Литмир - Электронная Библиотека

– Ночей десять назад я выбирал между двумя смертями, а потому предпочту получить золотых монет.

– Видел наглеца? – обратился Людер к Брюну.

– Не зная имени, не отомстишь, – сказал Фроил.

– Что ж, интересно, но стоит только чаши вина, – шагнул вперёд Людер и навис над Фроилом, – а вот если шайка головорезов снесёт башку тому, за чьё имя хочешь монет, то сговоримся.

– Что же, можно, но нужна добрая сталь и припасы.

После недолгой беседы, закопав обрубок руки, они наблюдали, как Фроил отгребал от причала.

– По милости небкс поем всё-таки пошуз, – гладил Людер пса, – а ты намилуйся с Фе́ли, завтра отправляемся в Аврелиан6, – и продолжил в ответ на недоумённый взгляд друга: – Потревожим дряхлого ворона.

***

Центральная Франкия

крепость Аврелиан

Спустя пятнадцать дней пути тёплое солнце нагревало головы Людера и Брюна среди городской суеты и гама, где множество людей разного вида и рода занятий поднимали пыль с мостовой.

– Всё-таки хорошо, что обернулись в правую веру, – сказал Брюн, когда они вышли на улицу, ведущую прямо к базилике, где король Гунтрамн был на вечерней литургии, – пьёшь вино из позолоченного потира как и знатные люди. Не то что у ариан: нам деревянные кубки, а знати – золото.

– Как вижу, тебе нравится быть католиком (ортодоксом), да, Брюн? – ответил Людер, моля Господа, чтобы король был в добром расположении духа и дал ему хорошее оружие, припасы и толику золота для наёмников.

– Ага… Как-то спокойнее, – перекрестился Брюн. – Тихо, тихо, милая, – похлопал по шее лошадь, взбрыкнувшую на злобный лай собачьей своры. – Пошли прочь! Крувса на вас нет, – поднял булыжник и метнул в их сторону. Сам же не унимался: – А вдруг арианские церковники лили знати вино слаще, чем нам?

– Уймись. Вино, не вино – король принял такую веру, и мы с ним, – потянул Людер под уздцы коня прочь от охапки сена, что упала с проезжавшей телеги, – пусть хоть вода, лишь бы башку за ересь не срубили.

На входе в базилику они преклонили правое колено, окунули пальцы в кропильницу и перекрестились. Людер стал высматривать пурпурную мантию короля среди людей, заполнявших скамейки в центральном нефе. Палочки ладана испускали благовонный дым, который белыми облачками поднимался под двускатную деревянную крышу, откуда оконные проёмы в каменных стенах дарили яркий свет всему четырехугольному помещению.

В первом ряду корона на седых жидких патлах соседствовала с милой девичьей головкой в окладе из русых завитков. Заметив короля, Людер потащил Брюна к ближнему столбу правого нефа.

Проповедь порхала сизым голубем над прихожанами, облетала колонны боковых нефов, и слова «Служите друг другу, каждый тем даром, какой получил…» как взмах крыла стряхнули пыль сомнений из мыслей Людера, хотя день начался погано. После прибытия во дворец дородный майордом королевского двора с ленивым самодовольством на лице так долго расспрашивал их о цели визита, что только двое стражей в железных латах уберегли его от зуботычины. А когда аудиенция была назначена через десять дней, Брюн едва удержал Людера от исполнения желания расквасить самодовольную мину.

– Ite, liturgia est7, – объявил священник, прихожане потянулись к выходу.

Король Гунтрамн, бледный и хмурый, с увядшим кустиком бороды, ковылял к выходу в окружении богато одетых лейдов – с золотыми обручьями на запястьях, в расшитых шёлковых рубахах-туниках до бёдер и кожаных поясах с драгоценными камнями, и порыв Людера, вышедшего наперерез, стих. Он застыл на месте, члены словно окоченели – вспомнил случай, когда король приказал отрубить голову лишь за не очищенный после битвы топор.

Из ступора его вывели карие глаза молодой женщины, шедшей чуть позади короля, во взгляде которой он уловил насмешку и вызов. Людер пал ниц на одно колено.

– Господин мой король, прости мою дерзость, – с жаром заговорил Людер, не поднимая головы. – Я тот, кто первым ворвался в Ренн, чтобы вернуть Бретань вам, мой Господин. Могу я просить о милости?

– Встань, – сказал король скрипучим голосом, – мне говорили о тебе, – повернул он голову к лейду с горбатым носом, чьё запястье охватывало золотое обручье, звенья – львиные гривы с разинутыми пастями.

Тот зашептал королю на ухо, Людер поднялся, и сердце его пропускало удар за ударом.

– Ты лишил меня золота, – заговорил король, выслушав лейда.

– Простите меня, мой король, но я не мог так поступить.

– Но поступил. Убил знатных бретонцев, за которых я получил бы выкуп от их родни.

Людер почувствовал себя, как тогда на озере в лодке, десятилетним: «Чтоб всё твоё вино скисло, проклятый лейд. Я под стрелы лезу, а ты вынюхиваешь».

– Они просили избавить от позорного плена.

– Скорее зарезали бы себя сами, чем стали просить. Да и не вправе ты был решать за своего короля, как поступать с пленными, – повысил король голос и, показалось, что огоньки всех свечей на стенах задрожали.

Ноги подгибались, Людер звал всех известных богов, древних и нового: «Вотан, Донар, Фрей, помогите. Христос, верю, что ты равен Богу Отцу и един со Святым Духом. А то, что было, – так-то бесы попутали».

Хозяйка русых волос и карих глаз, с которой несколько мгновений назад сцепился взглядом, шагнула вперед, и её тонкие губы что-то шепнули королю.

– В чём твоя просьба, бургунд? – спросил король.

– Прошу крепких мечей, копий и сотню золота, чтобы в Италии награбить добычи для вас, мой король.

Лица лейдов скривились в ухмылке, оживление в свите короля вызвало эхо в пустой базилике, которую уже покинули остальные прихожане.

– Похвальное рвение, но греки8 уже предлагали мне пятьдесят тысяч золотых безантов за изгнание длиннобородых, – болезненный кашель прервал речь короля: – Кхе, кхе… я отказал. И знаешь почему?

– Авары, – ответил Людер, проклиная себя за то, что полез к королю с детскими игрушками.

Девица опять шепнула королю.

– Клотильда любит шипучее вино. Кхе, кхе… Будет рада, если доставишь бочонок из Шалона. С утра будь у майордома.

– Да, господин мой король, – склонил Людер голову.

***

Северо-восток Франкии

крепость Шалон на реке Марна

Утром второго дня осады лучники подожгли восточную башню. Густой чёрный дым ел глаза защитникам стен, мешал целиться, и едва солнце достигло зенита, как отряд, ведомый Брюном и Людером, прорвался внутрь. Начались резня и грабёж, вспыхивали пожары, кричали люди, над постройками не переставая звенел колокол.

Суматоха боя развела Брюна и Людера в разные стороны, и Брюн с воином в латах из металлических колец врывались в дома, забирали монеты, украшения и жизни.

В дом с прикрытыми ставнями напарник вошёл первым, вскрикнул, повалился на бок: кольца не спасли от удара вил. Брюн повернулся боком, выставив короткий меч вперёд, и вовремя: второй удар прошёл мимо, но кожаные латы на груди заскрежетали, боль обожгла левое плечо. Вилы пошли обратно, вцепился в черенок, удержал, дёрнул к себе. Человек налетел на клинок, вскрикнул, горячая влага обожгла Брюну правую кисть, и очень худой мужчина – два мосла и кружка крови – со стоном рухнул на пол.

Брюн осмотрел себя: зубец порвал на груди толстую бычью кожу, порез на плече – царапина.

– Дети… прошу, – услышал он сквозь стон.

Мужчина лежал на боку, руки обхватили почерневший от крови живот. Брюн огляделся: постель и стол с лавкой посреди деревянных голых стен, на входе напарник пускал красные пузыри, судороги терзали тело. Под столом жались друг к другу двое белокурых мальчишек, и тот, что постарше, держал ножик.

– Где монеты? – пнул Брюн отца. – Тогда не трону отпрысков.

вернуться

6

Современный Орлеан

вернуться

7

Идите, литургия окончена

вернуться

8

Византия

5
{"b":"664722","o":1}