— Быстрее! — я перекрикиваю окружающий хаос, оборачиваясь, чтобы посмотреть, следуют ли за мной Лидия и Корделия, мои руки еще сильнее вжимаются в грязь.

Лидия кричит, и я вижу кровь на песке возле ее ног. Корделия в ужасе быстро проползает мимо меня, заставляя свое тело продвигаться по песку даже со связанными запястьями. Но Лидия остается на прежнем месте, и я поворачиваю назад, чтобы помочь ей. Если мне придется в одиночку тащить ее по земле под градом пуль, я это сделаю.

— Моя нога! — кричит мне Лидия.

— Не останавливайся, Лидия! Поднажми! Ты должна двигаться!

Я наконец подползаю к ней, и накрываю ее голову обеими руками, когда пролетает следующая очередь пуль, едва не задев нас. Она прячет лицо на сгибе моей руки. Рыдания сотрясают ее тело.

Поток пуль прерывается, но жуткая тишина почти так же страшна, как и шум. Кажется, прошла вечность, прежде чем я опасливо поднимаю голову и после того, как пыль оседает, я вижу только два стоящих тела среди мертвых.

Виктор и Николас.

Я неожиданно зарыдала от облегчения, из-за чего моя грудь сокращалась снова и снова, пока меня не вырвало. Я даже не поняла, как мне удалось усесться прямо на голые пятки, закопанные в песке. В какой-то момент я потеряла свои шлепанцы. Лидия бросается ко мне, и я так крепко ее обнимаю, что чувствую, как мои пальцы впились в ее спину. Она бы сделала то же самое, если бы ее руки не были связаны веревкой.

— Сэрай! Сэрай! — плачет Лидия на моем плече. Мое имя - это все, что она смогла сказать.

— Знаю, Лидия! Мне так жаль, что я убежала без тебя. Мне так жаль! — мой нос обожгло обильными слезами.

Лидия отстраняется и смотрит на меня, качая головой.

— Нет, нет, ты пыталась, — говорит она, пока я яростно терзаю узлы веревки и наконец освобождаю ее запястья.

— Я приняла решение остаться. Но видишь, видишь, Сэрай, ты сдержала свое слово. Ты обещала вернуться за мной.

Я сжала ее в объятиях, и мы просто вместе сидели на земле, не беспокоясь ни о чем в мире, о мертвых людях, лежащих неподалеку. Мы сдвинулись с места только тогда, когда я увидела Николаса, идущего к нам.

Я бросила короткий взгляд на внедорожник и порадовалась, что Корнелия тоже благополучно добралась. Она свернулась на заднем сиденье, подтянув ноги к груди, в состоянии шока раскачиваясь из стороны в сторону.

Я поворачиваюсь к Лидии и беру ее избитое и грязное лицо своими руками, пальцами убирая ее длинные, рыжеватые волосы ото рта и щек. Я прижимаюсь губами к ее лбу.

— Мы собираемся доставить тебя домой, — говорю я, с мягкой, дрожащей улыбкой на губах.

Она улыбается мне в ответ.

Раздается одиночный выстрел, разрывая открытое пространство. Улыбка Лидии исчезает, когда я снова смотрю в ее глаза.

Эта жуткая, полная дурных предчувствий тишина возвращается, окуная нас в свою бесконечную жестокость. Я ощущаю, как замедляется время, как окружающий меня мир разбивается и остается только страдание. Только я и Лидия, смотрим друг другу в глаза. Полные недоумения. Ее застывший на чем-то взгляд вызывает у меня холодную дрожь

Взгляд в вечность...

Я смотрю в эти бездонные глаза, пока жизнь ее полностью не оставляет и ее голова откидывается назад, как сломанная пружина.

Раздается еще один выстрел. Несмотря на все это, я вижу, как пуля проходит через череп Изель, и Виктор медленно опускает свой пистолет. Я чувствую, что никогда не смогу отвести взгляд от Лидии, чье тело обмякло в моих руках.

А затем реальность снова возвращается вихрем цвета, движения и звука, и я кричу любой ее части, способной меня услышать, прижимая к груди безжизненное тело Лидии и раскачиваясь вперед и назад. Ее безвольные руки падают и висят. Я чувствую ее кровь, теплую и густую, стекающую из-под рубашки и льющуюся по мои рукам, сжимающим ее спину.

Я рыдаю, зарывшись в ее волосы, до тех пор, пока не ощущаю, что ее тело оттаскивают от меня.

— Нет! — кричу я на кого-то. — Отойди от меня! Оставь ее в покое! — Мой голос хриплый и искаженный от тяжести эмоций, которых я никогда прежде не ощущала.

—Нам надо уходить, — голос Виктора доносится откуда-то сзади. — Мы больше не можем здесь оставаться.

— Нет! — я набрасываюсь на него, ударяя рукой и пытаясь оттолкнуть.

— Пора, Виктор, — говорит Николас позади. — На это нет времени.

Виктор обхватывает меня вокруг талии, с легкостью поднимая, и перебрасывает через плечо животом вниз. Я пинаюсь, кричу и бью его по спине кулаками, пока он несет меня к внедорожнику прочь от тела Лидии.

— Мы не можем просто оставить её здесь!

— Мы сделаем это.

Он сажает меня на заднее сиденье рядом с Корделией.

— Виктор! Ты не можешь! Пожалуйста, не бросай ее так!

В его глазах появилось раскаяние. Я вижу его, хотя оно скрыто обычной непроницаемостью его лица, вижу совершенно отчетливо.

Он закрывает дверь, и замки снова закрываются. Я еду в абсолютной тишине туда, куда они везут нас.

Глава 14

Виктор

Николас никогда не знает, когда нужно молчать. Ему не хватает дисциплины и из-за этого наш Ордер всегда предпочитал меня.

Мы были вместе, когда нас завербовали в возрасте семи-девяти лет, но тогда мы были просто соседями, хорошими друзьями. Мы играли в мяч на поле за школьным двором, так же, как и каждую субботу, вечером, когда пришли эти люди. В то время мы с Николасом не знали, что мы братья. Но были лучшими друзьями. Неразлучными, как братья. Так что, возможно, все это время в глубине души мы знали.

Только четыре года спустя, когда моя мать была убита во время выполнения миссии, мы узнали правду. Мать Николаса открыла нам секрет.

И по сей день это держалось в тайне.

— Что ты наделал, Виктор? О чем ты думал? Где твоя голова?

Николас вцепился в руль так, что побелели костяшки пальцев. Каждые несколько секунд он поворачивается ко мне, ожидая ответа, которого я ему не могу дать.

Спокойно терплю жгучую боль в бедре.

Я смотрю на Николаса.

— Ты должен сказать Воннегуту, что они выстрелили первыми, — говорю я и вижу, что его лицо мгновенно омрачилось. — Скажи ему, что у меня не было выбора.

— Виктор. — Он качает головой, а затем ударяет ладонью по рулю. — Что с тобой случилось? — Он стискивает зубы, сдерживая слова, которые хочет сказать, но знает, будет лучше их не произносить.

Он снова бьет по рулю.

— Я всегда делал все, что ты когда-либо просил меня сделать. Ни разу я не отказал тебе. Редко задавал вопросы. Я делаю это, потому что доверяю тебе, насколько могу.

Он делает резкий вдох, и я замечаю его мимолетный взгляд в зеркало заднего вида. Затем он смотрит на меня.

— Но это другое. Ты рискуешь всем: своим местом в Ордере, своими отношениями с Воннегутом, своей жизнью, моей жизнью.

Он разрубает рукой воздух между нами.

— Все из-за этой девушки.

— Ничего подобного.

— Тогда почему? — отрезает он. — Если не из-за нее, тогда почему? Объясни мне, Виктор!

Он сворачивает на встречную полосу шоссе, чтобы обогнать медленно движущийся автомобиль.

— И почему ты сказал ей свое имя? Ты стал ненадежным. Они устраняют ненадежных, Виктор, ты это знаешь.

Он нервно перевел взгляд обратно на дорогу. Его мать была одной из «ненадежных».

— Я не позволю, чтобы из-за меня с тобой что-нибудь случилось, — говорю я. — Если ты чувствуешь, что должен сказать Воннегуту правду, я пойму. Я не буду тебе мешать.

Он уныло качает головой.

— Нет. Я как обычно скажу ему все, что тебе нужно ему передать.

Он прерывается и кладет обе руки на руль, пальцами одной руки поглаживая другую, будто удерживая ее от того, чтобы кого-нибудь ударить.

— Я надеюсь, что в один прекрасный день ты скажешь мне правду, — добавляет он, не глядя на меня. — О том, что с тобой происходит. О том, что на самом деле произошло в Будапеште. И имеет ли это отношение к тому, что ты делаешь сейчас.

— Мне нечего рассказывать, — говорю я.