– Это другой вопрос, – Снежана перешла на шепот. – Его зовут Борисфен.
– Как?
– Как бога вина, – пояснила подруга.
– Бог виноделия – Дионис, а «Борисфен» – это коньяк.
– Борисфен – его сценическое имя. Он танцор. Ты даже себе не представляешь, как он двигается. У него такое шикарное тело…
Глаза ее блестели, щеки румянились, голос размяк до консистенции сливочного мороженого. Снежанка точно влюбилась.
– Где ты встретилась со своим богом? Когда успела влюбиться?
– На фуршете после концерта Тины Кароль.
– Это зимой?
– Да, я с родителями ходила, помнишь?
– Точно.
Я вспомнила, как Леньчику срочно нужно было сплавить жену на вечер, и он купил билеты в VIP-ложу не только для нее, но и для родителей. Чтобы мысли не возникло отказаться. Маме понравился концерт, она подпевала и раскачивалась в такт музыке. И все ругала папу, что не позаботился о букете.
– Он на меня ТАК смотрел… А я на него. Этот мужчина – просто бог танца.
– Как его зовут в реальной жизни?
– Это не важно, не знаю, – отмахнулась влюбленная женщина.
– Как это?
– Ты такая нудная стала, – Снежана схватила меня за руку и потянула к гардеробу. – Пойдем, скоро начнется концерт. Нельзя пропустить выход.
– Кого? Поляковой?
– Да нет же, Борисфена.
– Ты же сказала, что он у Тины Кароль танцует.
– Ни у кого он не танцует, – обиделась подруга, – он сам по себе. Сегодня здесь перед концертом дает представление.
«На разогреве», – догадалась я.
Раньше модно было приглашать неизвестные группы, сейчас времена изменились. Песнями под фонограмму никого не удивишь и не порадуешь. А танец – особое искусство. Его не подделать. По себе знаю, как можно «завести» людей танцем. Зажигательным, искрометным, пластичным. Танец способен вызвать бурю радости, довести до исступления или, наоборот, растрогать до глубины души, даже до слез. Танец – магия, волшебство, искусство…
Мы заняли места на балконе. Официантка принесла вазу с фруктами и два бокала игристого вина. Я повертела программку в руках и от нечего делать стала рассматривать фотки танцоров.
– Можешь не стараться, его там нет, – хихикнула подруга.
– Ты точно сумасшедшая. Представляешь, что с тобой сделает Леньчик, если узнает? У тебя не может быть романов на стороне. Слышишь?
– А у нас с ним ничего и не было. И хватит на меня кричать.
– Ты влюбилась, и этого не скрыть. Сияешь, как начищенная бляха у новобранца.
– Сама ты бляха! – обиделась подруга. – Сегодня после концерта еду к нему.
– Ты сдурела???
Я чувствовала, как напряглись на корнях мои ненастоящие волосы.
– Снежана, опомнись! А если муж узнает?
– Не узнает. Я сказала ему, что буду весь вечер с тобой. Так что ты – мое алиби.
– Нет, – возмутилась я, – играй сама в эти игры, меня не втягивай.
– Боишься?
– Да, боюсь! Ты забыла, КТО твой муж?
– Да мой муж имеет столько любовниц, что пальцев на руках не хватит…
– Извините, не могли бы вы выяснять свои отношения потише? – стали возмущаться соседи.
Мы притихли. Занавес подняли, зазвучала музыка, в зале раздались аплодисменты. Представление начиналось.
Декорации впечатляли, звук будоражил, танцоры извивались, демонстрируя загорелые тела и прекрасные костюмы. Музыка нарастала, уходила в верхний диапазон, а потом внезапно стихла. Танцоры остались лежать на полу. Зазвучали жидкие аплодисменты. Я впилась глазами в сцену. Завязка намекала, что сейчас должно произойти нечто грандиозное. Знаю, такой трюк мы использовали сами. В прошлом. Когда я работала у Венеры.
Скрипка запела с нарастающим звуком. Барабанная дробь ускоряла биение сердец. С потолка спускался стеклянный куб, опоясанный цепью. Внутри, как рыба об лед, бился мужчина. Куб опустили, танцоры ожили и завертелись вокруг. Потом они сорвали цепь, и из куба выскочил на сцену мускулистый Тарзан.
– Это он, – прижимая руки к груди, прошептала Снежана.
– Твой Борисфен?
Я обернулась и поняла, что ответа не дождусь. Подруга как зачарованная наблюдала за действом на сцене.
Мужик и правда был хорош. Литое гладкое тело прикрывал полупрозрачный костюм. Рассекая воздух, танцор совершал дикие прыжки. Черные блестящие волосы до плеч липли к лицу, делая образ сексуальнее. Забравшись на стеклянный куб, он извивался так, будто не имел позвоночника. И напоминал больше Маугли, чем греческого бога. Талант у парня есть, несомненно. А вот денег нет. Скорее всего, альфонс.
Танец завершился. Борисфен замер в поперечном шпагате на согнутых спинах танцоров.
– Ах, – отмерла Снежана.
– Эффектно, – подтвердила я. – Трюк спер у Ван Дамма с грузовиками.
– Хоть убей, но я проведу с ним ночь, – заявила подруга.
– Твое дело.
– Ты передумала меня ругать?
– Знаешь, жизнь дана лишь раз.
– Вот-вот, – подхватила она, – я молодая и красивая. И хочу такое же крепкое мужское тело в постели. А вынуждена терпеть жирного Леньчика.
– Ты сама этого хотела, не жалуйся.
Я открыла рот напомнить о брачном договоре, но вовремя остановилась. У меня ведь другая задача. Важно узнать нечто такое из прошлого мадам Крюковой, что позволит понять мотив ее поступков.
– Жизнь такая сложная, – промурлыкала я в тон подруге. – Как люди находят другу друга – сплошная загадка. Никак не могу понять, почему Мишка Крюков решил жениться на такой женщине? Впервые увидела ее на нашей седьмой годовщине. Живой крокодил.
– Ой, забыла вас поздравить, – спохватилась Снежана.
– Проехали. Ты что-нибудь о ней знаешь?
– О ком?
– О Мишкиной жене. Ты мне обещала.
– Моя любимая песня! – воскликнула подруга и отвернулась к сцене.
– Снежана!
– Подтвердишь, что гуляла со мной до утра?
– И где до утра мы с тобой гуляли?
Ее глаза лихорадочно блестели:
– В кино на ночном сеансе, потом в японском ресторане…
– Ладно. Обещай больше мной не прикрываться.
– Договорились.
Королева нашей эстрады пела на бис и получала цветы. Мы с подругой дружно хлопали в ладоши.
– Давай, рассказывай все, что знаешь. Концерт закончился.
– Я немного знаю. Здесь музыка громкая.
Снежана упиралась. Я вытолкала подругу из полутемного зала.
– Давай говори.
– Ксения – дочь ректора. Сама понимаешь, как она училась.
– Выкладывай все, что о ней знаешь.
– Зачем тебе? Будешь использовать информацию против нее?
– Сама пойдешь в японский ресторан ночью.
– Поняла-поняла.
Снежана театрально вздохнула и стала рассказывать.
На первом курсе Ксения влюбилась, но парень не отвечал взаимностью.
– Не спрашивай в кого, все равно не знаю, – заявила моя подруга.
Все знали, кто такая Ксения и чья она дочь, поэтому обращались с ней, как с фарфоровой статуэткой. А этот парень посмел не реагировать на заигрывания дочери ректора. В институте он не учился и в привилегиях не нуждался. Наоборот, парня видели с развязными девицами яркой внешности, совсем не похожими на бледнолицую Ксюшу. С тех пор девушка ненавидит красивых женщин. Ярких, эпатажных. До дрожи в коленках, всеми фибрами души. Истребила всех симпатичных подруг и гордо шествовала по коридорам института, одна, со страдальческим лицом, как раненый воин.
На последнем курсе к «черной вдове», как окрестили ее студенты, стал подкатывать парень с другого потока – Мишка Крюков. Он не отличался ни прилежанием, ни примерным поведением. Из-за «хвостов» и «неудов» балансировал на грани вылета. Впереди маячил диплом, к сдаче которого парня даже не допускали. Мишка выбрал оригинальный способ решения проблемы – стал ухаживать за дочерью ректора. Видимо, получить диплом престижного ВУЗа Мишке очень хотелось. И он его получил. Красный, как и предполагал. Свадьбу сыграли пышную и скорую. Подарки соответствовали статусу тестя: машина, квартира и банковский счет. Крюков открыл собственный бизнес.
– Если ты перешла ей дорогу, берегись, – предупредила подруга.
