Кап.. . Кап… Кап…
Слышалось в тишине.
Кап… Кап.. .Кап…
Монотонно, пугающе в темноте.
Кап.. Стук, стук… Кап…
Чье то сердце истерически било свои тона.
Кап…Стук.. Кап…Стук…
Прямая линия… Конец?
Нет.
Темнота ожила, она долго ждала свою жертву…
Крик, которого никто не услышат ни в том, ни в этом мире.
Тишина. Ветер гуляет по простору.
Темнота сгустилась еще плотнее. Секунды три.. Темнота распалась.
Вечный голод, что терзает их не был удовольтварён этим…
***
Он, чувствовал их присутствие… Он ощущал их рядом с собой… Он не видел их.. Он боялся, он сходил с ума… Он не сошел с ума…
***
Все началось, когда его избили до полусмерти бродячие и бомжи. Он лежал в лужи собственной крови. Обворовав его, стащив с него толстовку и кеды, они решили добить его. Били нещадно, без жалости и вообще какой либо причины.
Лежа в полусознательно состояние в грязи и крови, он почти был там, и тогда- то он увидел их впервые…
Сгустки темноты и энергии, низшие среди мертвых и живых, существа…
Вот сгусток темноты пополз к нему, из темного сплошного куска темноты, образовалась клякса. Вот она зашевелилась и разинула бездну, свой рот, и он не увидев, почувствовав, понял, что его затягивает. Он начал сопротивляться, но осознал, что не видит своих рук. Его нет, он не видел себя, абсолютная темнота. Пошевелив, тем, где должны быть ноги, он ударил в разинутую пасть, но та лишь шире раскрылась, затягивая его. Все попытки были тщетны, он не мог справиться с этим неизвестным.
И тут она почувствовал, что его тащат из этой пучины вверх. Он летел над темнотой. Полет резко закончился, его отпустили, он упал на что-то твердое…
Полусумрак окружал теперь его, окутывал его. Резкий свет ударил в глаза…
Он почувствовал, что к нему кто-то подошел, но яркий, ослепляющий свет не давал ничего разглядеть.
–Кто ты?– Услышал он голос. Он молчал.
–Не знаешь, что сказать?– Продолжил голос. Он стал шарить по тому, на чем сидел руками, не поняв, что это он, прикрыл глаза руками, от света.
–Ты не хочешь умирать.– Продолжил говорить голос.– Твое время еще не пришло. Я возвращаю тебя назад, но учти, второго раза не будет…– Его резко подбросило вверх, от неожиданности, у него свело все мышцы, затем резко опустили вниз.
Очнулся он в темноте. Запах железа резко ударил в нос, холод асфальта и ночи, пробежали по его телу, ветерком. Открыв глаза, и посмотрев в темноту неба, он ощутил резкую боль сразу во всём теле. Все его тело это было месиво, прикрытое рубашкой и джинсами.
Усилием воли, соскребя себя с асфальта вместе с грязью и кровью, он по стеночки какого-то здания добрался до улица и фонарей.
Время перевалило за полночь, ни одной живой души, за то полным, полно всякой гадости, что рыщет в темноте, что рыщет всегда…
Шатаясь, он добрел до парка, где были скамейки, опустившись на одну из них. Босые ноги озябли, но он не чувствовал ими холода, все что он ощущал это боль, что тисками вцепилась в его тело и не отпускала его.
Осенние ночи холодные и промозглые, особенно в ноябре, когда зима уже дышит в окна и пустые чердаки домов.
Тонкая, грязная, порванная в нескольких местах рубашка, не спасала его израненного и искалеченного тела от мороси, что капала с неба. Он был рад холоду, он сковывал и сужал сосуды, замедляя кровоток, и кровотечение из множества ран. Скручевшись на скамейке, он пытался уснуть, или хотя бы не чувствовать боль.
У него не было сил, что б добраться до дома. Морось продолжала капать, небо темнеть, а он замерзать.
Он потерял много крови, но он был возвращен к жизни. Под утро ему удалось задремать в мучительном забытые. Боль не давала ему спать, она разливалась от любого неверного шевеления пальцем или движения руки или ноги.
Утром его разбудил дворник, что подметал в парке дорожки, от осенних листьев.
– Вставай, голь перекатная!– Тряся его за плечо, крикнул он в ухо. Он с трудом разлепил опухшие веки. Осеннее утро было туманным, но этот туман больно бил по его глазам. Все тело тут же отозвалось болью, от чего он застонал. Повернув затекшую шею к дворнику, он, уставившись на него мутным взглядом просипел:
–Дяди Тимофей… Это я….
–Саня?!– Воскликнул дворник, узнавая юношу.– Кто это тебя так?! Дайка я тебя в медпункт отведу.
–Бомжи…– Просипел, юноша, приподнимая не без помощи Тимофея свое тело.
–Вот, засранцы!– Выругался дворник, сплюнув в сердцах на асфальт. – Ты босой! Отведу – ка я тебя для начала к себе, приведу в божеский вид, а то не примут…– Помогая парню, встать со скамьи, говорил дядя Тимофей.– Родители в курсе?
–Дядя Тимофей…– Просипел парень, и много значительно посмотрел на старого дворника.
–Понятно…– Протянул тот, и грусть проскочила в его глазах. Добравшись до хаты Тимофея, юноша без сил, опустился на пол в прихожей.
–В милицию заявить надо!– Громко сказал Тимофей.
–Полицию, дяди Тимофей…– Поправил его юноша и ухмыльнулся.
–Не придирайся к словам, понял же!
–А толку?
–И вообще где это тебя носила, что б на тебя напали?– Уже более мирно спросил старый дворник.
–По улице. Так они стаями, как падальщики…– Тихо прошептал Саня. Дядя Тимофей, помог юноше привести себя в порядок, накормил его, уложил в кровать.
–Спи. Я на работу, а в милицию надо все равно заявить, избили ни почем, а если б я тебя не нашел? – Уходя, сказал Тимофей.
–Полиция…– Тихо сказал Саня, и улыбнулся.– Да, все равно забьют, этих бомжей и бродяг, сколько не лови, все равно всех не словят… Да, и если б не нашел, никто б не переживал.– Уже сонно сказал юноша, проваливаясь в тяжелый сон. Дядя Тимофей, тяжело вздохнул.
–Несчастный ребенок, которого никто никогда не любил…– Тихо сказал он, и, выйдя тихо прикрыл дверь, что б не разбудить юношу.
***
Он бежал по узкому переулку, вечернее солнце садилось за крыши домов, он ощущал их присутствие, он знал, что он гоняться за ним, по пятам. И чем темнее становилось на улице, тем явственней он « слышал» их. Впереди был тупик, он знал это. Бежать назад он не мог.
Страх заполз в душу, сковал позвоночник холодом, и наполнил кровь адреналином, холод подул ему в лицо. Впереди его встретил бродяга. Он зашел на его территорию. Бродяга, высунул нож. Он на бегу увернулся от нападающего, подставив тому подножку, он отскочил к стене тупика. Тени в проеме скопились, их почти не было видно, они выжидали.
Он знал, им неважно кого прикончить его или этого бродягу, им все равно будет мало, они вернуться за ним. Но сейчас он не хотел уходить…
Бродяга, вставая с колен, выкрикивая ругательства, направился к нему, он выхватил пневматику из штанов, и выстрелил в Бродягу. Пластмассовая пуля угодила в грудь, и отрекошетила в стену тупика. Бродяга закричал, больше от страха, что на него нацелена пушка, нежели, от боли, что она ему принесла. Воспользовавшись этим, он вцепился в его шею и начал душить Бродягу.
Тот от неожиданности и испуга, выронил нож, он сжимал его шею, он душил его, и понимал, что не может убить, его хватка становилась слабее, но посмотрев в проем, где было спасении из этого тупика, он заметил сгустившуюся темноту. Его руки сжали горло Бродяги сильнее…
Тот прохрипел:
–Пусти…Но было поздно, он услышал, как под пальцами хрустнул 5 или 6 шейный позвонок, как Бродяга забился в предсмертной конвульсии, от пустив его умирающее, тело он ринулся в проем, прихватив нож Бродяги. Тени, что до этого сливались с темнотой вечера, ожили, и кинулись к умирающему человеку. Он кинулся прочь из тупика.
Несясь по переулку на улицу. Он знал, что они пока отстанут от него, но когда он выйдет на улицу вновь, они вернуться…
Слезы душили его.
«ГОСПОДИ, я УБИЛ его! УБИЛ!»– Кричали мысли. Он, бежал, он был далеко от переулка, где они уже сожрали его,… Его руки еще ощущали тепло шее Бродяги. « Убийца!»– Кричала мысль в голове.
Влетев в квартиру и закрыв дверь на замок, он, не разуваясь, пробежал в ванну. Включив воду , он намылил руки , и тер , тер их, смывая следы грязи, и смерти с рук… Когда он остановился, его руки были красными от трения, смыв остатки мыла он, поднял голову к зеркалу, и заорал от ужаса. На него смотрел Бродяга…
