События, о которых рассказывается в этой книге, происходят в 1980 году на атлантическом побережье Соединенных Штатов. Главный герой повествования — Николас Линер.

Он полукровка. Его отец, Дэннис Линер, полковник британской армии, был еврей. Мать, которую звали Чеонг — японка. Они встретились в Сингапуре в конце второй мировой войны, но вскоре переехали в Японию, в Токио. Там полковник Линер получил важный пост в администрации союзников, занятой решением проблем демократизации и демилитаризации побежденной страны.

Николас родился в Токио в 1946 году. С детства он жил одновременно в мире двух культур: англо-американской, царившей в школе для детей американских и британских чиновников, и японской, окружавшей его повсюду в этой стране. В двойственности происхождения и воспитания заключается главная проблема Николаса Линера. «Люди Запада никогда не признают тебя до конца своим из-за примеси восточной крови, а японцы будут всегда презирать тебя за европейские черты», — так сформулировала эту проблему Итами, японская аристократка из древнего и знаменитого рода Нобунага.

Отец Николаса вел борьбу с японскими военно-промышленными корпорациями (дзайбацу) и стоявшей за ними тайной милитаристской организацией, обществом Темного Океана (Гэн'ёся-кай). Одним из руководителей этого общества и дзайбацу являлся некий Сацугай. Сложность ситуации заключалась в том, что жена полковника — Чеонг, и жена Сацугая — Итами, были родными сестрами. Сацугай считался военным преступником, так как именно дзайбацу и общество Гэн'ёся втянули Японию в войну против США, Великобритании и Франции. Однако полковник Линер не мог допустить, чтобы Сацугай был предан суду и осужден, следовательно, опозорен. Ведь по законам самурайской чести позор распространился бы тогда на всех ближних и дальних родственников Сацугая, в том числе и на сестру его жены — Чеонг.

С другой стороны, не мог он также мириться с тем, что по мере возрождения японской экономики Сацугай становился все более влиятельной фигурой — ибо взгляды его и тайная политика оставались прежними. Не видя иного выхода из создавшегося противоречия, Дэннис Линер весной 1963 года убил Сацугая. Тогда сын Сацугая — Сайго, который был старше Николаса на один год и который воспитывался отцом в духе ненависти к Линерам, отравил полковника медленно действующим ядом. Он догадался, кто убийца, и рассчитался с ним. Вскоре после смерти мужа осенью 1963 года покончила с собой Чеонг. Тем самым она как бы искупила преступление, совершенное супругом против семьи сестры. Ведь убийство, по каким бы мотивам оно не совершалось, всегда остается убийством — насильственным лишением человека жизни против его воли.

Все эти люди — Чеонг, Итами, Сацугай, Дэннис Линер — были «заложниками чести». Иными словами, их поступками управляло нечто такое, о чем люди современного Запада имеют более чем смутное представление. Конечно, полковник Линер не являлся японцем. Но он так долго жил на Востоке, настолько глубоко изучил восточную культуру и философию, что по своему духу мало чем отличался от азиатов.

Незадолго до смерти Сацугая Николас познакомился с его племянницей Юкио, бывшей на два года старше, чем он. Между ними возникло глубокое чувство. Однако Сайго, который также любил Юкио, похитил ее. Не добившись от девушки взаимности, он утонил Юкио в проливе Симоносеки, правда, об этом стало известно намного позже. Кроме того, он победил Николаса в поединке, использовав секретную мистическую технику ниндзя «кудзи-кири». Таким образом, в жизни Николаса произошли резкие изменения. В том же 1963 году он закончил школу, и поступил в международный университет в Киото, где изучал психологию, эстетику и рекламное дело.

Николас с шестилетнего возраста постигал японские боевые искусства. Сначала он 7 лет занимался дзюдзицу у мастера Танака, потом 3 года практиковал кендзюцу под руководством мастера Муромати. В 16 лет, имея за спиной уже десятилетний стаж, он перешел в школу кендзюцу мастера Кансацу, где стал одним из лучших бойцов. Однажды при всех учениках школы он выиграл поединок у Сайго, приобретя, таким образом, смертельного врага в лице последнего. Мастер Кансацу стал для Николаса не просто учителем боевого искусства, он сыграл роль его духовного отца. Достаточно сказать, что он посвятил Николаса в тайное учение ниндзюцу, так как был на самом деле ниндзя. Надо пояснить в этой связи, что настоящие ниндзя никому из посторонних не объявляют об этом. Коммерческие школы ниндзюцу для иностранцев — это несерьезно, это лишь способ зарабатывания денег. Настоящие хранители традиций старинных «рю» обычно скрываются под видом наставников тех или иных традиционных боевых искусств. Они выбирают самых достойных, самых преданных людей среди своих учеников, и только им передают свои знания и умения в полном объеме.

Николас прозанимался у мастера Кансацу всего один год. После смерти родителей, исчезновения Юкио, поражения в бою от Сайго, учитель отправил его в Киото, снабдив рекомендательным письмом к мастеру фукасиди, главе тайной школы ниндзюцу «Тэнсин Сёдэн Катори-рю». Николас оказался единственным не-японцем за всю многовековую историю школы. Или, лучше сказать, не вполне японцем. Без рекомендации мастера Кансацу его туда никогда бы не приняли, не говоря уже о том, что обнаружить существование этой тайной школы ему вряд ли удалось бы. Так или иначе, его приняли. И как признал впоследствии мастер Фукасиди, Николас Линер оказался лучшим из всех его учеников.

Окончив университет, на что ушло более пяти лет, Николас навсегда покинул Японию. Он поселился в Соединенных Штатах. Здесь, в этом гигантском расовом котле, его происхождение никого не волновало. Американцев больше занимают другие проблемы, среди которых главная формулируется так: «Умеешь ли ты делать деньги?» Если «да», то цвет кожи, разрез глаз, возраст, привычки и увлечения, вероисповедание не имеют никакого значения для окружающих. А если не умеешь, то тогда ты не человек, будь хоть стопроцентным белым и ревностным христианином.

Это было первое, что он услышал от них и чего никогда не забывал. Он мог оставаться незамеченным и днем, но ночь была ему другом.

Резкий звук клаксона заглушил остальные ночные звуки: трескотню цикад, грохот волн, обрушивающихся на серый песок и черные камни, дикое карканье потревоженной вороны, дремавшей в зарослях деревьев.

В доме загорелся свет, вырвав из темноты колеблющиеся листья старых платанов, но он уже выскользнул из машины, слившись с тенью, отбрасываемой забором. Теперь ему не составило труда оставаться незамеченным, так как одет он был во все черное: на нем были низкие ботинки, хлопчатобумажные штаны, рубашка с длинными рукавами, плотная куртка, перчатки и маска, скрывающая его лицо. Открытой оставалась лишь полоска для глаз, вокруг них кожа была смазана сажей, смешанной с древесным углем, чтобы не допустить отражения света. Он был слишком хорошо тренирован, чтобы выдать свое присутствие какой-либо мелочью.

На крыльце загорелся свет, в котором сразу запорхали ночные насекомые. В пятне света появился Барри Браум. На нем были джинсы и рубашка с короткими рукавами. В правой руке он держал фонарь.

Не сходя с крыльца, Барри осветил фонарем автомобиль. По поверхности машины скользнул узкий луч и ушел в сторону. Его интересовала причина сработавшей сигнализации.

Барри шумно спустился по каменным ступеням, осторожно перешагнув через первую. Она дала трещину.

Ступая по влажной траве лужайки, он направился к темному силуэту машины. Слева тихо шелестела молодая листва клена, стоявшего у самой ограды. — «Какого черта я связался с „мерседесом“?» — мрачно подумал Барри.

Луч фонаря скользнул по вершине ограды, пробежал по дорожке и уперся в капот «мерседеса».

«Проклятая жара, из-за нее-то и срабатывает сигнализация».