И едва не свалился с бочки, когда мальчишка одарил его мутным взглядом исподлобья.

— Совет все равно падет. Если не моими руками, то позже.

Обмяк, завалился набок с остановившимся взглядом. Роша протянула шефу флягу с настоем — свою он уже израсходовал, теперь выпил залпом вторую.

— Алан его защитил от поэзии? — спросила Мойра.

— Нет, — Ямб покачал головой. Подумав, запил настой обычной водой. — Разве что основным принципам сопротивления научил, но оды не его специализация. У нас просто очень упрямый и талантливый ребенок. Сонет должен привязываться к его восприятию мира, иначе скатывается, как с гуся вода. Что вы, собственно, и имеете удовольствие наблюдать.

Кит посмотрел на шефа растерянно, перевел взгляд на Витама. Он не знал, что поэзии вообще можно всерьез сопротивляться!

Ямб черкнул быструю оду, сдобрив ее глотком воды. Мальчишка хватанул ртом воздух, тут же сурово нахмурился. Кита он бесил уже до дрожи. Ему что, нравится, что от него зависит сотня жизней?

— Пришли в себя, молодой человек? — спросил тем временем Ямб. — Хорошо. Мы с вами в одинаковом тупике — я могу сломать вас эпиграммой, чего вы явно не хотите, но вы тогда собственную музыку не одолеете. А вы можете доблестно молчать и домолчаться до пыточной, которая, впрочем, скорее всего придет к тому же эффекту, что и эпиграмма, но в более длительной перспективе. Страх и боль, знаете ли, не лучшие чувства для музыкального дара.

— Вам нечем меня шантажировать, — уверенно отбил Витам. — Покойнику неважно, есть ли у него дар.

— Как насчет жизней ваших товарищей?

Мальчишка дернулся, тут же упрямо поджал губы.

— Мы все знали, на что идем и были готовы умереть.

— Какой суши тебе надо? — в лоб спросил Кит. — Чтобы сотня человек, которых ты отравил, просто умерла?!

— Кто знает, — он блекло улыбнулся, — что еще может случиться. Их много, они вас ненавидят. А если вы убьете всех, их друзья и семьи уничтожат вас даже без моей музыки.

Кит отвесил мальчишке пощечину, рявкнул уже из объятий Мойры:

— Ты говорил, мы используем их, а что ты делаешь?! Хочешь пожертвовать чужими жизнями ради чего? Ради еще большего числа смертей?!

— Ради будущего, — у него страшно звенел голос. Искренним вдохновением. — Ради страны, свободной от вашей деспотии! Вы слепы, заперлись в своих каналах и не желаете знать, каково простым людям. Так эти люди придут к вам сами!

— Побереги речи для площадей, — очень мирно посоветовал Ямб. — Ты слеп ничуть не лучше нашего и крылья у тебя из тряпок.

— Я знаю. И я не говорю, что я птичий посланник. Но люди должны взять то, что их по праву.

— Люди сами могут решить, что они хотят и что они должны, — хмыкнул Ямб. — Во дворце, между прочим, жалобы от населения принимают в дни соловья. Пришел бы да написал.

Глаза мальчишки сверкнули.

— Вы знаете, что еще нужно, чтобы тебя хотя бы пустили во дворец к столу с жалобами?

— Не представляться бастардом О’Доннеллов, — серьезно кивнул Ямб. — Согласись, это было весьма глупо.

— Я не выбирал свою мать! Это истина, которая просто колет ей глаза! Но я заставил себя заметить!

Кит вышел со склада, яростно хлопнув дверью. Прижался макушкой к стене, вдохнул глубоко.

Этот Витам на самом деле был во многом прав. Методы у него были отвратительные, да и чего ждать от мальчишки, которым управляет триверский шпион. Но вообще Илата правда сама вырастила оружие против себя.

Нужно было попытаться сделать так, чтобы больше этого не повторялось. Кит встряхнулся, собираясь вернуться на склад, но заметил фигуру на другом конце площади. Выдохнул:

— Живой!

Засмеялся, бросился вперед, желая обнять, но Роксан вместо этого свалил ему на руки тело со спины. Кит едва не уронил его, поняв, что держит Алана, чтобы его птицы, Макгауэра.

— Где Ямб? — голос у брата был такой, словно он правда из могилы восстал, а не только Кит его сто раз мысленно похоронил. — Я знаю, как заставить музыканта сотрудничать.

***

королевство Цергия, приграничная пустыня

18 Петуха 606 года Соленого озера

Небо было зеленым.

— Как красиво!

Эрик вскарабкался на вершину дюны, запрокинул голову. Рагнар не спеша поднялся следом, огляделся. Протянул руку:

— Там руины. Можно переждать жару.

— Ага!

Рагнар не смог сдержать улыбку, когда мальчишка легко бросился вперед, промчался по крутому склону. Это было глупо, конечно, так же, как его манера рисовать, не упрощая. У них остался лишь глоток воды в одной фляге, если они не выберутся из пустыни за следующую ночь, вряд ли они смогут идти дальше. Но Эрик, кажется, вообще не думал, что все еще может умереть.

Когда-то здесь была деревня, но стены домов давно растрескались, многие крыши провалились. Под странным небом они тоже казались зелеными, текучими, как миражи. Рагнар никогда не заходил так далеко и не знал, чего ждать, но было очевидно — даже если колодец, наверняка бывший здесь, не пересох окончательно, вода из него в лучшем случае поможет путникам продержаться еще один день.

Порыв ветра толкнул в спину.

— Учитель, — тихо, благоговейно позвал Эрик, замерший между домами. — Это же дождь.

Рагнар поднял голову, моргнул тут же, когда на лоб упала крупная капля. Громыхнуло, снова пронесся ветер, и на землю рухнула вода.

Он упустил несколько мгновений, зачарованный невозможным, потом все же сорвал плащ, расстелил.

— Эрик, нужно собрать воду!

Оказалось невозможно перекричать этот грохот, но хотя бы его одежда должна была им послужить. Узел кушака спекся за прошедшие дни, Рагнар пытался распутать его, когда на плечо легла незнакомая ладонь.

— Не бойся. У меня довольно питья для вас.

Он отшатнулся, оглядываясь. За спиной щурилась в небо старуха с кирпичного цвета кожей и такими глубокими морщинами, что казалась едва ли не ровесницей деревни. Вода текла по причудливой плетеной жилетке, капала с перьев.

— Добрался все-таки, мальчик, — она посмотрела на него с мягкой гордостью. — Сумел наконец. Хорошо.

Как Рагнар мог слышать ее тихий голос, когда вокруг гремело так, словно небо решило упасть на землю? Женщина усмехнулась, он проследил ее взгляд, скользнувший над его плечом.

Эрик, конечно. Ученик кружил на открытой вершине поднятого к небу холма, смеялся, раскинув руки.

Жил. Не пытался выжить, как привык сам Рагнар.

Хорошо, что он с ним. Может быть, пустыня старается оберегать беглецов, но Рагнар хорошо знал, как часто человек выигрывает у нее. Слишком много раз он был этим человеком, чтобы теперь позволить себе верить во что-то иное.

Когда он обернулся, старухи не было, как и следов на песке, которые она могла бы оставить. Впрочем, неудивительно. Никто не может выжить в заброшенной деревне, так же, как никто не может перекричать ливень. Это был просто мираж, они и раньше иногда являлись ему.

Хотя обычно выглядели иначе и появлялись в полдень.

Все кончилось так же быстро, как началось, небо поблекло, снова засияло двумя раскаленными светилами. Рагнар поднял пропитанный водой плащ, начал отжимать над флягой.

— Как хорошо! И смотрите, что я нашел, — на вытянутых руках Эрик держал небольшую, плотно закупоренную амфору. — Лежала в доме, вон в том. Она, наверное, раньше была закопана, но ветер унес песок.

— Отожми воду с одежды во флягу, — велел Рагнар. Закончил со своей, осторожно взял амфору. Раскачал пробку.

Из темной глубины пахнуло прохладой, Рагнар коснулся губами горлышка, наклонил, проверяя.

— Ну что? — Эрик от нетерпения разве что не приплясывал вокруг. — Вода?

— Молоко, — ответил Рагнар. — Свежее.

Потер крошащуюся, явно очень старую пробку, оглянулся.

Никого не было в деревне, только ветер носился между домами, свистом напоминая старушечий смех.

========== Глава 23 ==========

Южная Империя, подземелья

17 Петуха 606 года Соленого озера