В процессе постижения мастерства однажды Учитель дал ему такое задание, которому он сначала вроде бы удивился (хотя, что удивляться, когда Учитель накануне прочитал ему статью одного автора из одного журнала), он хорошо понял суть задания, и потому постарался выполнить его, да и заодно на себя посмотреть на данном этапе Пути.
Найти змею и посмотреть ей в глаза. И он постарался со всей тщательностью выполнить задание, что поначалу показалось ему каким-то из рода экстравагантного.
Он искал змею в степи, в лугах, в лесу, в тайге. Раньше приходилось ему ещё в детстве встречать их, и все эти встречи были, конечно же, случайны. Тогда они, мальчишки, при встрече убивали их.
Однажды поймав гадюку, они, ещё живую, тут же ради интереса бросили в муравейник красно-бурых муравьёв. Муравьи моментально набросились на такого пришельца, изволившего посягнуть на их территорию. Гадюка поначалу извивалась от укусов многочисленных солдат ли огромного муравейника, а затем она выпрямилась, точно как палка, по-особенному для защиты снарядив свой змеиный организм. И тщетны старания солдат муравейника. Тогда они, мальчишки, перенесли змею на горячую золу, угли от костра, и вот тут-то она стала изгибаться, ибо прежнее защитное средство на сработало против огня…
В детстве он частенько мячом играл у дома, так отрабатывал удары по мячу в сторону деревянного сенника, и когда мят отлетал от сенника, то старался поймать его как вратарь. И вот тогда-то однажды он случайно и заметил внизу у самого нижнего венца гадюку, что наполовину высунулась из дыры под венцами. Тогда его сначала охватил страх, а бабушка сидела неподалёку на крыльце, занятая своим делом. Ничего она заметила в поведении внука, в перемене его лица. Но успокоился он, и страх преодолел, но долго всматриваться в змею не стал, это не в зоопарке. Но бабушке ничего не сказал, но и мячом перестал играть у сенника, выбрав для этого другое место. Вот так мирно и соседствовали долгое время.
Однажды в лесу они, мальчишки, увидели гадюку какой-то странной формы: посреди её гибкое верёвочное тело прерывалось двумя выпуклостями круглой формы. Тогда поймали змею и таким мальчишеским озорством, граничащей с жестокостью убив её, распороли живот, тело: внутри оказались мыши, не пережёванные, не переваренные, примерно час назад проворно юркавшие на воле. Какова ж была она – змеиная охота?
Однажды когда свечерело, уже перед сумерками ещё в те самые дни перед самым началом Пути постижения мастерства во время тренировочного бега таким кроссом по грунтовой дороге у опушки леса он чуть не наступил на двух гадюк, которых не заметил, не увидел. Лишь в самое последнее мгновение узрел краем глаза, а то бы точно придавил бы, не придавил, но могло быть последствие. А ведь точно получил бы ответный ход от них в виде ошеломляюще резкого рывка укусом, и тогда змеиный яд в тело, и гадюка, хоть и не кобра, но вовремя не обратись в клинику к врачу – летальный исход также неизбежен…
Да, тогда в нём всё рванулось таким взрывным быстрейшим образом, что от неожиданности вспрыгнул, подпрыгнул высоко и свершил стремительно стартовый рывок спринтера. И отбежав, остановившись, успокоившись немного, крадущимся шагом вернулся на то место грунтовой дороги, где повстречал этих склизких хищников, всегда вызывающих отвращение, но более чувственную жуткость, а то и приступ ужаса. Он опять увидел их, размеренно извиваясь, с обочины грунтовой дороги уползающих в заросли степной травы, в этаком движении их грозно взыграла сила хищника, и в тот миг мерзко холодком озноба дыхнуло в сердце его – ещё подростка, и невольно всколыхнулось чувством трепета…
Он долго преднамеренно искал встречи хоть с одним из них: заглядывал чуть ли не под каждый кустарник в шибири – в густейшем лесном массиве, что шириной примерно в полкилометра, длиной от пяти километров и более из тайги клином врезается в каждую долину солнечной байкальской Бурятии. Искал в степи, у подножий сопок, у излучин бурливых рек, но тщетно. Эти хищники, которых не раз встречал в детстве, когда надо, не попадались, не встречались, будто по какой-то своей почте передавали друг другу, что их ищет один парень, успешно идущий по Пути…
В тот июньский день было нестерпимо жарко, на опушке шибири (однажды великий телеведущий, учёный Николай Дроздов в своей передаче «Мир животных» высказался о том, что название огромнейшего географического региона Сибирь идёт от «шибири») он прилёг к огромному ручью, текущей от холодного родника, попить воды с берега. Попил, утолил жажду и собирался далее окунуться головой, дабы освежиться, как что-то его остановило…
Повернул голову влево и увидел…
За ним наблюдали, оценивали…
Такую огромную гадюку никогда он не видел, хоть в книгу рекордов Гиннеса. Он был свернут в клубок, изготовленный к прыжку. На него смотрел хищник.
И было ли данное пространство сферой момента его охоты?
Нет, он не подпрыгнул, не вспрыгнул от неожиданности, как тогда подростком по той грунтовой дороге во время тренировочного кроссового бега в начале Пути, нет, на этот раз был он спокоен, и вальяжно, степенно, важно размеренно было каждое его движение. Он привстал на одно колено, но не поспешил встать, зачем. Так он будет ближе к хищнику, что может навести ужас не только на всякую движимую живность, но и на человека.
Два самурая, сидя, застыли в позе лотоса. Мечи ожиданием ли возлежат перед ними. Кто первым рванётся к мечу, тот повержен насмерть…, ибо это и есть мастерство воина бусидо…
Тогда знойно воспалило июньское солнце. Распалённый воздух у шибири вибрировал подобием волн. И не было свидетеля интереснейшей сцены на опушке шибири. Застыли друг перед другом человек, преклонённый на одно колено, изготовленный ли к прыжку, и змея, приподнятой головой над клубком, изготовленный ли к прыжку.
И тихий ветер не издаст лёгкой ряби на ровно покойной глади чистой воды озера…
Он всмотрелся в немигающие глаза, и будто уходил в некую ирреальность от реальности, от пьянящих запахов алтарганы, тихого журчания широкого ручья у шибири, и даже от света солнца. Один на один мозг человека и мозг змеи.
Чужой мир, змеиный мир. Постылость, холодность ярости от бедного мира, лишённого богатства эмоций. И он претворился, слился с лоном этого мира, сотворив глаза свои в окно жестокого разума и в ту же постылость холодной ярости. Кто кого наэлектризованностью силы волновой, энергетической, магнетизированной?
Остыло мгновение…
И не подняты мечи. Но лишь один воин проявил, быть может, мудрость, гордо царственно извиваясь, не уползая, уходя с арены в заросли прибрежных трав огромного ручья у шибири. Соблюдено ли было правило воина бусидо?
Тогда он рассказал об этом учителю, что накануне прочитал ему одну статью одного автора из одного журнала о силе глаза змеи, змеиного взгляда.
– Вот ты и поднялся на ещё одну ступень в Пути… – сказал тогда Учитель тихим тоном голоса, в котором сила звука убеждённости могла и превзойти неистовость ора.
И после этих слов Учителя он решил как-то проявить некую самодеятельность, проверить…
В лесу эту птицу найти было легко, чем змею. Острым слухом прислушался, откуда раздавался стук, определил расстояние. И пошёл по направлению звука.
Дятел был невысоко, занятый своим делом. Шаги его были беззвучны. И вот он на дистанции вытянутой руки, и вперил взгляд, исторгнув, как глаз змеи в момент охоты…
И прекратился стук, сменившись истошности криком. И беспомощность, судорожность взмаха крыльев, как плескание по воде утопающего. Ещё секунд десять такого шумно безысходного трепыханья и закончилось, птица замертво обрушено упала вниз…
В начале августа вечером он пошёл в сельский клуб, где всегда собиралась местная молодёжь. Уже на подходе к клубу и в самом клубе местные парни подходили к нему пожать искренне руку. Нет, выражали они к нему своё отношение не как фанаты к своему кумиру, в котором одно лишь поклонение, как к идолу чуть ли с небес, нет, абсолютно вся местная молодёжь подходила к нему с одним лишь выражением, в котором легко читалось уважение, высокое уважение. И он в ответ также искренне выражал ответное уважение, высокое уважение. Да, высокомерие, заносчивость – эти низменные проявления души были ему чужды, ни разу никогда не задела струн именно его души.
