— Ещё нет. — Я, правда, надеялась, что он оставит это, но его взгляд говорил об обратном.

— Знаю, здесь нужно многое обдумать, Лив… разве тебе не интересно? Она могла бы дать ответы на имеющиеся у тебя вопросы и заполнить пробелы в твоем детстве.

— Конечно, мне интересно, — сорвалась я. Голос прозвучал жестче, чем я планировала, но я не могла ничего с собой поделать. — Но она же не будет рассказывать мне, что произошло в «Анатомии страсти» на прошлой неделе… мы говорим о моей жизни в этом городе! Это намного серьезнее! (прим. пер.: «Анатомия страсти» — американский телесериал).

— Я знаю, — признал Декс. — И я не пытаюсь давить на тебя, я просто… боюсь, что ты пожалеешь, если не сделаешь этого. Роуз не всегда будет рядом, а я не хочу, чтобы всю оставшуюся жизнь ты задавалась вопросами о самой себе.

С каких пор все решили, что знают, как для меня будет лучше?

— И это мне говорит парень, у которого уже несколько месяцев на кофейном столике лежит не открытое письмо от родителей его лучшего друга. Почему же ты не воспользуешься собственным советом, Декс? — не подумав, выпалила я и сразу же пожалела об этом, когда увидела, как по его лицу прошла волна боли. Дек пытался помочь мне, а я приняла все в штыки. Я была сбита с толку, злилась, и все это вывалила на него.

Декс тихо вышел из комнаты, и я почувствовала себя худшим человеком на планете. Уже собиралась подскочить и пойти за ним, но парень вернулся обратно.

— Прости меня, Декс. Я такая стерва. Я не хотела так говорить, знаю, это совершенно разные вещи. Я растеряна и вывалила на тебя все свое негодование, когда ты пытался помочь. Мне жаль, очень жаль.

— Нет, ты права, — держа письмо в руке, он сел рядом со мной на диван. — Я избегал этого письма, потому что боялся того, что скрыто внутри, но пришло время решить эту проблему. Хорошо это или плохо, но мы не можем вечно прятаться от своего прошлого. Рано или поздно, оно настигнет нас, нравится нам это или нет.

Он был более понимающим, чем я того заслужила.

— Итак, я подумал, — продолжил он. — Что если мы сделаем это вместе? Ты посидишь рядом со мной, когда я открою письмо, а затем мы пойдем к дому твоей бабушки. Давай просто сорвем пластырь и покончим с этим.

— Ты, правда, сделаешь это для меня? — спросила я.

— Для тебя я сделаю, что угодно.

Взглянув в его глаза, я была полностью сражена удивительным, добрым, замечательным мужчиной, стоящим передо мной. Осознание того, что для меня он был готов столкнуться с болью, которую могло принести прочтение того письма… просто сводило с ума. В тот момент я наконец-то призналась себе в том, что, наверно, уже некоторое время знала, но боялась допускать. Я окончательно и бесповоротно влюбилась в Декса.

Конечно, признаться себе в чувствах — это одно, а сказать о них — совершенно другое. Декс однажды ночью признался мне, но с тех пор он молчал. Я знала, что он чувствовал ко мне — он мне это доказал — но я не могла рисковать, признавшись во всем, если мы ещё не были готовы.

Однако это осознание заставило меня понять ещё кое-что — я не могла позволить Дексу открыть письмо в спешке. Ему нужно было открыть его, когда парень сам захочет, когда будет готов. Как бы мило не было то, что Декс готов сделать ради меня, я слишком любила его, чтобы позволить сделать это.

— На самом деле, Декс… если ты не против, я бы хотела сорвать мой пластырь первым, — произнесла я. — Боюсь, я пойду на попятный, если буду ждать слишком долго.

— Не вопрос, детка. Все, что захочешь.

Его облегчение было очевидным, и я знала, что приняла правильное решение. Не сомневалась, что вскоре Декс найдет в себе мужество открыть письмо, но это произойдет не из-за меня. Он должен сделать это ради себя самого.

***

Когда мы поднялись к дому, на подъездной дорожке стоял старый фургон, таким образом, стало ясно, что Роуз дома. Трудно было поверить, что ребенком я жила здесь. Мы с мамой всегда жили в крохотных тесных квартирках в оживленных районах, но это место было другим. Здесь можно было бегать вокруг дома в огромном дворе, лазать по многочисленным деревьям, а по соседству стоял только один дом. Дом Роуз находился на берегу реки, где располагался маленький док, ведущий к небольшому плоту. На крыльце стояли кресла-качалки, а аккуратный сад пестрел самими яркими цветами. Каждый ребенок мечтает расти в таком месте. Единственное, чего бы я хотела, это помнить свою жизнь здесь.

— Ты хочешь, чтобы я пошел туда с тобой или остался здесь? — спросил Декс, помогая мне выбраться из машины.

Я нервно посмотрела на него.

— Пойдешь со мной?

— Да, конечно, — он взял меня за руку и легко сжал ее. — Мы сделаем это вместе, помнишь?

Я кивнула и сделала глубокий вдох.

— Давай сделаем это.

Мы преодолели кирпичные ступеньки, и я нерешительно постучала в большие деревянные двери. Когда никто не открыл, я постучала еще раз, уже немного громче.

— Иду, иду. Придержите коней! — прозвучал голос из глубины дома.

Дверь открыла Роуз и на ее лице появилась улыбка, когда она увидела меня.

— Я уже начала волноваться, зайдешь ли ты когда-нибудь ко мне или нет. — После нескольких секунд неловкой тишины, женщина отошла в сторону, приглашая нас войти в дом. — Ну, заходи, милая.

Внезапно из моей головы вылетели все мысли. К счастью, Декс протянул Роуз руку:

— Здравствуйте, мэм. Я парень Оливии, Декс Портер.

— Роуз Эванс, — улыбнулась она, пожимая его протянутую ладонь. — Рада познакомиться, Декс.

— Извините, я немного нервничаю, — заметила я с дрожью в голосе.

— Да все в порядке. Я сама немного волнуюсь, — сказала Роуз. — Просто рада, что ты пришла. Почему бы вам не разместиться в гостиной, а я пока принесу нам лимонада?

Женщина провела нас в уютную комнату с диваном и двумя креслами, расставленными перед каменным камином. Открытые французские двери вели на крыльцо, впуская в помещение легкий ветерок с улицы. Пока я осматривалась, в памяти всплыли нечеткие образы и моменты из детства, которые я не узнавала.

На полке стоял коллаж из фотографий и, когда я подошла, чтобы взглянуть ближе, взгляд упал на фото в центре. В круглой, старинной серебряной рамке стояла наша с Роуз фотография. Мне было где-то три года, так что нас фотографировали примерно в то время, когда мы уехали. На наших лицах светились одинаковые улыбки, а своими маленькими ручками я изо всех сил цеплялась за женщину. Не трудно было заметить, как сильно эти двое любили друг друга.

— Ты была милым ребенком, — произнес Декс.

— Как я могла это забыть?

Сзади подошла Роуз.

— Это было давно, Олив. Ты была такой маленькой, когда твоя мама уехала. Давайте присядем, и тогда поговорим. — Она протянула нам стаканы с лимонадом и села в одно из кресел.

— Я даже не знаю, с чего начать… — сказала я, занимая место на диване рядом с Дексом.

— Как насчет начать с начала? — предложила она, сделав глоток из стакана. — Как ты, наверно, знаешь, твои родители — Лора и Том — были вместе со средней школы. Лора рано потеряла мать, и ее воспитывал отец, совершенно ничего не смыслящий в воспитании дочери. Когда Лора поняла, что вскоре после выпускного забеременела… Боже, он был в ярости. У него были большие планы на дочь. Она должна была пойти в колледж и заняться собственным делом. Но так как появление ребенка не входило в планы ее отца, он поставил ей ультиматум — или Лора отказывается от ребенка, или убирается сама.

Я сделала резкий вдох. Мама никогда ничего подобного мне не рассказывала. Она не много говорила о родителях, но всегда все выглядело так, словно оба родителя погибли в одно и то же время. Я начала осознавать, что знала о маме не так много, как думала.

— Но твоя мама… она была довольно крепким орешком, — продолжила Роуз. — С резким нравом, но с золотым сердцем. Она полюбила тебя с того момента, как узнала, о беременности, и она боролась за тебя. Собрав сумки и высоко подняв голову, Лора никогда не оборачивалась назад. Я, не задумываясь, забрала ее сюда. Я очень сильно любила эту девушку, и она была для меня, как дочь.