Мастер Годар вдруг осекся и с сомнением посмотрел на Элиота. Улыбки более не было на его лице.

  -У учителя от своего ученика не должно быть тайн. - сказал он задумчиво, - Я говорил это не раз, и на том стоять буду. Но ты - ты должен поклясться, что будешь хранить ее свято. Ты готов?

  -Клянусь, учитель! - с жаром воскликнул Элиот. Сейчас он бы поклялся чем угодно.

  -Это дело относится к врачебной тайне, поэтому я и потребовал от тебя клятвы. Она сродни тайне исповеди, и должна оберегаться столь же рьяно. Но ежели я буду оберегать эту тайну от своего ученика, то воспитаю недоучку. Слушай же! Альгеда была больна - и могла умереть. Тот червь, о котором я говорил, носит имя Страх Смерти. Во многом, конечно, виноваты родители. Они должны были открыть ей глаза на то, откуда берутся дети, и на многое еще другое. Сегодня это пришлось делать мне. Странная роль, мне впервые довелось играть ее. Выяснилось, что около года назад у Альгеды начались месячные. Девочка просто повзрослела, вот и всё. А она-то, бедняжка, решила, что смертельно больна; более того - стала скрывать эту причину от близких. Вот тогда-то и поселился в душе ее Страх Смерти. Мысль о том, что она скоро умрет, не давала ей покоя, и очень скоро мысль эта совершенно раздавила ее. Что происходит? Человек теряет аппетит, быстро слабеет, и вот он уже не встает с кровати, взор его тускнеет, пульс становится сухим и частым, вдруг просыпаются все те болезни, которые до этого лишь дремали в теле, и человек действительно медленно угасает. Никакие лекарства тут помочь не в силах. Иногда причиной черной меланхолии бывает несчастная любовь, иногда - выдуманная болезнь, как в нашем случае, а иногда - иссушающий огонь мести; случается и такое. Как я узнал о тревогах Альгеды - дело не твое. Главное, что я сумел развеять их; первопричина устранена. Поправиться она должна теперь очень скоро; невежественный человек объяснил бы подобное излечение чудом, но чуда здесь нет никакого. Что? Что ты на меня так смотришь?

  -Учитель, вы сделали это! - Элиот смотрел на мастера Годара с обожанием, - То-то Айяторр позеленеет, когда узнает! А Рюкли-то, Рюкли!

  И он заразительно захохотал. Мастер Годар улыбнулся одними излучинами губ: ему была приятна похвала. И вдруг глаза его округлились:

  -Смотри, смотри, убежит!... Ах-х!... Всё, поздно! Знаешь, юноша, таких растяп еще свет не видывал! Не оправдывайся! Что - слушал? Надо слушать, а дело делать! Нет, никогда не быть тебе порядочным лекарем, это немыслимо! Как был каторжником - так каторжником и остался!

  VIII

  Элиот осторожно потянул за веревку, сплетенную из конского волоса, и едва не упал в воду, поскользнувшись на камышовом корневище. Течение прибило раколовку к берегу, и она там за что-то зацепилась. Надо было лезть в камыши, царапаясь об острые листья, распутывать нити, а в это время пойманные раки будут щипать тебя за пальцы, а слепни - кусать за бока. Элиот вздохнул и полез в камыши. Лицо его приобрело пунцовый оттенок, когда он выбирался из этих зарослей минутой спустя. В раколовке не оказалось ни одного рака. А сидела в ней большая черепаха в панцире, зеленом от водорослей . Именно она, а никакое не течение утащила снасть в камыши.

  -Дура! Вот же дура! - сказал Элиот и постукал ногтем по панцирю.

  Черепаха, высунувшая было рыло, тут же втянула его обратно. Глаза ее настороженно блестели из-под панциря. Элиот задумался, глядя на нее. Можно было сварить из черепахи суп, но тогда и есть придется его самому. Кравники странные люди. Черепах, равно как и лягушек, они не едят. Зато со всем удовольствием употребляют конину, от вида которой у Элиота всё переворачивалось внутри. Отдам ее Аршану, - решил он, - пусть запечет в глине.

  Мастер Годар гостил у Рона Стабаккера вторую неделю кряду. Собственно, это был вынужденный отдых. По уставу Гильдии медиков, претендент может быть утвержден в звании медика не ранее чем через месяц после того, как сдаст экзамен. Это было связано с какой-то давней историей, о которой давно позабыли. Но статья в уставе осталась, и поэтому мастер Годар вместе со своей маленькой свитой принял настойчивые предложения купца пожить в его усадьбе этот срок. Элиот полагал, что благодарностью здесь и не пахнет - просто Стабаккер боялся оставить дочь без присмотра лекаря , которому теперь всецело доверял. Он и сам перебрался в усадьбу, свалив все дела на плечи приказчиков. Здесь у него было обширное подворье, двести гектаров пахоты, заливные луга и лес, так что хлопот у него хватало с головой.

  Мастер Годар тяготился вынужденным бездействием. Потому он задался целью изучить, какими болезнями страдают в этих землях, и к исходу первой недели засел за новый медицинский трактат. Между прочим, не далее, как позавчера ему удалось обнаружить новое лекарство, которое удивительным образом очищает кишечник. Помогла ему в этом одна местная колдунья, которая, по словам лекаря, кроме нужных трав добавляла в зелье совершенно бесполезную кошачью урину и жженые перья сороки. Элиот видел ее однажды - довольно бойкая старушка с острыми, как у мыши, глазками. Она, должно быть, сроду не мылась, поскольку воняла, как бочка со старой селедкой.

  Занятый такими мыслями, Элиот не сразу обратил внимание на голоса, звучавшие где-то на самом краю сознания. Голоса были женские, и он, совершенно бессознательно спрятался за камыши.

  Речка в этом месте большой подковой огибала песчаный холм, и поэтому в стене камышей образовалась прореха. Получился удобный пляж. От усадьбы к нему пролегла еле заметная тропинка. Элиот обнаружил этот пляж вчера, и полночи провел за плетением раколовок, для чего использовал конские волосы, с большой жестокостью надерганные из хвостов тех двух меринов, которые еще оставались у мастера Годара. И вот, теперь выясняется, что пляж известен не одному ему.

  Элиот осторожно выглянул из своего укрытия. По тропинке спускалась девчонка, которую он мгновенно узнал. Это была подружка Альгеды. Отец ее, зажиточный крестьянин, жил в километре от усадьбы. Девчонка часто появлялась во дворе купца. Она имела веснушчатое лицо, звонкий голос и противную привычку насмехаться над Элиотом по любому поводу, что приводило его в тихую ярость. Имени ее он не знал, и не очень-то стремился узнать.

  -Альгеда, солнышко, скорее! - крикнула девчонка, оглянувшись.

  Одним движением подружка Альгеды сбросила платье, и, голая, душераздирающе взвизгнув, нырнула в воду. Сама Альгеда бочком спускалась по крутой тропинке. В руке у нее был венок, сплетенный из каких-то цветов. Увидев ее, Элиот почувствовал, что уши его охватывает огонь. В последнее время такое происходило с ним каждый раз, когда они сталкивались. И постоянно около нее вертелась эта чертова подружка!

  -Холодно? - спросила Альгеда и поежилась.

  -Ничуть! Просто чудесно! Быстрее, быстрее, раздевайся!

  Неуверенно улыбаясь, Альгеда вытащила деревянную шпильку: узел волос на ее затылке распался, и они рассыпались по плечам. Затем пальчики ее притронулись к шнурку на шее и остановились, словно ожидая чего-то.

  Элиот сглотнул. Он торопил ее. И всё равно оказался совершенно не готов увидеть ее такой, какая она есть, без одежды. И потому, когда Альгеда не торопясь, сняла платье, у него зашумело в ушах, а рот мгновенно пересох, и язык стал шершавый и жесткий. Это было как сон... и одновременно, это была реальность, более острая, чем всё то, что доводилось ему видеть до сих пор. Он видел маленькие девичьи груди, красивый изгиб бедер и длинные ноги. И кожа у нее была ослепительно белая, словно слоновая кость. Элиот закрыл глаза, но это белое тело никуда не исчезло: оно и теперь стояло перед ним. Когда он снова открыл глаза, Альгеда уже вошла в речку, над водой была видна только ее голова. Ее рыжие волосы, словно змеи, плыли по воде, сносимые течением.

  Словно через огромное расстояние доносились до него слова, смысла которых он не понимал:

  -...Знаешь старого Таррслева, который живет у дороги?