— Простите, — проблеяла, еле дыша, такую оторопь он на меня наводил.
— Сереж, ну прекрати уже на нее волком смотреть. Ну не видела девушка, что ты стоишь у нее прямо за спиной. Что, теперь убивать ее за то, что она тебе на ногу наступила? — примирительно улыбнулся Антон, а я, в приложение к шоку, еще сильнее вспыхнула от стыда.
О нет! Это что же получается, это и есть Сергей Викторович? И он стоял прямо за мной? Захотелось стукнуть себя по лбу от того, насколько глупо я попалась на удочку своих фантазий.
На каблуках, а сегодня я надела самые высокие, что нашлись в моем шкафу, я была лишь незначительно ниже него, где-то на пол головы. Это значит, что смотря на партнера издалека, Антон вполне естественно смотрелся так, будто его взгляд был предназначен именно мне.
Ох, вот дура-то! Мало того, что оттоптала ноги одному боссу, так еще и глупо улыбалась другому.
Сергей Викторович наконец оторвал взгляд от моего лица и перевел его на мои ноги. Его брови еще сильнее сошлись в переносице, выражая крайнюю степень недовольства, и, отвечая на вопрос Антона, он выплюнул.
— Да ты только посмотри, чем она это сделала! Небось всю кость мне раздробила!
Неуверенно переведя взгляд на свои туфли, я ничего необычного там не увидела. Туфли как туфли. Ну да, каблук широкий, шириной почти во всю пятку, ну так я принципиально не носила шпильки, ведь они неустойчивые. Да и не такой уж и тяжелой я была, чтобы ему что-то там дробить.
Не найдя причины для недовольства, я все же решила еще раз извиниться.
— П-простите…
— Не нужно, — перебил меня этот невозможно холодный тип. — Просто не носите больше это убожество и тогда не будете рисковать отдавить ноги ни в чем не повинным сотрудникам.
От такой наглости я даже рот раскрыла, но не нашлась, что ответить. Просто стояла, смотря на него, не понимая, как можно быть таким пренеприятнейшим и отталкивающим персонажем.
— Ой, ладно. Милая девушка, вы извините моего зама. У нас просто идут очень сложные переговоры, вот он и срывается на ком не попадя, — повернувшись к Сергею Викторовичу, Антон одарил его укоризненным взглядом. — Хотя не должен, ведь встреча прошла просто прекрасно и я все уладил.
Брюнет моментально расслабился и, тут же сменив гнев на милость, даже изобразил подобие улыбки.
— Действительно. Что это я. Ничего страшного….
— Юля, — подсказала после небольшой выжидающей паузы с его стороны. — Юлия Петрова. Я новенькая в отделе пиара.
— Добро пожаловать, — улыбнулся Антон.
Вот только от его улыбки мне тут же сделалось невероятно тошно, ведь в ней не было ни то, что симпатии, даже простого интереса, которым он одаривал богиню сегодня с утра, лишь вежливая учтивость. Даже заместителю он улыбался радостней, чем мне. Такое ощущение, что я была не молодой девушкой, а просто какой-то безликой коллегой. Хотя, судя по логике, про которую мне рассказали в бухгалтерии, все именно так и было.
— Добро пожаловать, — подхватил Сергей Викторович. — А теперь извините, нам нужно идти.
Кивнув Антону, чтобы следовал за ним, «заместитель» решительно направился в сторону кабинетов. Мой греческий бог, все с такой же доброжелательной и до отвращения вежливой улыбкой, кивнул на прощание и направился в след за коллегой, оставив меня в полном эмоциональном раздрае.
Не особо осознавая свои действия, я нажала на кнопку вызова лифта, который еще не успел уехать, и зайдя в кабину, в задумчивости уставилась на собственное отражение в зеркале. Что же во мне было такого, что напрочь отключало у блондина моей мечты желание увидеть во мне что-то большее, чем просто коллегу?
Уже вечером, сидя за столом и ковыряя вилкой пюре, которое так заботливо приготовила для родителей на праздничный ужин, я поинтересовалась.
— Мам, пап, как вы думаете, а я красивая?
— Что, что за глупые вопросы? — тут же завелся отец. — Кто тебе сказал, что это не так? Ты только имя назови, я с ним разберусь!
— Дима, — мама аккуратно погладила его по руке. — Тихо. Не заводись. Юля просто так спросила, да, Юль?
Подняв на меня вопросительный взгляд, она ободряюще улыбнулась. Мама всегда умела сглаживать острые углы, что для вечно взрывающегося по пустякам папы было просто жизненно необходимо.
— Да, мне просто интересно стало, — подтвердила, дабы больше не провоцировать. И зачем только спросила? Ведь прекрасно знала, что за этим последует.
— Это тебе в той шарашке сказали? — не унимался родитель.
— В какой? Пап, прекрати, это хорошая большая фирма, и никакая не шарашка, — возразила максимально спокойным тоном, еле сдерживаясь, чтобы не закатить глаза и не застонать. На протяжении последний двух недель, с тех пор, как мне наконец-то сделали официально предложение о работе, разговор о ней у нас всегда проходил по одному и тому же сценарию.
— А я говорю, шарашка! Я даже не слышал об этой фирме ни разу! Вон у дяди Юры другое дело, солидная контора, двадцать лет на рынке.
— Пап, у дяди Юры фирма в полуподвальном помещение и продает он комбайны. Ну какой там пиар? В газету для завхозов статьи писать? Я хочу заниматься любимым делом, а тут такая потрясающая возможность, тем более офис в Москва Сити. Ну чем не мечта?
— Да блажь это все! Ладно! Тебе повезло, что мы с дядей Юрой с детства не разлей вода, так что он тебя еще пол годика подождет, вдруг одумаешься.
— Пап.
— Ладно, Дим, — мама демонстративно поднялась из-за стола. — Пойдем, девочке надо к новому рабочему дню готовиться, а мы тут с тобой ее отвлекаем.
— Мам, а десерт?
Десерт было решено положить им с собой. Все-таки хорошо, что мама была понимающей и вот так быстренько обезвредила папу с его лекцией.
В целом, родители у меня были потрясающие, любящие, заботливые. Вот только у папы был пунктик о том, что он должен все контролировать, и, тем более, свою единственную дочь.
Закрыв за ними дверь и прислонившись лбом к холодному металлу, я облегченно выдохнула. Как же хорошо, что я жила одна!
Не знаю, как так сошлись звезды, но когда я училась на четвертом курсе, папе в наследство досталась однокомнатная квартира. Неведомыми мне песнями и плясками маме удалось-таки убедить его не продавать новую жилплощадь, а отдать мне. Вот тут-то и началась моя настоящая жизнь.
Нет, я не ушла в загул, и даже не поселила у себя табор цыган (хотя чисто из вредности и хотелось), я все так же прилежно училась, не нарушая комендантский час. Единственное, что изменилось, так это то, что я почувствовала себя свободной. Ну относительно.
Думаю, живи с родителями, я бы так и была в свои двадцать два нецелованная. Папа на пушечный выстрел не подпускал ко мне парней, считая, что не родился еще тот, кто меня по-настоящему достоин.
Переехав, наконец, в новую квартиру, пусть маленькую, пусть на окраине, но зато свою, контроль со стороны родителя ослаб, и я даже осмелилась завести себе парня. Первого и пока единственного, но все же. И он даже продержался почти год, пока как-то вечером папа вдруг не сорвался и, ни с того не с сего не подхватил ничего не понимающую маму, чтобы нагрянуть ко мне с проверкой.
Логично, что застал он меня, весьма удивленную и в халате, а Ваню, моего молодого человека, выходящим из ванны в одном полотенце. Бросив на него недовольный взгляд, папа, весь красный от гнева, с вздувшейся веной на лбу, позвал Ваню поговорить.
Мужчины закрылись на кухне, а потом парень вылетел из квартиры, сверкая пятками и даже не попрощавшись. Это, конечно, был удар. Я-то думала, у нас все серьезно, и, не то, что мы это обсуждали, но уже мечтала о семье и детишках, а он так трусливо сбежал. Вообще-то, папа действительно был очень грозным, но мы-то с мамой с ним справлялись, так почему не смог Ваня?
С того памятного инцидента у меня так никого и не было. Как-то душа не лежала, да и были в моей жизни вещи куда поважнее. К примеру, необходимость дописать диплом и с отличием закончить институт. Да и папа был бесконечно начеку, словно караул у могилы неизвестного солдата. Он почему до сих пор верил, что бережет мою невинность. Люблю его!
