Бывалый аэронавт Аред Сэндовер таращился в бледное предрассветное небо, испещренное небрежными мазками темных облаков, и моргал изо всех сил, стараясь отогнать сон. Только что из-за своей усталости он не заметил воздушной ямы — корабль сильно встряхнуло, палуба внезапно ушла из-под ног, затем так резко подскочила, что внутренности Ареда сжались в комок и неприятно заныли.
Сэндовер крепче взялся за штурвал и выровнял курс корабля. Первые лучи солнца позолотили бескрайний океан зеленой листвы. Пробили склянки, возвещая о начале нового получаса. Над головой аэронавта громко хлопали тугие паруса. Ареду казалось, что он держит в руках не руль, а пульсирующее сердце могучей птицы. Несмотря на сильную качку, аэронавт уверенно стоял на ногах. Он ухитрялся почти одновременно смотреть на компас, следить за неровностями ландшафта и не спускать глаз с большого скопления туч у окоема. «Жильварис Тарв» плавно, будто лебедь, скользил над лесом, и лишь самые высокие деревья изредка задевали днище судна ветвями. На мачтах гордо реяли в утреннем свете флаги Эльдарайна и Корабельной Компании Кресни-Бойлач.
Как только пробило семь склянок, Сэндовера сменил другой рулевой, а из камбуза потянуло чем-то пряным, острым и горячим. Капитан внимательно изучил обстановку и отдал негромкий приказ.
— Убрать паруса! — закричал первый помощник.
Аред вместе с другими аэронавтами полез по линям на самый верх, не обращая ни малейшего внимания на бездну, что качалась под ногами. Да ему и некогда было смотреть по сторонам: перед глазами так и мелькали башмаки того, кто карабкался первым, а снизу уже напирали следующие матросы. И вот Аред забрался на рею. Парус бушевал на ветру и хлопал по лицам аэронавтов. Те, перегнувшись пополам, подтягивали его вверх, собирали в огромные складки и пихали под себя обеими руками, в то время как остальные матросы крепко привязывали парусину. На какой-то миг Аред увидел расстилающееся внизу море леса, по волнам которого плыла огромная тень корабля.
Найденыш прятался в одном из трюмов, пристроившись под самым потолком. Несколько часов он продержался там, уперев руки и ноги в деревянные опоры. Аэронавты обшарили весь корабль, но, как и надеялся юноша, ни один не догадался поискать прямо у себя над головой. Юноша не позволял себе расслабиться ни на секунду. Теперь все тело ныло от напряжения. Спал он урывками, все время опасаясь, что его обнаружат и сурово накажут за дерзкий поступок. На палубе часто раздавались тяжелые шаги, потолочные балки скрипели, однако в трюм пока никто не заглядывал. По полу перекатывалась пара незакрепленных бочонков, в которых булькало вино; в ящиках гремели темные кувшины. Юношу мучила жажда, но он не осмеливался опорожнить бурдюк с водой, так как понятия не имел о том, когда ему представится следующая возможность попить или когда корабль достигнет своего пункта назначения — где бы тот ни находился.
«Жильварис Тарв» спешил в город, носящий его имя. Высота полета была предписана заранее — сто пятьдесят футов. Капитан строго следил за тем, чтобы при любой погрузке и выгрузке товара андалумовые и силдроновые щиты в двойном днище судна приводились в необходимое положение, компенсируя изменения веса корабля. Торговые маршруты и высоту перемещения определяла специальная Компания Небесной Навигации, и хозяин каждого летучего судна стремился как можно точнее следовать изданному ею Закону Секторов. Лететь ниже указанного уровня значило встретить больше серьезных препятствий, таких как высокие деревья или острые горные пики. Двигаться выше — создавало опасность столкновения с судном более почтенного ранга.
Холодный встречный ветер с севера-запада не слишком затруднял полет, и на закате солнца «Жильварис Тарв» пересек Великий Западный лес, очутившись над землями богатых фермеров. Сквозь мозаику янтарно-персиковых облаков виднелось лоскутное одеяло лугов и распаханных полей, отороченное темно-зеленой парчой живых изгородей и вьющимися змейками сельских дорог. Вспугнутые тенью корабля овцы разбегались во все стороны, словно летящий пух одуванчиков. «Жильварис Тарв» шел всю ночь, не останавливаясь, и наутро бросил якорь у Эстафетной Башни Стоктон-Вуд. Команда пополнила запасы воды, взяла на борт груз шерсти, соли, говядины, сыра, зерна и бобов.
Юноша, который все время прятался в полутемном брюхе судна, конечно же, не видел ни Башни, ни самого поселения Стоктон-Вуд. Аэронавты сновали туда и сюда, проверяя состояние груза в трюмах. Чужака неминуемо должны были обнаружить, и в конце концов это произошло.
Сэндовер протащил парня по трапу — несколько аэронавтов обернулись на них в изумлении и покачали головами — и выволок на палубу. Несчастный застыл на месте, подслеповато щурясь на яркий свет, на уходящие в небо мачты и опутавшую их оснастку. Вверху хлопали на реях паруса и гордо развевались флаги.
— Капитан, сэр…
Сэндовер отдал честь строгому худощавому мужчине, который уверенно стоял на качающейся палубе в окружении помощников, боцмана и мальчика-слуги. Капитан Шовоунд досадливо отмахнулся, не отрывая взгляда от колыхающихся крон деревьев. Разоблаченный нарушитель? Да кто он, чума его возьми, такой, чтобы отвлекать занятых людей отдела?.. Почти не разжимая губ, Шовоунд негромко произнес, обращаясь к помощнику:
— Ветер меняется. Готовьтесь ложиться на другой галс.
Еще минута — и аэронавты в желтых костюмах были на своих местах, с огромной поспешностью выполняя приказы начальства. Теперь капитан удостоил внимания оборванца, которого Сэндовер все еще цепко держал за локоть.
— На судне обнаружен нарушитель, сэр! — возвестил Аред, хотя в этом не было никакой нужды.
Гримаса недовольства исказила лицо Шовоунда. У него была тяжелая работа: привести огромное судно точно в срок к пункту назначения, не отклоняясь от заданного курса. И он не имел ни одной лишней секунды на общение с преступниками.
— Заковать в кандалы или всыпать шесть горячих?
— Честно говоря, мистер Сэндовер, — задумчиво проговорил капитан, — я недалек от мысли выбросить этого бродягу за борт. Что скажешь, парень?
Тот лишь обреченно опустил голову.
— Сдается мне, что он нем как рыба, — сказал Сэндовер.
Шовоунд отвернулся, сцепив руки за спиной в замок.
— Что ж, придется высадить его в ближайшем порту и сдать местным властям — это самое верное решение. А пока накормите… только после пусть хорошенько потрудится — драит палубы или что он там еще может — пускай отработает проезд. Да проследите, чтоб не снимал капюшона.
— Есть, сэр.
Остаток этого и весь следующий день юноша провел, отдраивая пол в столовой и начищая до блеска медные котлы и сковородки в камбузе. И если сначала аэронавты и косились на безобразное существо — а вдруг это нежить, вдруг принесет проклятие кораблю, — то потом занялись своей работой и вовсе забыли о нарушителе. Опыт этих людей, повидавших в жизни несравненно больше, чем ограниченные обитатели Башни Исс, сделал их более терпимым к чужим странностям.
Юноша со страхом размышлял о том, что ожидает его в Жильварис Тарв. Готовясь к побегу из Башни, он больше ни о чем не думал, наивно полагая, что это решит все его проблемы. И что же теперь: жестокое наказание или нечто похуже — может быть, его отошлют обратно? Но даже если юноше позволят остаться в новом городе — не станет ли тот очередной беспросветной тюрьмой, с неизменным каторжным трудом, побоями и оскорблениями? «И все же, — упрямо думал он, — это город, там столько разных людей, кто-нибудь из них может узнать меня».
Корабль напоминал пчелиный улей: матросы в желтых кителях плели и сматывали канаты, чинили паруса, карабкались на реи и спускались обратно; били склянки, звучно отдавались приказы; паруса надувались над головой подобно распухающим грозовым тучам; лучи закатного солнца проникали сквозь любую брешь в парусине, будто прокалывая ее раскаленными докрасна иглами.
На третий день якорь был брошен у Седловидного перевала. Вдоль правого и левого борта неясно вырисовывались силуэты Неприступных гор. Крутые пики горели закатным огнем, но поросшие лесом ущелья уже лежали во тьме. Несмотря на то, что оставшаяся часть пути сулила много опасностей, она была все-таки последней: капитан рассчитывал прибыть в Жильварис Тарв на исходе следующего дня.
