— Эта леди называет себя «Имриен», — продолжал Диармид. — Она сопровождала мою пропавшую без вести сестру. А как ваше имя, сэр?

— Дайнаннское — Торн.

— Как-то необычно: дайнаннец — и вдруг путешествует в одиночку?

— Много ли вам известно о законах Братства? — улыбнулся тот. — По одному, парами, группами — мы странствуем так, как велит необходимость. Мне, например, следует оставаться незамеченным: я собираю сведения для Короля-Императора.

— А мы ехали в Каэрмелор, но потом на караван напали неявные…

— Неявные? — встрепенулся дайнаннец. — Сколько их было, по-вашему?

Диармид поведал все, что ему известно.

— Так много? И такие могущественные… — Собеседник нахмурился. — Но вы, верно, ломаете головы над тем, что же у меня задело. В Королевской службе нет ничего тайного: мое поручение состояло в том, чтобы разузнать как можно больше о подозрительном потоке сил нежити в Намарру. Задание почти выполнено, и я собираюсь обратно в Каэрмелор. Хотите стать моими попутчиками? Вы так занятно говорите руками. Научите меня, а я взамен покажу вам, как добывать пищу.

Только тут Имриен заметила, что на траве не лежит никакого походного ранца, только лук и колчан. Очевидно, дайнаннец путешествует налегке.

— Сэр, это я и сам прекрасно умею, — напыжился эрт, закипая от обиды.

— Как пожелаете, — пожал плечами Торн.

Девушка возмутилась: «Не говори за всех!», и Диармид поспешно добавил:

— Но из учтивости мы прогулялись бы с вами недолго: по крайней мере хорошее общество…

— Ах, значит, только из учтивости? Тогда, пожалуй, не стоит. Смею вас заверить, один я передвигаюсь гораздо быстрее.

С грациозностью молодого барса он поднялся на ноги и затоптал огонь. Имриен краешком глаза посмотрела на мужчину — и залюбовалась. Как он высок, прям, как отлично сложен! Как к лицу ему форма дайнаннца: тонкая шерстяная блуза с широкими рукавами, присобранными у плеч и закатанными по локти, мягкий кожаный мундир почти до колена с разрезами по бокам для удобства в походе и кожаные краги. Взгляд девушки жадно впитывал каждую подробность. На плечах мундира красовался Королевский герб: переплетенные руны «К» и «Д», число 16 и корона вверху. Правое предплечье обвязывал нарукавник из телячьей кожи с ременной шнуровкой. С пояса свисали бурдюк, пара дорожных мешочков и моток бечевки, а также два охотничьих рога: тот, что побольше, отделанный серебром, сиял молочной белизной, а другой, с медной чеканкой, пылал, точно солнце. На оружейной перевязи покачивались кинжал, короткий нож и топорик с маленькой ручкой. Дайнаннец поднял с земли и надел вторую перевязь, всю в тисненых узорах. Теперь из-за правого плеча был виден грозный длинный лук и крашеные гусиные перья стрел, перевитых изумрудно-золотыми лентами.

— Ну так как, можно проводить вас? — Диармид из последних сил пытался сохранить бесстрастный вид.

Торн повернулся к Имриен.

— Угодит ли это желаниям леди?

Та кивнула, не смея поднять глаз. Она вся сжалась в комок, испытывая жгучую боль и стыд за свою безобразную внешность. Если бы девушка могла превратиться во что захочет, она непременно стала бы ветром, что ласково треплет сейчас эти черные локоны.

— Что ж, тогда идем.

Накинув на себя плащ, на котором он только что лежал, дайнаннец огляделся и тихонько засвистел. Тотчас к нему на плечо опустился ястреб-тетеревятник. Торн зашагал прочь, и путникам ничего не оставалось, как последовать за ним.

Имриен пыталась вспомнить все, что слышала о Дайнаннском Братстве. В этом войске служат лучшие из лучших: Хранители покоя в мирные дни, отважные витязи в сражениях, защитники Короля-Императора — в любое время. Когда дайнаннцы не находятся при дворе, то селятся на квартирах в разных землях Эриса. Впрочем, дом требуется воинам разве что зимой: жизнь под открытым небом их совершенно устраивает. Предводитель Братства, сэр Тэмлаин Конмер, Герцог Роксбургский, слывет достойнейшим витязем Империи. Молодежь из кожи вон лезет, чтобы попасть в ряды дайнаннцев, однако правила отбора предельно жестки. Прежде всего будущий новобранец должен блестящие разбираться в исторических сагах и поэзии Эриса. Но эту первую проверку нельзя и сравнить с вошедшими в поговорку испытаниями на ловкость, выносливость, быстроту, бесстрашие и знание боевых искусств. Поистине, Братство — это цвет воинов Империи…

Как же споро он шагает! Вот кто чувствует себя в диком лесу как дома. Еще ни одна веточка не хрустнула под его ногой, ни один лист не прошелестел. Даже подкрепив силы, Имриен едва поспевала за новым вожаком. Она вдруг поняла, до какой степени разодранная в клочья одежда мешает двигаться. Впереди разъяренным буйволом пыхтел Диармид, время от времени оборачиваясь и подавая девушке руку. Неужели они и прежде топали так громко и неуклюже?

Торн не обращал внимания на их шум. Зато дайнаннец все чаще сворачивал с пути, чтобы открыть попутчикам новые тайны щедрой осени. Вот вьются по земле засохшие раздвоенные усики — если осторожно проследить, откуда они растут, и раскопать землю заостренной палкой, можно найти сочные клубни. Вот белокожая дикая смоковница тянет из расщелины в горной породе тоненькие ветви с пучками длинных пыльных листьев и красновато-рыжими плодами. Чуть ли не в каждой лощине растут древовидные папоротники; их нераскрывшиеся листы — «улитки» тоже съедобны, но не раньше, чем вся кислота выпарится на костре.

В осеннем лесу можно найти что угодно: еду, целебные снадобья, краски, объяснял Торн мелодичным голосом. Это чудесное время года дает усладу сразу всем человеческим чувствам, думала Имриен, любуясь резным кружевом роскошнейших оттенков. Ярко-синие плоды живописно темнели в раскидистых алых кронах диких слив. Ароматные веера белых кипарисов разбрызгивали вокруг темно-зеленые всплески с рыже-золотым отливом. Высоко над головами путников кудрявились лозы дикого винограда, и солнце просвечивало сквозь пунцовые гроздья, превращая узорчатую завесу в чудесный витраж.

Один раз дайнаннец показал спутникам на опушке одинокое амбровое древо: стопятидесятифутовый взрыв блистательного золота и рубинов, оттененный королевским пурпуром.

— Что в нем съедобного? — спросил Диармид.

— Ничего.

— Так и знал. От красоты никакого прока.

— Только не для меня.

Солнце потихоньку садилось, когда путники вышли на берег маленькой речушки — еще одной из многих. Казалось, весь день они только тем и занимались, что перепрыгивали через хрустальные ручьи, родники и журчащие потоки. Среди острых, точно клинки, листьев ириса и пышных зарослей папоротника, напоминающего скелеты гигантских рыб, тяжело покачивались спелые колосья незнакомого растения.

— Птичье просо. — Торн опустился на колено и принялся обрывать семена. Имриен последовала его примеру и вскоре набрала полный подол. Дайнаннец пересыпал все зерна в кожаный мешочек, после чего сильно удивил девушку: прикоснувшись кончиками пальцев перевернутой вниз ладони к губам, отвел руку вперед и вниз. Точь-в-точь как сделала сама Имриен, когда привычно поблагодарила его при знакомстве.

Торн улыбнулся, и у девушки перехватило дыхание. Трудно было представить его без этой хищной белозубой улыбки, зато Имриен легко воображала себе, сколько прекрасных дам сгубила та при дворе.

— Взгляните-ка на то дерево, — показал рукой Диармид. — Листья оно уже сбросило, но какие на ветках аппетитные ягоды — желтые, словно янтарные бусы! Выходит, и красота может стать лакомым кусочком?

— Что ж, попробуй их, если готов расстаться с жизнью. Это ягоды Эмилии. Прекрасное с виду почти всегда ядовито внутри. И наоборот, за отвратительной оболочкой порою скрывается добро.

Время от времени ястреб срывался с плеча дайнаннца и взмывал в небо, но всегда возвращался.

— Странно, — сказал Диармид. — Я не вижу ни колпачка, ни колокольчика, ни пут. Как же вы привязываете птицу на ночь?

— Я — никак.

— Ваш ястреб удивительно вышколен. Принцип первого впечатления?