– Фильм мы смотрим, Ваше Величество, – я выжидательно посмотрел на него, нетерпеливо постукивая пальцами по краю клавиатуры.

– Включай, внучек, – скомандовал дед.

Камера поползла вниз и на экране звёзды сменились медленно выплывающей снизу планетой Татуин и двумя спутниками над ней. Сейчас появится корабль принцессы Леи, удирающий от звёздного разрушителя с Дартом Вейдером на борту…

– А это что за хреновины? – опять прервал просмотр скрипучий голос Кощея. – Луна что ли? А почему две? А чего цвет такой странный?

Я опять хлопнул по пробелу и возмущённо уставился на царя-батюшку. Нет, ну ему скучно, понятно, но почему мы страдать должны из-за этого?!

– Енто, Кощеюшка, планета, – важно пояснил Михалыч, радуясь возможности посвятить кого-нибудь в тайны любимого сериала. – Вид сверху. А две луны патамушта их там две.

– Это… государь, – слегка смущенно перебил деда Аристофан, спеша похвастаться перед Кощеем своими познаниями, – это, блин, типа как Земля наша, только не у нас, а…

… – в одной далёкой-далёкой галактике, – почти пропела, перебивая беса Маша.

– Типа того, – кивнул Аристофан, хмуро покосившись на вампиршу. – У них там реально над Татуином две луны, блин. И музон такой чисто конкретный, когда Люк в натуре на них с бархана пялится. Прям за душу берёт.

– Какая душа у беса? – фыркнул Кощей и уже было открыл рот для очередного вопроса, но все и так кинулись, перебивая друг друга просвещать царя-батюшку.

Это понятно. Одно дело пересматривать почти наизусть выученный фильм и совсем другое – объяснять новичку тонкости задумки Лукаса. Круче этого могут быть только споры о происхождении мидихлориан или о том, мог бы Эникен устоять перед Палпатином… Пардон, увлёкся. Я уже проходил эту стадию с моими соратниками, с огромным удовольствием рассматривая их отвисшие челюсти, когда мы в первый раз смотрели сагу, поясняя им, что вон тот хилый паренёк это на самом деле сынуля вон того бугая с черным шлемом на башке, а палки светящиеся это вовсе не палки а самые настоящие световые мечи… Ну и так далее. Теперь же я, снисходительно улыбаясь, поглядывал на возбуждённых звёздными приключениями коллег и на ошеломлённого Кощея, по старинной русской традиции, чешущего лысый затылок.

– А ну, цыц! – заорал вдруг Кощей, выкатывая глаза.

– … вот такенная хреновина, в натуре, – на автомате продолжил Аристофан, уточняя конструкцию Звезды Смерти, стоя с разведёнными в стороны лапами, – только реально больше… А? Что?

Кощей набрал побольше воздуха в лёгкие, чтобы устроить нам царский разнос, но его вдруг перебил тихий томный голосок Маши:

– А всё-таки этот мсье Квай-Гон, очень даже брутальный мужчина…

– Да дарт Моул твоего Квай-Гона… – взвился тут же Аристофан, но был перебит рёвом озверевшего Кощея:

– Молчать, я сказал! Ах, вы ж хренова моя Канцелярия! Распустились окончательно!

Глаза его налились ужасающим синим мертвенным светом и я понял, что теперь сериалы будет смотреть только Кощей, забрав компьютер в свой кабинет, а нам останется только горестно вздыхать, ежедневно с восьми и до восемнадцати работая на чистке царских нужников, с перерывом на обед, конечно.

Положение спас Михалыч:

– А что, Кощеюшка, небось, и тебе любопытно было бы на нашу-то Землю-матушку с такой высоты поглазеть?

Кощей недовольно обернулся на его голос, а потом вдруг задумался и вскоре самодовольно хмыкнул:

– Да легко.

– Чего – легко? – оторопел я.

– Царь-батюшка, – с лёгкой ехидцей протянул Михалыч, – хочет сказать, что сейчас весь дворец в небо подымет, налюбуется пейзажами, а потом начнёт под зад бездельников вниз спихивать.

– Не выйдет, в натуре, – авторитетно покачал головой Аристофан, – там же космос, реально, невесомость.

– На низкой орбите – запросто, – возразил я.

– Да и с высокой, если ускорение придать… – протянула Маша.

– Я сейчас всем такого ускорения придам… – начал было опять заводиться Кощей.

– А что, Ваше Величество, – поспешно перебил я его, пытаясь отвлечь его любой темой, – а вы на самом деле можете дворец вверх поднять?

– Высоко надо? – деловито спросил Кощей.

– Вёрст пятьсот, батюшка, – влез дед и повернулся ко мне. – Верно, внучек?

– Как минимум, – кивнул я. – Но лучше – тысяча. Обзор лучше будет.

– Красиво, наверное, – мечтательно вздохнула Маша и посмотрела на Кощея.

– Да легко, – снова фыркнул он.

Аристофан хмыкнул, я хихикнул, дед сочувствующе покивал головой, а Маша снова вздохнула.

– Только вы, Ваше Величество, – сказал я, едва сдерживая смех, – не забудьте силовым полем дворец окружить, а то там в космосе, там, знаете ли и воздуха совсем нет, да и вообще, холодно.

– В натуре, – кивнул научно подкованный на фантастических фильмах Аристофан, – вакуум, блин и конкретный абсолютный ноль градусов, как в компоте или чае.

– Колдунским коконом, – поправил меня Михалыч и повернулся к Кощею. – Верно, батюшка?.. Только всё равно не получится.

– Вы что в силах моих сомневаетесь? – грозно прищурился Кощей, но было видно, что он уже загорелся идеей.

У него натура хоть и скучающая, но очень даже научная. Как замутит обычно что-нибудь, так весь дворец на ушах, придворные в панике, а Гюнтер бежит коньяком царя-батюшку отвлекать от научных изысков. Мы привыкли.

– Ты бы, Кощеюшка не напрягался, – участливо протянул дед. – Ишь удумал такую громадину в воздух подымать… Давай-ка я лучше Гюнтера свистну, он тебе ванну тёплую наведёт, постельку приготовит, одеяльце подоткнёт, а ты поспишь, касатик да и отпустит тебя небось, болезного…

– Не веришь? – удивлённо взглянул Кощей на деда. – Мы же, Михалыч с тобой столько лет… А ты всё еще не веришь?

– Верю-верю, милай, – зачастил дед, – ты только того… не напрягайся сильно.

Кощей сурово глянул на деда, покачал головой, на минуту задумался, потом довольно хмыкнул, кивнул и проорал в воздух, предварительно щёлкнув пальцами:

– Брадмыстанургамиландоргам!

Ярко сверкнуло зелёным светом, дворец слегка качнуло.

– Мы уже на Луне? – хихикнул я, открывая зажмуренные глаза.

– На Татуине, блин, – поддержал меня смешком Аристофан, всё же опасливо косясь на царя-батюшку.

А царь-батюшка насмешливо глянул на нас:

– Защиту на дворец поставил. А вот теперь…

Он воздел кверху руки и снова заорал что-то непотребное и длинное. Между ладонями засияла яркая цепочка зелёных огоньков, а потом дворец уже действительно сильно тряхнуло.

– Телепортация, – уважительно протянул Аристофан, плавно взлетая с лавки.

Мы были в космосе.

Ну, может и не в космосе, утверждать не буду. Тут, знаете ли, во дворце не то что иллюминаторов нет, но даже захудалого окошка не завалялось. Под горой же дворец, какие уж тут окна… Как собирался любоваться окружающей средой Кощей, я не знаю да скорее всего до процесса любования его гениальный мозг просто не дошёл, разбирая по очереди более насущные задачи. Так что… Хотя, с другой стороны, невесомость-то вот она. А где бы мы еще могли на неё нарваться, как не в космосе? Я отлепил от щеки блюдечко со сгущенкой, запустил его в сторону, а сгущенку снял со щеки пальцем и засунул его в рот. Угу, сгущёнка. Натуральная, цельная с сахаром не менее сорока четырёх процентов, местного производства нашего шеф-повара Иван Палыча. Ох, что у него сейчас там на кухне творится… Да и по всему дворцу. Ой, Варя! Моя жена (да-да, нас недавно поженил лично царь-батюшка), отказалась остаться на просмотр и после ужина сразу же ушла в нашу новую комнату тут недалеко по коридорчику и налево. Ой-ой…

– Ваше Величество! – завопил я. – Возвращайте нас назад! Хватит, мы уже поверили в ваше невероятное могущество и великие магические силы…

– Колдунские, – поправил Михалыч.

– Да хоть парапсихологические, – огрызнулся я и снова завопил: – Государь, колдуйте всё взад!

– Оттож, – самодовольно сказал Кощей и кивнул Аристофану: – Давай, бес, лови шкатулку, а я пока приготовлюсь.