Я потер лицо руками.

Неудобство – вот кем я был для них. Если не считать краткого приветствия, отец игнорировал меня, лишь еще раз напомнив, что я трачу свою жизнь впустую. Мой брат сидел в углу, с бокалом в руке, наблюдая за всем этим разгромом с ухмылкой на лице. Интересно, кто-нибудь еще заметил, сколько алкоголя он пьет? Удивительно, но мой шурин, Саймон, казался вполне приличным парнем, но Келси перебивала его каждый раз, когда мы начинали разговор. Он продолжал пытаться, но когда сестра рассердилась, он сдался и с покорным видом вышел из комнаты. Я не видел его до самого ужина, и мы сидели на противоположных концах стола. Я на мгновение задумался, почему такой хороший парень, как он женат на Келси, но знал, что на этот вопрос у меня никогда не будет ответа. По крайней мере, он, казалось, заботился о своей дочери. Кроме меня, он был единственным, кто держал ее и выглядел расстроенным, когда ее унесли из комнаты. У меня было такое чувство, что там была какая-то история.

Отец с братом исчезли в кабинете отца, как только обменялись подарками. Меня не пригласили присоединиться к ним. Я сидел, только как наблюдатель и смотрел, как они открывают свои подарки, с интересом отмечая, что Саймон тоже не участвует. Для меня, конечно, ничего не было, так как меня никто не ждал, и меня проигнорировали, когда они открывали свои чрезмерно дорогие подарки, восклицая над круизными билетами, сшитыми на заказ костюмами, дорогим ликером и драгоценностями, в которых никто из них не нуждался, но хотел иметь - просто для галочки. Я старался не поддаваться обиде, вспоминая, что все, что я каждый год, включая нынешний, получал на Рождество – открытка, даже не подписанная лично.

Я потер рукой усталые глаза.

Приехать сюда было ошибкой эпических масштабов.

Я встал и поднялся по ступенькам в отведенную мне комнату для гостей, хотя и неохотно. Мне нужно было поспать и принять душ. В своей комнате я проверил телефон, а затем написал Холли, что приехал, и надеялся получить от нее весточку. Через мгновение пришел ответ.

Рада, что ты в безопасности. Помни, что я сказала, Эван. Покажи им кто ты такой.

Я покачал головой. Они не хотели меня знать, и им было наплевать на то, кем я был. Я никогда не вписывался в их мир, а в моем им было неуютно.

Я лег, не в силах совладать с печалью, охватившей меня. Грудь сдавило от желания оказаться рядом с Холли. Мысль о ней наполнила меня тоской, которую я никогда не испытывал. Мне не следовало оставлять ее одну.

Ужин было неловким, если не сказать больше. Я сидел в одолженном пиджаке, слушая разговоры, которые кружились вокруг меня в полной незнакомых людей комнате. Я редко включался в разговор, вместо этого все думал об огромном отличии ужина с семьей и их друзьями от того, что я накануне вечером разделил с Холли в ее крошечной кухне. Та маленькая комната была наполнена теплом и смехом. Большой роскошный зал в доме моих родителей, освещенный свечами и смердящий сильно-пахнущими комнатными цветами, был таким же холодным и лживым, как и люди в нем. Здесь я был никем, всего лишь сыном, которого постоянно нет дома, но с присутствием которого приходится мириться. Прошлой ночью с Холли я был центром ее маленького мира. И я предпочел бы быть с ней. Но я сдержал обещание, данное ей и самому себе - я попытался прорваться к ним, но мне это не удалось.

Следующий день был напряженным, и независимо от того, насколько невинно начался разговор, он быстро стал враждебным и превратился в спор. В итоге мы с отцом обменялись бранными словами из-за моего выбора жизни, и впервые я противостоял ему. Я использовал слова Холии, сообщив ему, что это моя жизнь - не его. Я был счастлив, наслаждаясь своей работой и спокойной жизнью. Он позаботился о том, чтобы я точно понял, что он чувствует, и каким полнейшим ничтожеством я был в его глазах.

После того, как они отправились спать, я схватил свои вещи и вышел через кухню на задний двор, где меня просили припарковать машину. Что-то яркое привлекло мое внимание, и я с ужасом обнаружил пакет с моими подарками рядом с мусорным баком. Символизм не ускользнул от меня. Мои подарки ничего не стоили для них. Я взял их с собой, зная, что дома найдется много людей, которые оценят их по достоинству.

Потому что мой дом теперь был в Новой Шотландии, а не здесь. А родительский особняк на самом деле никогда и не был домом. Покинув его, я почувствовал только облегчение, и знал, что они будут чувствовать то же самое, когда проснутся и обнаружат, что меня нет. Мне больше не нужно было пытаться навести мосты или думать о них. Единственное, что огорчало - это то, что Миа будет расти среди таких холодных людей. Я боялся, что она станет такой же, как они, но я ничего не мог сделать, чтобы это предотвратить. Я знал, что ей не позволят общаться со мной. Я мысленно пожелал малышке удачи, и решил про себя, что если ей когда-нибудь понадобится моя помощь, я буду рядом.

Я поехал прямо домой. Мне потребовалось все мое мужество, чтобы не свернуть с шоссе, когда я проезжал мимо города, где жила Холли. Мне пришлось крепко обхватить руками руль и не смотреть в зеркало заднего вида. Я подавил в себе отчаянное желание поехать к ней.

Холли не просила меня остаться. Не уверен, что она захотела бы, чтобы через пару дней я снова появился у нее на пороге, желая поделиться своей печальной историей. Я не думал, что смогу выдержать еще один отказ - особенно от нее. Мне нужно было признать, что она была права - время, проведенное с ней, было лишь моментом в моей жизни. Не будущим.

Так или иначе, с этой реальностью было гораздо труднее справиться, чем с катастрофическим финалом с моей семьей.

Холли постоянно была в моих мыслях, словно выжжена в моей голове. Я сравнивал с ней все, что происходило с моими родителями. Ее тепло и их холод. Ее щедрая, великодушная натура против их осуждающих жестких взглядов. Ее сладкое принятие. Их полный отказ.

Устало вздохнув, я въехал на подъездную дорожку, ведущую к моему дому. Свет манил меня, его теплое сияние представляло райскую картинку после долгой дороги. Машина Дана была припаркована возле дома, и я знал, что они с Кэрол ждут меня там. Я печально улыбнулся. В отличие от моей семьи, они всегда рады меня видеть.

Я с облегчением открыл дверцу автомобиля и пошел домой. Войдя, я тут же оказался в материнских объятиях Кэрол, в которых нуждался больше, чем думал. Окруженный ее ароматом ванили и печенья, я обнял ее в ответ и позволил вести меня в мой дом, где меня ждали кофе, бутерброды и теплый огонь.

Как и их терпение и понимание.

- Эван, мне так жаль. Я надеялась, что все пройдет гораздо легче для тебя. - Голос Кэрол был пропитан болью. Боль, которую, я точно знал, она испытывала за меня.

Я положил голову обратно на диван, наслаждаясь чувством простого комфорта в окружении моих вещей.

- Практически с самого начала это было катастрофой. Может быть, моя машина сломалась не случайно. Думаю, надо было лучше прислушиваться к божественным знакам, - Я улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку, в то время как мой мозг осмысливал, как просто мне было поделиться с Даном и Кэрол.

Я рассказал им все о времени, проведенном с родителями, ничего не скрывая об их неудовольствии или о том, как я пытался быть тем, что они хотели. Двигаясь вперед, я жил так, как хотел - без всяких извинений.

- Ты в порядке, Эван? - Голос Кэрол прорвался сквозь мои размышления.

Я кивнул.

- Я просто устал.

- Тебе следовало остановиться где-нибудь. Это была долгая дорога.

Я покачал головой. Если бы я это сделал, то развернулся бы и поехал искать Холли. Желание было слишком сильным.

- Я хотел вернуться домой.

- Мы рады, что ты вернулся. - Дан улыбнулся. - Кэрол запланировала для тебя большой ужин. Мы дадим тебе завтра отдохнуть и придем на следующий день. Это будет наше собственное маленькое Рождество.