всадников из Боттиеи и Амфиполя» (Arr.Anab.I,2). Когда после высадки в Малой Азии Александр проходил мимо города Лампсак, «с ним шла ила «друзей» из Аполлонии, которой командовал Сократ, сын Сафона» (Arr.Anab.I,12). Не исключено, что кавалерия гетайров условно делилась на конницу из Верхней и Нижней Македонии, на что косвенно указывает следующее свидетельство Арриана: «Александр, выманив трибалов из леса, приказал Филоте взять всадников, набранных в Верхней Македонии» (Arr.Anab.I,2). Но это лишь предположение.
