– Так, для начала нам нужно собрать схему, – уверенно сказал я.

Долго вникая в показатели приборов, я сказал Кольку́:

– Давай, пока я здесь пытаюсь вкурить, что к чему, ты намути у кого-нибудь линейку и карандаш, нам еще надо будет строить графики.

Колек возмущенно отреагировал:

– Ага, тут как будто у каждого по две линейки и карандаша, где я их тебе высру?

– Да вон спроси у телок, пусть поделятся одним набором, – тихо произнес я.

***

Вика и Света. Пожалуй, на этом можно было бы и закончить, но немного расскажу о них. Всего у нас в группе было пять девчонок: Ирка с Аленкой, Аня, Вика и Света. Вика и Света оказались типичными студентками – дисциплинированными, ответственными и активными. Вика была страшненькой, но умной, шла на красный диплом. Света – красивой, но глупой (исключительно по учебным меркам). Держались они всегда вместе – сидели за одной партой, вместе передвигались из корпуса в корпус и обедали тоже вместе. Эдакие сиамские близняшки-студенточки. Если к Вике обращались в основном только по учебе, то к Светке подкатывали почти все ребята из группы, но успеха никто не имел. Она встречалась с парнем со старших курсов, поэтому шансы остальных студентов были близки к нулю, хотя не скрою, что она мне тоже импонировала, и я был бы не прочь замутить с такой самкой.

***

– Девчонки, не угостите карандашом и линейкой, а то нам рисовать нечем, – артистично попросил Колян.

– Я почему-то даже не удивлена, – иронично подметила Вика.

– На, держи, художник-импрессионист, – смеясь сказала Светка.

– Благодарствую, – слегка картавя на французский манер, произнес Колек.

Пока Колян добывал необходимые канцелярские принадлежности, я собрал нужную схему и уже снимал показания с амперметра и вольтметра, занося их в таблицу. Потом показал Коляну, что надо между собой складывать, на что делить и что умножать. На какой-то момент мне даже стало нравиться то, чем мы занимались, потому как нет большего удовлетворения, когда ты начинаешь понимать то, в чем раньше абсолютно не разбирался, ну или не хотел разбираться. На этой положительной ноте закончилась первая пара, и все шло как по маслу, пока мы не вышли на перерыв.

***

– Здорово, пацаны!

– Здорово! – в один голос ответили мы с Коляном.

– Че, как лаба?

– Да в принципе нормально, – сказал я.

– А я че-то вообще дупля не отстреливаю.

– Че так? – поинтересовался Колян.

– Есть мелочь? Надо бутылку купить и пипетку…

– Найдем, – улыбаясь произнес я, прекрасно понимая, к чему он клонит.

Это был Илюха Лобанов, наш одногруппник. Он жил в соседнем городе, носил волосы до плеч, часто немытые, отчего он вызывал у меня чувство брезгливости. Еще он носил косуху и старые, протертые джинсы, заправленные в армейские «берцы». В народе таких парней называли рокерами или «говнорями». Илюха тоже часто приходил на занятия «упоротым», иногда мы даже «убивались» вместе, но все равно он нам с Коляном не был так близок, как мы друг другу. Может быть, потому, что он был из другого города и поначалу держался как-то обособленно от всех, а может, оттого, что мы сами не хотели сближаться с ним. Но когда оказывалось так, что я приходил в институт, а Колян нет, то общался тогда в основном с Илюхой.

– Это у тебя «чай», что ли? – удивленно спросил я.

– Ну да, а что? – как ни в чем не бывало ответил Илюха.

– Блин, может, тогда хотя бы после лабы курнем?

– Да ладно, че ты, никогда на лабе упоротый не был?

– Под чаем нет, – признался я.

– В натуре, не гони, Колюх, тем более мы почти уже все сделали, – поддержал его Колян.

– Ну вот видишь.

– Сказал бы сразу, что у тебя чай, я бы еще подумал.

– Да че тут думать-то? – с вызовом бросил Колючий и сделал глубокий «напас».

– Ладно, уговорили, – согласился я и принял эстафету у Коляна.

Тут надо сказать, что «чаем» у нас назывались так называемые курительные смеси, или просто «спайс». Тогда он только появился, и от него еще не дохли люди пачками, как это начало случаться спустя несколько лет. «Спайс» можно было приобрести не сложнее, чем пачку сигарет или бутылку пива. Он свободно продавался в торговых палатках, у мелких барыг и в интернете. Существовало несколько видов, каждый из них имел свой эффект и разную степень наркотического опьянения. «Спайсы» были гораздо мощнее обычного «ганджубаса» или гашиша.

Честно признаться, я не очень любил курить «чай», от него сшибало так, что ты просто порой переставал понимать, что происходит вокруг. Под ним было сложно «не спалиться», но своей общедоступностью на тот момент он почти вытеснил с рынка естественный продукт, и нам приходилось довольствоваться тем, что есть.

Естественно, я прекрасно понимал, что, употребив «спайс», на лабораторной работе можно ставить крест, а если она и будет доделана, то с огромными «косяками». Но я не мог позволить себе отступить. Это значило бы, что я не в команде, не единомышленник, показать свою слабость и потерять репутацию отъявленного похуиста. Вот такие у меня тогда были взгляды на жизнь. Понимаю, что сейчас это звучит глупо, но когда тебе почти двадцать лет, и ты на втором курсе института, то там особо не задумываешься о последствиях, а просто скользишь, как на серфинге, по волне под названием «жизнь». И только спустя какое-то время начинаешь понимать, что серфинга-то под ногами давно уже нет, и ты тупо тонешь.

***

Началась вторая пара. Мы расселись по своим местам. Мне стало настолько лень продолжать вникать в «лабораторку», что не хотелось даже делать вид, будто я что-то решаю. «Убило» меня конкретно. Создавалось такое впечатление, будто ты смотришь на мир сквозь какой-то туман или помутневшее стекло, а при переводе взгляда с одной точки на другую картинка перемещалась с замедлением. Я взял в руки методичку, сел вполоборота к группе и стал наблюдать за ребятами. Сначала у меня возникали какие-то ассоциации с каждым отдельным человеком в аудитории. Кто-то представлялся каким-то животным, кто-то персонажем из сказок или исторической личностью. Но вскоре в моей голове развился следующий монолог:

«Ну что сидите? – думал я. – Посмотрите на себя, жалкие ничтожества! Венчики творения! Как вы суетитесь, чтобы успеть все доделать до конца. Как стараетесь, чтобы не было помарок в расчетах и графиках. Галдите тут как птенчики, пытаясь перекричать друг друга. Бедные мясные чучела! Как мне вас жаль! Вот же они, те самые безмозглые пугала – Страшилы, о которых недавно вспоминал Колян. Целый выводок огородных чучел, набитых мясом, усердно ищущих свои мозги, при этом наивно полагая, что остальное у них уже есть. Наверняка каждый из них думает, что, когда выучится, его уж точно будет ждать успех. Да кому вы нужны? Дешевые куклы из вонючего китайского пластика. Вам нужны не мозги, а связи и деньги. Пока что у нас еще так принято. Ведь пока вы тут пыхтите на паре, в провинциальном филиале не самого эффективного универа, кто-то даже не появляется на них в самом престижном вузе, потому что его папа «забашлял лавэ» или вообще ректор этого же заведения. И когда вы, получив диплом, придете с таким ребеночком устраиваться на одну работу, то у работодателя даже не возникнет вопроса, кого из вас взять. Зачем? Зачем вам мозги? Чтобы в конце концов все равно отгонять ворон с чужого огорода? Ведь, имея мозги, вы не перестаете быть от этого чучелами, поэтому здесь нужен полный набор, и прежде всего храбрость, чтобы отказаться от этой незавидной роли. Но вы слепы, не хотите замечать очевидных вещей, а может, вам не хотят их показывать.

И тут вам говорят, что есть некий волшебный эликсир под названием «знания», от которого вы станете невероятно успешными и разумными людьми. И чем больше вы его будете употреблять, тем больше вероятность этого. Наверное, так же говорили моим родителям, когда они учились в СССР. А спустя какое-то время их страна рухнула вместе с их преподавателями. И мама, взяв в руки тяжелые сумки, пошла торговать на рынок, где оставила последнее здоровье, а отец устроился работать таксистом, чтобы иметь хоть какие-то средства для существования. Это при том, что у обоих высшее образование. И вот вы постоянно берете этот чертов эликсир у преподавателей и пьете, пьете, пьете его. После чего пытаетесь выжать из себя хоть каплю драгоценного разума, чтобы определить, появляется ли у вас мозг, но увы… пока сыплется только дешевый песок».