«Картины на выставке» – цикл из девяти взаимосвязанных пьес, которые, если играются вместе, должны быть представлены в одном спектакле с девятью картинами и антрактом между «Наполеонами» и «Копенгагеном». Каждая пьеса может играться отдельно или в комбинации с любыми другими. В любом случае, каждая пьеса должна указываться в программке.

Один персонаж – ДЖОАННА, 29 лет, обращается к залу с пустой, за исключением трех деревянных стульев и мольберта, сцены.

ДЖОАННА. Я всегда боялась зеркал. Маленькой девочкой, иной раз глядя в зеркало, думала, что вижу что-то у себя за спиной, приближающееся ко мне, и, если продолжу смотреть в зеркало, тварь эта доберется до меня, а если повернусь лицом к твари, ее отражение в зеркале вонзит зубы мне в загривок или в загривок отражения человека в зеркале, которым была и не была я, чьей смерти я боялась и на которую надеялась. Но не глядя в зеркало, как я могла узнать, что в действительности в нем происходит? Подумала, что решение проблемы – второе зеркало, и поставила его позади себя, так что смогла видеть происходящее в обоих зеркалах, но привело это лишь к простому увеличению количества отражений, а следовательно, и опасности. Ты добавляешь одно зеркало, и внезапно получаешь множество зеркал, и собственных отражений, и тварей у тебя за спиной, жаждущих сомкнуть зубы на шеях и переломать их, как спички.

Исходя из вышесказанного, вы можете подумать, что я должна избегать зеркал, как вампир, но меня странным образом тянет к ним, и этого я боюсь больше всего. Не могу я держаться вдали от них. Зачастую стою перед зеркалом часами. Делаю вид, будто протираю его, но уверена, что мой муж на это не клюет. Он думает, причина в тщеславии. Может, так оно и есть, а может – я пытаюсь преодолеть свой страх: не только перед безымянной тварью, пытающейся подкрасться сзади, но перед личностью в зеркале, которая смотрит на меня и вроде бы должна быть позади меня, где никого нет.

Вы знаете картину Данте Россетти «Как они встретили самих себя»? Молодая пара в лесу, и они только что сбежали, чтобы тайком пожениться, и идут по темному, зловещему лесу, и внезапно в густом сумраке замечают приближающуюся к ним пару, и они встречаются на маленькой поляне, и видят, что вторая пара – они самые, которые смотрят на них. Отражения в зеркале. Россетти нарисовал эту картину в свой медовый месяц, и я не могла не думать об этом в МОЙ медовый месяц, поэтому рассказала своему мужу. Он вроде бы не понял, почему это значило для меня так много, и я спросила его, а что бы он сделал, если бы мы, гуляя в темном лесу, наткнулись на наших зеркальных двойников. Он ответил: наверное, пригласил бы выпить пива. Видите, с чем я имею дело. И он далеко не глуп. Просто… смотрит другими глазами.

Поженившись, мы переехали из города в старый дом в сельской местности, и на чердаке, как героиня плохого кинофильма, я нашла старое зеркало, круглое и овальное, в раме из темного дерева. Я смотрела на него и гадала, а что думает личность, которая смотрела на меня. Отражение. Это отраженный свет. Свет отражается от меня, летит к зеркалу, отражается от него и попадает мне в глаза. Как луна. Луна – это отраженный свет. То есть, если я вижу отражение луны в зеркале, это свет солнца, который отражается от луны, летит к земле, отражается от зеркала и попадает мне в глаза. Моя жизнь – это зал зеркал, отражающихся от зеркал. Словно два зеркала смотрят друг на друга, бесконечное повторение, бесконечное возвращение. Повторение, как в воспроизведении, в искусстве, в театре, в сексе.

Я потеряла девственность в комнате смеха. Это правда. Ярмарочный парк развлечений приехал в наш город. Стоял июнь, лил дождь. В одном из павильонов работал юноша, которого звали Джонни Дефлорес. В первый вечер я пошла с подружками и встретила его. Во второй вечер пришла одна, и потом приходила каждый вечер. В парке развлечений так хорошо пахло. Картофелем-фри, и опилками, и вишневой газировкой, и попкорном, и жареным луком. Музыка гремела на карусели и «чертовом» колесе, на аттракционах кричали девушки. А в поздний час, когда люди расходились по домам, мы с Джонни шли в комнату смеха, где обнимались и целовались. Но я сдерживалась. Не шла до конца, что возбуждало нас сильнее и сильнее. И так продолжалось до самого последнего вечера.

Разразилась жуткая гроза, так что в тот вечер жители города предпочли остаться дома. Павильоны закрыли рано, и мы с Джонни пошли в комнату смеха. Он запер все двери, мы остались вдвоем, мое сердце стучало, как молот, мы разделись догола и миллионы отражений наблюдали, как мы превратились в зверя о двух спинах, занимались этим под грохот грозы в залитом дождем пустынном парке развлечений. Секс – это комната смеха.

Я бежала домой по лужам и прокралась в темный дом, по лестнице поднялась в мою комнату, покидала в чемодан какие-то вещи. Собиралась убежать с ним. Мне было шестнадцать. Я помню, как улицы пахли после дождя, темные, старые, полные голосов, как вода капала с кленов, свет уличных фонарей отражался от мокрой мостовой. Я вернулась, но парк развлечений уже отбыл, без меня. Стояла посреди замусоренной пустой площадки, с чемоданом в руке, смотрела вниз, и видела, как она смотрит на меня из луж. Девушка из зеркала. Больше я его никогда не видела. Могла бы, потому что приходила мысль последовать за ним в соседний город, но я этого не сделала.

А пару недель спустя, открыв вечернюю газету, я увидела его фотографию. Случился пожар, глубокой ночью, в павильоне, где находилась комната смеха. Там его и нашли, голым, с местной девушкой, они лежали вместе в лабиринте зеркал. Пожарные могли бы их вытащить, но кто-то запер все двери. Ходили разговоры о поджоге. Вроде бы около павильона шныряла какая-то девушка. Я много раз думала о том, чтобы его найти, я очень, очень на него злилась, но оставалась дома. Никуда не поехала. Задавалась вопросом, а может, это девушка из какого-то другого города, которую он тоже соблазнил и бросил. Рядом с его фотографией газета разместила и фотографию погибшей девушки. Ее глаза смотрели на меня. И выглядела она совсем как я. Девушку, которую видели у павильона, так и не нашли. Но у меня есть версия.

Я думаю, это была девушка из зеркала. Та самая, что смотрит на меня. Она последовала за ним, дождалась, пока он приведет в комнату смеха ту, чье расположение ему удалось завоевать, и подожгла павильон. Это была не я. Это была она, девушка, которую я вижу теперь, которая смотрит на меня. Девушка из зеркала.

(Свет медленно гаснет).

ДЖОАННА – 29 лет

БЕАТРИС – 24 года

Сцена пуста, за исключением трех деревянных стульев и мольберта.

(Сначала они обращаются к зрительному залу, потом друг к дружке).

ДЖОАННА. Я познакомилась с мужем в колледже, на курсе «Изобразительное искусство». Наши подходы совершенно не совпадали. Я тяготела к абстракции. Никогда не рисовала человеческие фигуры. Мои картины изображали музыкальные формы, числа, вещи, фрагменты предметов, лабиринты, старые дома, развалившиеся, сожженные, разрушенные. Мой муж рисовал женщин. Когда мы познакомились, он хотел нарисовать меня, но я ему не позволила. Не хотела становиться произведением искусства. Саму идею позирования, в одежде или без, я находила эстетически и морально отталкивающей. Его несколько удивила бурность моей реакции на предложение, которое многие сочли бы лестным. Но он не рассердился, не обиделся. Тут надо отдать ему должное. Ему даже понравилось, что у меня есть мнение. Он нашел это привлекательным. Но мое мнение он нарисовать не мог. Вот так и встретил ее.

БЕАТРИС. Я хотела стать актрисой и, естественно, была бедной, и подруга сказала мне, что я могу заработать, позируя для художников. Поначалу я не согласилась, но мне действительно требовались деньги, и выглядело это легким способом их заработать. Оказалось, что не так все и легко. Скорее, трудно. Но я привыкла. И встретила его.