— Если ты так слезно просишь, давай, — соглашаюсь я.

Похоже, быть драке. Только его пальто мне почему-то не нравится, вечер сегодня по-летнему теплый.

— Прости, Ли. Поговорим о Шанхае в другой раз, ‒ не желая с ней расставаться, я почти машинально коснулся ее руки.

Это было нечаянное мимолетное прикосновение, но она отдернула руку, будто ее током ударило. То же самое почувствовал и я. Что это было: дрожь, трепет, вибрация? Не знаю. Тот, кто ловил рыбу, знает, как при клеве подергивается леска, бесподобность этого ощущения сравнима лишь с эякуляцией. Иногда, это напряженно-волнующее трепетание достигает апогея и означает, «да»! А иногда, «нет»… ‒ и вместо, бьющейся на леске рыбы, достаешь пустой крючок. И все же между нами произошло что-то важное, к чему трудно подобрать слова, понятное нам обоим. Такое в жизни случается, и ты знаешь, просто знаешь, что с ней происходит то же самое.

— Дела зовут, дружественная встреча с представителями вашего заведения, — свожу на шутку я, возникшую между нами неловкость.

— Постой! Не выходи! Подожди меня здесь, — встревожено бросила она и скрылась в толпе.

Этого мне только не хватало, чтобы она утрясала мои проблемы. Я вырос в южном портовом городе со своими хулиганскими традициями. Улица была моей школой и университетом. Все недоразумения у нас решались дракой, где в лучшем случае в ход шли только кулаки. Но девушки никогда не вмешивались в подобные выяснения отношений, это всегда было слишком опасно. Прочувствовал это на себе, когда не раз зашивали продырявленную шкуру. Поэтому последние годы не расставался с пудовой гирей и перекладиной. Сейчас же, я чуял в себе такую силу, что мог бы рвать железо, ‒ если бы оно было тонким…

Белоглазый стоит рядом, кривит рот в ухмылке, нагло разглядывая меня своими ненавидящими глазами. Смотри сколько влезет, есть на что. Так, как я, в этом городе не одеваются, да и в моем, тоже не все. Модные вещи стоят слишком дорого, но родители для меня ничего не жалели. На мне темно-синие джинсы «Super Rifle», новинка сезона, черная шелковая рубашка, лимонного цвета замшевая куртка и в тон ей вельветовые туфли «на манной каше». Литая каучуковая подошва отлично пружинит, и бегать в них одно удовольствие.

— Что ж, пойдем. Ты в своем пальто, не простудишься?.. — заботливо осведомился я.

— Канай вперед! Как бы тебе доктор не понадобился, — с трудом сдерживаясь, пробубнил он.

— Раз представитель вашего заведения так сердечно приглашает, надо уважить, — соглашаюсь я, направляясь к выходу, не выпуская Белоглазого из поля зрения.

На улице ранние сумерки. Прохожих нет. А вот и комитет по торжественной встрече. Неподалеку, делая вид, что не обращают на нас внимания, курят трое парней. Свитера заправлены в штаны, на глаза надвинуты фуражки. Такие фуражки лет десять назад были в моде, их называли «лондонками». Похоже, его дружки из пригородных сел. На электричках они приезжают в город, ищут, где бы напакостить, избить городского для них престольный праздник. У них это классовое, я их понимаю, хотя и презираю. Поодиночке, каждый из них, тише воды и ниже травы, нападают только стаей на одного. Только в стае они перестают бояться всего на свете и, выпендриваясь друг перед другом, могут забить человека до смерти.

— Нечего тут светиться, давай отойдем в сторонку, — с фальшивой любезностью предлагает Белоглазый.

Мне нравится его радушие, особенно при таком численном преимуществе. Теперь, когда они извлекли меня из харчевни, их задача проста: затащить меня в подворотню, свалить на землю и там уж поизгаляться надо мной руками и ногами, вчетвером на одного.

‒ Душевно признателен за приглашение, но если тебе есть что сказать, говори здесь, ‒ твердо ответил я.

Не сделав и десятка шагов, я остановился, не реагируя на зазывания Белоглазого идти дальше, занял удобную позицию боком к стене, фиксируя взглядом его руки, не выпуская из вида гоп-компанию за его спиной. Молча, жду, какой вариант развлечений он предложит. Белоглазый понял, что дальше я не пойду и вплотную подступил ко мне. Я тотчас же отступил на шаг, выйдя из зоны досягаемости.

— Ну, чего ты там стал? Харэ, завязываем этот гнилой базар! Все в мазь, с меня мировая, — суетливо начал Белоглазый, — Ты ж понимаешь, лучше гнать, чем быть гонимым. А ты, в натуре, молоток, что не сдрейфил, вышел на разбор. Я ж просто так… Хотел проверить, фраер ты или нет. Сразу видно, ты тот еще кент… Ну, в смысле, свой, в доску свой. Одно плохо, долго живешь… ‒ как-то в сторону обронил он, судорожно всосав воздух углом рта.

Я наблюдаю за ним, сохраняя между нами стратегическое пространство

— Ладно, чего нам тянуть друг на друга? Нет причины. Побазарили по-свойски и дело с концом. Все путем. Не будем бодягу разводить², замнем для ясности. Идем, я выставляю. Лататы?³ На, держи краба.

Он протянул мне для рукопожатия правую руку, левая, по-прежнему осталась в кармане пальто. Я помедлил, все это было довольно странно, но быть может он прав? Плохой мир лучше хорошей драки с четырьмя колхозниками. Хотя, чем их больше, тем больше они будут друг другу мешать, все решит не число, а умение. Как там сказал Саша, который Суворов, о превосходящих силах врага: «Множество их умножит и беспорядок». На худой конец, я всегда смогу от них оторваться. В рывке, да и на дистанции им до меня не дотянуться. Я был уверен в себе и не сомневался в своей неуязвимости. Воевать с их полевой бригадой я не собираюсь, но и убегать не хочется, слишком необычную девчонку я здесь повстречал.

Не без колебания, я пожал протянутую мне руку, но пальцы ее не поддались. Сжал еще сильнее, изо всех сил, и… ‒ ничего не произошло. Я с изумлением разглядывал его руку. Так вот зачем он накинул на плечи пальто! Одной рукой, спрятанной под пальто, он протянул мне для рукопожатия одетый в правый рукав пальто протез руки. Левый, пустой рукав так и остался засунутым в карман, а вторая его рука, из распахнутого пальто уже у моего горла, колет острием финки. Все рассчитано на неожиданность и я ее не учел, но главное, я неправильно их оценил. Я принял их за деревенских оболтусов. Так обуть! И где?.. В каком-то захолустном Криворожье! Последними словами ругал я себя.

В критических ситуациях думаешь и действуешь одномоментно, иначе не уцелеть. Мне уже приходилось быть свидетелем того, чего может стоить секундная растерянность. В обычной обстановке я не люблю такую скоропалительность из-за упрощенности принимаемых решений. Теперь главное не торопиться и принять это единственно верное решение. Если б он хотел, я бы с ножом в горле уже подплыл кровью на асфальте. По всему, это не бык колхозный, а психопат-уголовник и убить меня ему также просто, как прихлопнуть муху. Вместо того чтобы отступить, я напряг шейные мышцы и налег на финку и он, чтобы не проткнуть мне кожу, чуть ослабил нажим лезвия. Хороший знак.

— Послушай, для меня с детства нож все равно, что иголка, — совершенно искренне заявляю я. Я и в самом деле не боюсь никакого оружия, если мне им не угрожают… — Спрячь свою точилку и хватит шутить, нечем дышать, — с трудом сохраняю спокойствие я.

— Ну шо, фраер дешевый? Как очко, жим-жим? — он жадно шарил по моему лицу своими бельмами, наслаждаясь моей паникой. — Небось натрухал уже в свои красивые штаны? Погодь, сейчас мы тебя с них вытряхнем, а после … — что будет после, он так и не досказал, судорожно сглотнув слюну, захлебнувшись сладостью мечтательной злобы.

— Не по плечу тужурку ты на себя одел, — отвечаю я, ломая голову над тем, как выбраться из этого капкана.

Краем глаза замечаю, как трое его дружков окружают меня, только и успел медленно переместиться спиной к стене. Вид у них совсем не приветливый, со зловещей пристальностью осматривают на меня.

— Ты меня перепутал с кем-то, кто принимает тебя всерьез.

С издевкой говорю я, лихорадочно соображая, как хоть на миг отвлечь его внимание. Я делал все, чтобы психологически его разбалансировать, сломать его сценарий, но без результата. Время безнадежно уходило. Долго он финку у горла держать не станет, слишком светло, что-то будет.