Миссис Маллори привела Энн в прелестную комнату, обставленную изящной старинной мебелью. Большая кровать с пологом была покрыта изумительной красоты стеганым одеялом.

К большому облегчению Энн при комнате была отдельная ванная, выложенная кафельной плиткой с рисунком, повторяющим рисунок на одеяле.

— Какая очаровательная комната! — воскликнула Энн. — Большое вам спасибо!

Миссис Маллори улыбнулась.

— Надо же вас как-то вознаградить за требовательность моего сына. Я знаю, каково с ним работать. Но он и к себе так же взыскателен, как и к другим. Я заставила его приехать домой на уик-энд чуть ли не шантажом. Надеюсь, это не поломало ваших планов, милочка?

— Нет-нет. Нисколько. Работа для меня — это главное, — спокойно отозвалась Энн.

Миссис Маллори посмотрела на нее с некоторым недоумением и покачала головой.

— Спускайтесь вниз, когда будете готовы. Обед подадут через полчаса.

Видимо, миссис Маллори не понимала, как женщина может ставить работу на первое место. Однако, подумав, Энн решила, что это вполне естественно. Мать Филдинга прожила благополучную жизнь за двумя мужьями, а убеждение ее сына, что «женщине нужна мужская рука», наверняка уходит корнями в его отношение к матери. Он мог себе позволить оградить ее от забот, даже если он сам не так уж много уделял ей времени.

Филдинг поставил чемодан Энн около двери, и Энн вынула оттуда вещи и повесила их в шкаф. Когда полчаса, о которых говорила миссис Маллори, истекли и тянуть больше было неприлично, Энн пошла вниз. Мать с сыном сидели напротив камина и оживленно разговаривали, явно радуясь встрече. Энн нерешительно остановилась в арочной двери.

Филдинг, заметив Энн, встал.

— Что вы там стоите, Кармоди? Заходите и усаживайтесь в кресле. Что вам дать выпить? Хересу?

— Нет, спасибо, не надо ничего, — поспешно сказала Энн.

— Пора идти в столовую, — объявила его мать и взяла Энн за руку.

Они сели в конце стола, за которым можно было свободно усадить человек десять. Здесь тоже стояла старинная элегантная мебель из отливавшего бронзой дерева. Филдинг открыл бутылку сухого вина. Когда Энн опять отказалась чтонибудь выпить, он недовольно нахмурился.

— Я же вам сказал, Кармоди, что сегодня мы работать не будем, — раздраженно сказал он. — Почему бы вам не выпить рюмку?

— Не сердитесь, мистер Филдинг, но я вообще не пью, — тихо, но твердо произнесла Энн.

Филдинг нахмурился. Он явно не верил ее словам, но тут вмешалась его мать и сгладила неловкость:

— Может быть, тогда выпьете лимонаду, Энн? Или фруктового сока?

Энн благодарно улыбнулась.

— С удовольствием. Если можно, лимонаду или…

— Ну и прекрасно.

Пожилая женщина внесла супницу, разговор прервался.

— Спасибо, Рена, — дружелюбно поблагодарила ее миссис Маллори. — И, пожалуйста, принеси мисс Кармоди лимонаду. Энн, это — Рена Таер. Она и ее муж Билл ведут у нас хозяйство.

Энн поздоровалась с Реной, та принесла графин с лимонадом, и обед начался. На первое был очень вкусный суп-пюре из тыквы. Когда Рена убирала тарелки, Филдинг похвалил суп, и она расплылась в улыбке.

— Я его специально для вас и сварила, мистер Филдинг) — сказала она. — Знаю, что вы его любите. Почаще приезжайте домой. Так, как дома, вас нигде не накормят.

Энн невольно подумала, что, когда Филдинг добродушно улыбается, у него совсем другое, симпатичное лицо. Карие глаза потеплели, и черты лица как-то смягчились. Дело, несомненно, в том, что в этом доме ему не надо себя утверждать. Здесь все принадлежит ему. Король может позволить себе быть милостивым к своим подданным.

— А где живут ваши родители, Энн? — осведомилась миссис Маллори.

Это был обычный вежливый вопрос, но Энн поймала на себе взгляд Филдинга: он с интересом ждал ее ответа, собираясь занести его в диски своей памяти, чтобы при случае использовать как оружие против нее же самой. Энн знала, что он умеет обернуть любую информацию себе на пользу.

— Мои родители умерли, миссис Маллори, — неохотно ответила она.

— Так вы сирота? — спросил Филдинг.

Нет, от него так просто не отделаешься. Его глаза горели любопытством. Лучше уж рассказать о родителях в общих словах, которые ему не удастся расцветить своим богатым воображением.

— Не совсем так, — сказала Энн, пожав плечами. — Правда, отец умер, когда я была еще ребенком. Он был выходцем из Англии. Там у меня есть родственники, но, живя так далеко друг от друга, мы, естественно, мало общаемся. А мать была круглой сиротой и выросла в приюте. Так что с ее стороны у меня родственников нет. Она умерла несколько лет назад.

Кажется, тут ему будет не за что ухватиться: голые факты, за которыми скрывается все главное: алкоголизм отца, с перепадами настроения от буйного веселья до бешеной злобы; жажда любви, которая определяла поступки ее матери и в личной жизни, и на сцене; неприкаянное детство, когда не знаешь, что тебя ждет сегодня.

Миссис Маллори сочувственно покачала головой.

— Как вам, должно быть, одиноко. Наверно, поэтому вы так поглощены работой.

Энн невольно улыбнулась. Миссис Маллори наконец-то нашла объяснение непостижимому пристрастию Энн к работе. Но она не успела придумать тактичный ответ.

— Не верь ей, мама, — со смехом вмешался Филдинг. — Это Кармоди поглощает работу.

— Как это? — спросила миссис Маллори.

— Сколько ей ни подбрось твердых орешков, перемалывает, как камнедробилка, и требует еще. Разве не так, Кармоди? — сказал он с озорной усмешкой.

Между ними, казалось, проскочила искра взаимопонимания, и у Энн вдруг перехватило дыхание. Она с трудом отвела глаза от Филдинга и сказала, обращаясь к его матери:

— Я просто люблю работать, миссис Маллори.

— Но неужели… у вас нет других интересов?

Тут принесли второе — жареную телятину с гарниром из вкусно приготовленных свежих овощей, — и Энн удалось уйти от ответа на этот вопрос. Ей не хотелось говорить о себе. Слишком легко проговориться и сказать что-нибудь такое, за что не преминет ухватиться Филдинг. Не надо забывать, что она на работе, а не в гостях.

Не дожидаясь, когда миссис Маллори вернется к этой опасной теме, Энн сама стала ее расспрашивать о ее интересах и занятиях.

Они благополучно поговорили о разведении лошадей и работе в саду, пока не принесли десерт — тающий во рту яблочный пирог с кремом, — а за кофе обсудили поездки миссис Маллори за границу. Затем Энн встала из-за стола и пожелала хозяевам спокойной ночи. В глазах Филдинга таилась усмешка — его своими отвлекающими маневрами она не провела.

— Как, вы уже собираетесь ложиться спать? — воскликнула миссис Маллори. — Мы так мило беседовали!

— Извините, пожалуйста, но я очень устала, — твердо сказала Энн. — Спасибо за замечательный обед. Мне тоже было приятно с вами побеседовать, миссис Маллори. Доброй ночи! — И она кивнула куда-то в пространство между матерью и сыном.

— Завтрак в восемь часов, Кармоди, — бросил ей вслед Филдинг.

— Хорошо, сэр, — ответила Энн и вышла из столовой. Наконец-то!

Энн была напугана. Откуда это внезапное влечение к Филдингу, которое, как током, ударило ее за столом? Конечно, Мэтью Филдинг красивый мужчина, но с этим она может справиться. Другое дело — вдруг почувствовать, что их объединяет душевная близость. Это ей совсем ни к чему. Это бессмысленно. Даже опасно. Нужно держаться от него подальше. Если она позволит себе увлечься Филдингом, ей же будет хуже. Не хватает еще потерять это место. Энн никогда не приходилось так выкладываться на работе и получать от этого такое удовлетворение.

Да и к тому же он неспособен относиться к ней как к равной. Для него женщина — низшее существо. С ним у нее никогда не будет мира и согласия. Так что нельзя поддаваться его обаянию, это просто глупо.

Но на следующее утро Энн была еще более неприятно поражена. Она плохо спала ночью в своей роскошной постели, рано встала, оделась и решила погулять перед завтраком. Но сначала она вышла на балкон и, захваченная красотой открывшегося вида, подошла к перилам.