– Давайте не будем торопиться с решением, – предложил Николай. – Выберешь не того, и вечер принесет одно разочарование. – Он достал из кармана и поставил на стол флакон с мутно-зеленой жидкостью.

Зоя со свистом втянула воздух, Женя подалась вперед.

– Это то, что я думаю? – спросила Зоя.

Николай кивнул.

– Благодаря сведениям, которые удалось вытянуть из Кювея Юл-Бо, наши алкемы вот-вот изготовят антидот для парема.

Женя сложила ладони вместе. В ее единственном янтарном глазу блеснула слеза.

– Значит…

Как ни больно разрушать ее надежды, но все должны представлять реальное положение дел. Николай решительно произнес:

– К сожалению, для антидота требуется огромное количество юрды. В десять раз больше стеблей, чем необходимо для производства одной унции парема.

Зоя взяла флакон, покрутила его в руках.

– Юрда растет только в Новом Земе, другой климат ей не подходит.

– Антидот нужен, – заявила Тамара. – По донесениям наших шпионов, и Шухан, и Фьерда все ближе к разработке относительно безопасной формулы парема.

– Еще больше гришей попадет в плен, – проговорила Зоя, – еще больше их превратится в оружие против Равки. Еще больше погибнет. – Она вернула флакон на место. – Если отдадим Керчии чертежи моросеев, то потеряем земенцев как союзников и лишимся шанса защитить гришей в Равке – а может, и во всем мире, – от парема. – Щелчком пальца Зоя заставила флакон медленно вращаться по кругу. – А если откажем керчийцам, то не получим денег на достойное снаряжение Первой армии. Куда ни кинь, везде клин.

– В таком случае, обратимся к дипломатии. – Женя посмотрела на короля. – Езжай в Керчию, потом в Новый Зем. Проверни этот номер, когда ты сыплешь словами и морочишь людям головы, говоря о самых простых вещах.

– Чесать языком я люблю, это да, – ответил Николай, – но, боюсь, это еще не все дурные вести.

Женя сползла в кресле.

– Не все?

– Это же Равка, – вставила Зоя. – Плохих новостей мало не бывает.

Николай знал, что этот момент когда-нибудь наступит, и все же мечтал выдумать хоть какой-нибудь предлог, чтобы прервать совещание. Простите, друзья, я должен отлучиться в оранжерею по делу государственной важности. Обрезка пионов, видите ли. Все присутствующие были в курсе, что с ним происходит, однако Николаю до сих пор казалось, что он скрывает грязную тайну. Он не хотел впускать демона в эти стены, но дольше молчать не мог.

– Во время нашей с Зоей поездки мной снова завладел монстр. Я сбежал из усадьбы князя и совершил восхитительный полет, приземлившись на крыше гусиной фермы.

– Но сонное зелье… – начала Женя.

– Монстр становится сильнее, – перебил Николай. Ну вот, он сказал это вслух. И голос не дрогнул, и внешне он остался спокойным, хотя лучше бы ему поперхнуться этими словами.

Женя поежилась. Она как никто другой понимала, какая жуткая тьма поселилась внутри Николая. Демон был связан с ничегоями, теми же чудовищами, что терзали ее. Она предала Дарклинга, и за это он натравил на нее своих теневых солдат. В схватке с ними Женя потеряла глаз, а их укусы оставили на теле глубокие шрамы, не поддававшиеся никакому портновскому искусству. Николай поражался особой жестокости этого преступления. Дарклинг отлично знал, что красота служит Жене броней, крепким щитом, и отобрал эту красоту. Он также знал, что Николай полагается на собственную сообразительность, на свой талант выкарабкиваться из любой трудной ситуации, поэтому сделал так, чтобы демон завладел способностью Николая говорить и мыслить здраво. Дарклинг мог убить обоих, и Николая, и Женю, однако предпочел их наказать. Какая мелочность для древней силы.

– Давид, – обратилась к фабрикатору Женя. Ее лицо, обезображенное шрамами, побледнело. – Это возможно?

Давид откинул с глаз лохматые темно-русые волосы.

– После такой долгой спячки – вряд ли. Но сила, которая породила сущность внутри короля, больше обычной силы гришей. Это была скверна.

– Мерзость, – пробормотал Толя.

– Теперь мы называем это сущностью? – спросил Николай. – Я бы предпочел слово «монстр». Или «демон». На худой конец, «чудище». Монстр – это я, и я – это монстр.

Если бы Николай не иронизировал, он совершенно точно сошел бы с ума.

– Мы можем обозвать его хоть Марибелью, если тебе так угодно. – Зоя отодвинула пустую чашку. – Неважно, как это называется, главное – представлять, на что оно способно.

– Важно, – возразил Давид. – В том случае, если мы неправильно понимаем его природу. Ты ведь читала теорию о гришах, журналы Морозова. Сила гриша не оживляет мертвую материю и не создает живую, а лишь направляет ее. Нарушение этого принципа обязательно влечет за собой последствия.

– Тенистый Каньон, – произнес Николай. – Территория, объятая тьмой и кишащая жуткими тварями, разделяла Равку надвое, пока Алина Старкова не уничтожила Каньон в ходе гражданской войны. Однако раны остались – на месте разлома образовалась выжженная песчаная пустошь, где не растет ни травинки, как если бы Дарклинг высосал из этой земли саму жизнь. Скверна породила не только Тенистый Каньон и чудовищ, его населявших, но и теневых солдат Дарклинга, и ее же Дарклинг использовал, чтобы поразить Николая.

Давид пожал плечами.

– Эта сила непредсказуема.

– Мы не знаем, что будет дальше, – сказал Николай. – Предвкушение будущего приятно щекочет нервы, но не в том случае, когда есть риск, что демон завладеет моим разумом и станет править страной, перекусывая глотки подданным. – Он ведь на самом деле задумывался о возможной потере воли и разума, почему же и эти слова дались ему легко? Потому, что так было всегда. Потому, что он нуждался в словах – складывал из них стену, скрепляя остроумием и логикой, чтобы помнить, кто он такой, чтобы не подпускать зверя близко.

Стремясь избавиться от монстра, Николай подвергал себя пыткам жарой и холодом. Призвал на помощь заклинателей Солнца и велел озадаченным гришам испытать на нем свои способности. Попытка не удалась, единственным результатом стало ощущение, что его медленно поджаривают изнутри. Перерыв все библиотеки мира, после нескольких месяцев раскопок на руинах Прялки, агенты Ланцова обнаружили дневники легендарного фабрикатора Ильи Морозова, но и они не принесли ничего, кроме отчаяния. Отчаяние привело Николая в Ивец, к костяному мосту, где он тщетно пытался установить связь между тьмой в душе и странными событиями в разных концах Равки. Может, он надеялся, что святые даруют ему чудо? Пока что божественное вмешательство было в большом дефиците.

– Итак, проблема в следующем, – подвел он итог. – Я не могу путешествовать из-за риска, что мой секрет выплывет наружу, но в то же время не могу бесконечно прятаться за стенами столицы, потому что это вызовет подозрение и поставит под угрозу будущее Равки, как и альянс с Новым Земом и Керчией. Разве я не обещал головоломно-увлекательную проблему?

– Прости, а что в ней головоломно-увлекательного? – поинтересовалась Женя.

– Способ ее решения. – Николай откинулся на спинку кресла и вытянул ноги, скрестив их в лодыжках. – Мы устроим бал.

– Понятно, – кивнула Зоя. – Сколько я должна выпить, чтобы все это начало мне нравиться?

– Боюсь, во всех погребах Крыгина не найдется столько спиртного, – грустно сказал Николай. – И, кроме того, нам придется оставаться трезвыми. Керчийцы, земенцы, фьерданцы, шуханцы – всех пригласим сюда. Устроим представление, пускай видят, что Равка и ее король живы-здоровы.

– И все? – вздернула брови Зоя. – Уроки жонглирования брать будешь?

– Не говори глупости, – одернул ее Николай. – Жонглировать я уже умею, и в буквальном, и в переносном смыслах. Мы укрепим связи с Новым Земом…

– Но Керчия… – перебила Женя.

– И тайком покажем Керчии прототип моросея.

– Да? – удивился Давид.

– Разумеется, показ обернется катастрофой. Ну, знаете, эффектный взрыв, летящие обломки металла. Инсценируем человеческие жертвы. В общем, постараемся убедить керчийцев, что наши «акулы» ненадежны, и тем самым выиграем время. – Король почти чувствовал, как демон втягивает когти и отступает: любые активные действия Николая ослабляли монстра. – Созовем дипломатов, купцов, политиков, разговорим, а сами станем слушать. Зоя, пускай твои шквальные создадут акустическую карту, чтобы мы слышали все, что происходит в каждом уголке дворца.