Девушка облокотилась на ограждение. Внизу, будто серебро, блестело озеро.

— Будьте осторожны! — предупредил Эрсилдоун. — Не упадите! Сейчас не самое подходящее время для купания.

Она его не слышала. Талтри не закрывала лицо, и Рохейн могла видеть в воде свое отражение в обрамлении ветвей вечнозеленых деревьев на фоне серого неба.

— Сама я этого не вижу, — заметила она, нахмурившись.

— Что? Неумелая модистка?

Девушка выпрямилась и повернулась к нему.

— Нет! — воскликнул Бард. Теперь пришел его черед удивляться, увидев искренность девушки. — Не надо себя недооценивать! Неужели вы не видите особого очарования в своих чертах? Очень странно! Позвольте мне уверить вас, дорогая, что вы одиноки в своем мнении. Ах, Рохейн, теперь мне понятно, вы решили, что я шучу, потому что привык к придворному лицемерию. Необходимо восстановить справедливость. Ваша красота сияет ярче пламени. Она более совершенна, чем снег, более чарующа, чем музыка, более удивительна, чем правда, и более терпкая, чем расставание двух любящих сердец, которые не знают, встретятся ли вновь.

— Вы смеетесь надо мной, сэр!

Эрсилдоун серьезно покачал головой.

— Нисколько. Когда я смотрю на вас, мои глаза видят красоту, способную превратить мужчину в тирана или раба. Красоту, которой надо опасаться. Будьте уверены в ней сами, остальных убеждать не надо.

— Большое спасибо! — пробормотала Рохейн, едва дыша.

Это было открытие.

Один раз Рохейн одолжила у Эрсилдоуна экипаж. Кучер отвез ее в Изенхаммер. С вершины холма можно было увидеть, как внизу в городе рекруты Королевского легиона резервистов проходят строевую подготовку и выполняют специальные упражнения. Спустившись, она в сопровождении служанки и двух лакеев прошла мимо молодых кавалеристов, пехотинцев и стрелков из лука.

В рекрутах чувствовалось некое напряжение. Это ощущение было сродни натянутой струне. Они выполняли упражнения с особой тщательностью и усердием. Север! Что за события там назревают?

Появились Диармид и Муирна в военной форме, здоровые и довольные. Они, конечно, не узнали ее, но Рохейн этого и не хотела. Ей не нужна была благодарность за присланные подарки. Да и потом, не хотелось увидеть недоверие в их глазах, если она попробует раскрыться.

Рохейн не избегала друзей, она не знала, как с ними теперь общаться в связи с переменами в их и ее судьбах. Рохейн хотела попросить их разделить с ней состояние, когда все процедуры будут закончены. А пока ей необходимо убедиться, что у Диармида и Муирны все хорошо и они ни в чем не нуждаются. Девушка вернулась в Каэрмелор, так и не поговорив с ними.

— Это просто замечательно, — щебетала довольная теперешней своей жизнью Вивиана Веллесли, — что вас приглашают встретиться с леди Малвенной. — Она с немногими общается при Дворе. Когда я увидела вас вместе, мне показалось, что вы как две сестры.

У Рохейн моментально улучшилось настроение, когда Эрсилдоун представил ее талитянской леди, о которой говорили, что она последняя представительница королевской семьи Авлантии. Но надежды Рохейн не оправдались. Девушка не заметила, чтобы в зеленых глазах золотоволосой женщины мелькнула хотя бы маленькая искорка узнавания.

Ее собственные волосы стали отрастать, и уже были видны золотистые блики, но пока их замечала только она сама. Модные в Каэрмелоре шляпы, плотно прилегающие к голове, скрывали светлые корни. Служанка, не переставая разговаривать, расчесывала ее волосы щеткой, украшенной драгоценными камнями, и не обращала внимания на разницу в цвете. По привычке она выполняла работу на расстоянии вытянутой руки и смотрела, слегка прищурив глаза. Рохейн подозревала, что у девушки не очень хорошее зрение, скорее всего она страдала дальнозоркостью.

— Тем не менее никто не сможет сравниться с миледи, — продолжала болтать Вивиана. — Поверьте мне, я возьму на себя смелость утверждать, что лицу и фигуре миледи завидует весь Двор. Такие изящные ноги, а талия не толще моей шеи, клянусь.

Рохейн не обращала внимания на комплименты. Служанка работала языком гораздо усерднее, чем следовало, но с другой стороны, из нее как из рога изобилия сыпались все дворцовые новости.

— Когда я сказала Дайанелле, что ей пойдет зеленый цвет, — спросила Рохейн, — почему она воскликнула, что это революционно?

— Миледи, зеленый цвет не носят, по крайней мере не как основной цвет. Только в качестве отделки, и то не цвет зеленых листьев.

— А почему нет? Разве это запрещено?

Вивиана отпрянула.

— А на Островах Печали носят зеленый цвет, миледи?

— Нет, нет. Но ты ответь мне.

— Это не запрещено, просто не принято, и все.

— Но дайнаннские рыцари ведь носят зеленый цвет или по крайней мере его оттенки.

— Простите, миледи, но это не совсем так. Тот, что носят воины Роксбурга, смешан с коричневым, немного с серым и, возможно, чуть-чуть с шафрановым…

— И довольно много зеленого оттенка травы.

— … и немного зеленого. Это не натуральный цвет листьев или травы, а скорее оттенок пыльного папоротника.

— Понятно. А что касается обивки мебели?

— Это разрешается.

— А изумруды?

— Зеленые драгоценные камни надо носить с осторожностью. Пурпурный — королевский цвет, он, конечно, запрещен, — осмотрительно добавила служанка, чтобы не обидеть хозяйку и не показать, что та не разбирается в элементарных вещах.

— Конечно, — ответила Рохейн. — Пурпурный положен только королевской семье. Но почему зеленый нельзя носить?

— Просто этот цвет был когда-то любимым у темных сил. Старые обычаи умирают с трудом, миледи. А для смертных носить его считалось плохой приметой. Зеленые тона любили только Светлые.

Рохейн интересовало все, что касалось Фаэрии, Светлого Королевства. Чтобы получить больше сведений, девушка отправилась к Эллис-Жанетте, жене Роксбурга. Герцогиня — рассудительная женщина с твердым характером, любила ездить верхом, охотиться и стрелять из лука. В ее поместье был сад, в котором росли одни розы, и она часто там работала, не боясь испачкать руки. Рохейн находила подкупающей ее прямоту.

— Я выскажу вам свое собственное мнение, другие выскажут свое. На мой взгляд, Светлые были не слишком хорошими. К счастью, их королевство было давным-давно отделено от Эриса. Из старых сказок можно много узнать об этих людях. Существовал один закон для смертных, другой — для Светлых. Этот высокомерный народ не находил ничего зазорного в том, чтобы украсть простого смертного, если тот им не понравился. Но если вы хотите узнать побольше, есть только один человек, который знает про них все и прекрасно рассказывает. Это наш Королевский Бард Томас. Пойдемте навестим его.

Именно от Эрсилдоуна Рохейн получила основные сведения о Светлых. У него был неистощимый запас сказаний о них. Бард разбудил в девушке интерес к истории прекрасного, опасного, но уже исчезнувшего мира Светлых.

Покои Барда во дворце были декорированы в музыкальном стиле. На гобеленах, развешанных по стенам комнаты с куполообразным потолком, изображались сцены из истории и легенд. На одном семь девушек собирают плоды конского каштана. На другом — молодой музыкант играет на лире, пытаясь усыпить дьявола, чтобы вернуть украденную жену. На противоположной стене девушка поет единорогу песню. Немного дальше стройный ряд барабанщиков отбивает триумфальную дробь.

Комната была полна сундуков и шкатулок, богато украшенных резными листьями, розетками и львами. В камине с мраморными рельефами, изображающими прекрасных русалок с лирами в изящных руках, горел яркий огонь. В дверях стояли лакеи с непроницаемыми лицами, одетые в бледно-голубые с золотом ливреи Эрсилдоуна.

Герцог поприветствовал гостей и усадил их около камина. Его ученик Тоби что-то тихо наигрывал. На потрепанной подушке лежала маленькая рысь. По резному бордюру порхали пять крошечных мотыльков, потом они спустились к свечам, чтобы станцевать танец смерти около открытого огня. Вивиана расправила юбки хозяйки. Герцогиня Роксбург обмахивалась веером, украшенным кисточками, время от времени поглядывая в окно, драпированное бархатными портьерами. Оно выходило на зимний сад и дальше, на город и океан. Над рекой поднимался туман, а первая вечерняя звезда уже появилась на ясном темном небе. В тихом прозрачном воздухе чувствовался мороз.