Я должен знать, - решительно сказал он себе. В его глазах отражалась полная луна, мысли в голове метались. Я должен!

Дааа!  Я должен переговорить с Дедулей...

***

            - Дорогой, это просто невыносимо, - сокрушалась, обливаясь слезами Кэт.

            - Милая, - произнес умоляющим тоном Каммингс, лежа рядом с ней в постели.

            - Я постоянно такая вымотанная...

            - Это острая пневмония, милая. Доктор Сеймур записал все в диагнозе. Это пройдет. В конце концов, лекарства должны помочь. Не беспокойся. Ты поправишься.

            - Я не это имела в виду, - всхлипнула Кэт. - Я такая плохая жена...

            - Не говори так, Кэт!

            - Не могу встать до полудня, сил едва хватает на магазины и уборку в доме. Не могу даже заняться любовью с мужем!

            - Кэт! Не беспокойся об этом. Ты же болеешь.

            - Да, но сколько это еще продлится? Ты так много работаешь ради меня, а я не могу для тебя ничего сделать! Однажды...

            - Что?

            Она снова всхлипнула в подушку.

            - Однажды ты уйдешь от меня, и я не стану тебя за это винить.

            Каммингс провел рукой по ее волосам, погладил ее по спине.

            - Милая, я никогда тебя не брошу. Никогда. Обещаю. Скоро ты поправишься, и все будет хорошо. А пока...

            Тут заговорила темная половина Каммингса. А пока, ты, грязная свинья, возишь "кокс" для наркодилера...

            - А пока..., - сказал он, - Я обо все позабочусь. Та надбавка...

            Какая надбавка, ты, лживый урод? Ты получаешь только одну надбавку - от торговца "коксом". Дай-ка себе пощечину, дружище. Ты возишь товар для тех же людей, которые продают крэк девочкам-хиппи...

            -... Та надбавка, которую я получаю на работе, нам очень поможет. Поэтому не беспокойся.

            Она продолжала всхлипывать, подрагивая под одеялом.

            - Ты так добр со мной. Однажды, обещаю, я отблагодарю тебя, клянусь.

            Слабым движением она стянула с ягодиц одеяло и задрала ночную рубашку.

            - Ты можешь, если хочешь. Я не против, дорогой.

            Каммингс чувствовал себя скотиной. Его жена, больная, подавленная, плачущая, предлагает ему себя ради его удовольствия. Он так не может. У нее такой соблазнительный зад, но он не может...

            - Милая, давай спать. Потом, когда поправишься, у нас будет много времени для этого.

            - Ты такой замечательный мужчина, - прошептала она, погружаясь в сон.

            Каммингс укрыл ее одеялом, потом тихонько прошел на кухню. О, да, это было уже так давно, и его эрекция была тому доказательством. Он стоял в темноте, перед кухонной раковиной, и мастурбировал, вылущивая свой член словно кукурузный початок. Он представлял, как нелепо сейчас выглядит - взрослый мужик, коп, надрачивает над раковиной. И, тем не менее, кончило он довольно быстро, потом вздохнул. На дне раковины из нержавеющей стали расползлись капли спермы, похожие на следы слизняков. Он включил кран и смыл их, словно соус из вчерашнего кулинарного телешоу "Солсбери Стейк"...

            Но все время он думал только о Кэт, некогда красивой и ненасытной, и ни о ком другом. Теперь, когда он стал наркоперевозчиком, у него появилось множество "возможностей". Наркоманки, шлюхи всех мастей, ошивающиеся у "точки", все предлагали ему себя. Они работали "по бартеру". Некоторые выглядели не так уж и плохо.

            Но всякий раз Каммингс отклонял их предложения, помня о важных для него вещах, о данных обещаниях. Возить "товар" на "точку" - одно. Трахать шлюх-наркоманок - другое. Вместо этого он ждал, потягивая пивко и куря "Лаки", пока обдолбаный амфетамином Сакс драл их, как сидоровых коз...

            Он готов был расплакаться, та его часть, которая осуждала то, что он делает.

            А что мне еще остается? - воскликнул он.

            Ответа не последовало.

            Он вернулся в кровать и лег в темноте. Кэт спала рядом. Он всматривался во тьму, словно это был лик всех человеческих тайн. Ночные звуки - кваканье лягушек, стрекот сверчков, уханье сов - словно сливались с ледяным лунным светом, льющимся в окно. И формировали другой звук. Звук, носящий более субъективный характер. Звук, слышимый лишь его распахнутой настежь душе. Звук самых глубоких ущелий, или самых высоких пиков Земли...

            А еще его преследовали другие звуки, пока он погружался в прерывистый сон. Звуки кошмаров...

            Боже...

            Звук дрели, оснащенной трехдюймовой кольцевой пилой. Приглушенные крики, и визг кости, дымящейся под вращающимся на скорости 2500 оборотов в минуту стальным зубом. Хихиканье...

            ... Да!

            Хихиканье безликих, безымянных деревенщин...

            ...трахающих...

            Господи Иисусе, вытащи меня из этого сна!

            ...трахающих... в головы людей...

            Это были звуки зла. Звуки тьмы, полнейшего мрака человеческой души. Разве можно представить себе что-то более жестокое?

            Трахать... человеческие головы?

            И звуки спустились через воронку в ад. Шипящие, свистящие звуки. Бормотание, черное, как артрацит. Черное, как щербины в пасти дьявола. Черное, как его мысли...

            Каммингс пробудился от вязкого сна, словно его ударили электрохлыстом.

            Звонил телефон.

***

            Каммингс встретился с Бек на следующее утро, ответив тем самым на ночное вызов. Это была странного вида женщина лет сорока, с пепельно-серыми волосами и голосом человека, страдающего гайморитом. Джен Бек исполняла обязанности начальника отдела судебных доказательств полиции штата.

            - Дико, да? - спросила она

            - Я подобрал бы более подходящее определение, - ответил Каммингс.

            За последний месяц он сделал несколько запросов технического характера, и теперь, наконец, получил ответ.

            - Да, странно, - сказала она, стоя в своей лаборатории. Она наклонилась над гематологическим анализатором "Вижн" пятой серии и закурила сигарету, открыто игнорируя вывеску "КУРИТЬ В ЛАБОРАТОРИИ ЗАПРЕЩЕНО". Вдоль одной стены ярко освещенного помещения располагались стеллажи со стеклянной посудой, а вдоль другой - различные механизмы - газовые и жидкостные хромотографы, масс-фотоспектрометры и приборы для обработки отпечатков пальцев.

            - Но вы должны признать, что холмы - это странное место. Как какой-то другой мир.

            - И не говорите, - чуть не рассмеялся Каммингс. - Я уже несколько лет арестовываю дистилляторы в этой дыре. Но ночью вы сказали мне по телефону, что у вас что-то есть.

            Джен Бек кивнула, выпустив струю дыма.

            - На самом деле, есть даже пара моментов. Во-первых, я установила личность преступника.

            Каммингс уставился на нее с безумным выражением лица.

            - Рано возбудились. - Бек затушила окурок в чашке Петри. - Забавно. Вы довольно давно уже подаете запросы. Вчера я получила межведомственную памятку из картотеки, в которой было сказано, что "Эй-Ти-Эф" запросили информацию обо всех лицах, условно-досрочно освобожденных из тюрьмы или выпущенных из психиатрических лечебниц штата.

            - Я подавал этот запрос месяц назад, - заметил Каммингс.

            - Эй, всему свое время, да и не от меня это зависит. Картотека выдала мне одно имя - Трэвис Клайд Тактон. Отсидел 11 лет в тюрьме округа Рассел за автоугон и непреднамеренное убийство.