– Погодите-ка… кто это за дверью возится?

По шороху я распознаю любого из домашних.

– Наверное, Михаил.

Скрипнула дверь.

– Брысь! – Михаил, чертыхаясь, поддел меня ногой, да так ловко, что я подлетел на полметра. – Найди другое место возлежания …тебе углов мало?

– Мяу! – я рванул с места.

В стотысячный раз я видел приземляющийся на хвост ботинок сорок пятого размера. Следом сыпалась до боли знакомая тирада нотаций.

– Половик! Какого чёрта?! Вечно валяешься на пороге! Ты что, оглох?! Не слышишь, что я пришёл? – яростная ругань летела со скоростью пулеметной очереди.

Во мне взыграла обида:

– И что из того, что я слышу? Щас же… разбежался …не велика честь, перешагнёшь. Я з-а-анят! А кто байки о котах расскажет людям? Ты что ли? Что ты о нас, котах, знаешь? – с выпученными глазами я невозмутимо ждал извинений.

В руках хозяина появился тапок. Я пригнулся, чтобы увернуться.

– Мяу-у! – протяжно взвизгнув, я умчался под кровать, прочесав спину с головы до хвоста поперечным краем доски. – Яи-й!

Это было больно …блин! не вписался. И где только у хозяина мозги? Я всегда лежу у порога. Пора привыкнуть. Под ноги надо смотреть, куда ступаешь! Проклиная забывчивость старика, я, всё же, покинул сторожевое место.

В следующий раз устрою ему западню, не отмоется.

В изголовье кровати, вернее под ней, на всякий пожарный случай, я забаррикадировался старыми коробками, чтобы враг не отыскал.

Притулившись к стене, я горевал: «Снова досталось! За что?!»

Посидев в тёмном углу, я осторожно, выглянул и оценил, злится хозяин или нет.

Сделав правильный вывод, я гордо, словно Король, проследовал из засады на кухню, где хрустя челюстями, Михаил обгладывал мясо на косточке, и сунулся мордой в свою миску.

Обнюхав пустую посуду, я напомнил, скребя лапой по полу, жадному хозяину, что пора бы перекусить, разъясняя недотёпе, на кошачьем сленге, что надо делиться мясом, ведь я же кот, а не какой-то травоядный кролик.

Наконец-то, он заметил мои танцы вокруг миски и вопросительно поднял бровь… жлоб! Для верности я потёрся о ноги, поднялся на задние лапы, а передними помахал, будто кенгуру, чтобы заслужить если не мяса, то хотя бы ложку сметанки.

Завершив ритуал вымогательства, я сел, отвернувшись задом к миске, и замер в надежде просветления ума хозяина, и, как мог, держал марку, не выдав нетерпения ни одним мускулом (ах! если мне не удастся его разжалобить, точно, устрою сюрприз в туалете, попомнит кошачьи слезки).

Михаил оторвал от стула пятую точку, открыл холодильник и вынул заветную баночку. Уши и хвост, всё ж, достались по наследству от предка-предателя. Они заёрзали… блин! синхронно… выдав мои намерения с головой. Лишь бы не обмануться, что щедрый жест сделан ради меня.

Сидя неподвижно, я боялся дышать, а вдруг передумает, но затылок, всё ж, сообщил, что ложка сметаны, легла на дно миски.

Я радовался, что меня поняли. Уши, словно локаторы, развернулись в пол-оборота, чтобы не пропустить малейшего движения руки дающей, а сердце от счастья колотилось в два раза быстрее.

– Е-ес! он сделал это! Способность, передавать мысли на расстоянии, у меня от космических прадедов.

Приложившись к мисочке, я навернул половину выданной пайки.

Спустя дюжину минут, я снова лежал у порога, ожидая хозяйку, вдруг, обломится, что-нибудь выпросить.

– Ну, что? Продолжу? Так о чём я философствовал? Ага, вспомнил.

В моих стенаниях вы, наверняка, услышите правду, что не всё просто в кошачьей жизни.

Надеюсь, что большинство из вас, кто прочтет байки, никогда не привяжет пустые консервные банки к хвосту кота, – «ради поржать».

Я вам больше скажу, что у котов есть сердце, которое может разорваться от страха, когда со стороны хвоста несется грохот от груды металла.

Это довольно страшно, скажу я вам! Можно покалечиться, как физически, так и морально… ни кому не нравятся моральные уроды… ни-ко-му! Не делайте так никогда, если в вас есть, хоть капля человеческой жалости, и не позволяйте другим мучить самое безобидное существо на Земле, – кошку.

Извините за отступление.

Каждый мой день начинается с завтрака, поэтому я, словно манны небесной, с нетерпением жду восхода. Он всегда, за редким исключением, знаменовал сытый день и крепкий сон после сумасшедшей ночи.

Именно утро, – самая сказочная пора. Вкратце, вложившись в четверостишие, я расскажу о ночах (сразу подмечу, что шпион – это и есть я):

Всю ночь космический шпион шатался по квартире,

Он проверял углы, весь дом, к утру был просто в мыле.

С восходом прыгнув на кровать, урчит под ухо громко,

Пора коту еду давать, ведь мыши на задворках.

Эта жуткая привычка слоняться по ночам, передалась от папы или мамы, или от прадедов, или она была свойственна всем котам планеты Земля, включая первого Кота, предположим, как у человека, – Адама.

Люди считают, что когда они ложатся спать, жизнь вокруг замирает. Но только не для котов.

Едва я надумаюсь задрыхнуть, умастившись в ногах хозяина на тёплом одеяле, как сработает охотничий инстинкт (будь он неладен!), особенно в наше время высоких технологий, когда еда лежит в холодильнике в пакете из магазина.

Только я помечтаю уснуть, как дом, странным образом, оживает и выдает странные звуки, мешающие крепкому сну, что существенно, скажу я вам, портит жизнь.

Подрываясь от малейшего шороха, я, словно блюститель порядка, ночь напролет ношусь по углам в надежде повергнуть врага, чтобы утром возложить его труп к изголовью хозяина.

Вот, скажите на милость, мне это надо? Оказывается, – да! И все ночные метания только для того, чтобы утром, в знак благодарности, получить награду в виде котлет. Большего абсурда я не знаю.

Проклятые гены исподволь заставляют суетиться, почём зря.

Я отметил для себя, что людям не нужны мои старания и поверженный враг у изголовья. Особенно, если это, – дохлая мышь.

Мою хозяйку, однажды, чуть инфаркт не хватил, когда утром она обнаружила на уровне глаз задушенную серую тварь …ха-ха! потом ещё и влетело тапкой по морде.

Короче, чтобы я ни думал и как бы ни размышлял о жизни котов, все равно, мой зоркий глаз неизменно, ни на секунду, не сомкнется, пока хозяева видят десятый сон. Я стоял, и буду стоять на страже их жилища. И не дай бог, хоть одна мерзкая мышь проскочит в кухню и начнёт таскать еду.

Знаю! меня, обязательно, отметелят веником по хребту за плохую службу и дармовой хлеб.

Вот почему, каждое утро, моя башка ноет от подзатыльников! И пока я не приструню мышей, скребущих за стеной, спать недосуг.

Зверски голодный, после ночных боевых действий, я смиренно сижу у кровати и терпеливо жду, пока кто-нибудь из домашних не приоткроет глаза.

Как только дёрнутся веки, я, не теряя времени, прыгну на Михаила. Покружу по лысому животу, переминаясь с лапы на лапу, помассирую ему вдоль и поперёк кишечник. Угождая, я, распластавшись, заурчу на все лады. И так каждое утро.