– Соколов в небе не видно? – спросил Николай, используя пароль.

– Нет, но мы слыхали, в лесу водятся лисы, – назвал условленный ответ садовник, после чего вместе с напарником вернулся к своим обязанностям.

Пароли менялись раз в неделю и были лишь одним из правил, по которым в Золотом Болоте велись настоящие дела.

Над южным берегом озера висел необычно густой туман, и, только пройдя через его пелену, Николай и Толя увидели доки, где кипела работа: здесь трудились как гриши, так и инженеры Первой армии. Озеро было усеяно последними прототипами королевского подводного флота. Настоящие суда – небольшие канонерские подлодки и массивные подводные корабли, предназначенные для перевозки всего на свете, начиная от войск и заканчивая летательными аппаратами, – планировалось возводить на секретной береговой базе в Равке. При условии, что Николай найдет на это средства. Даже Крыгин был не настолько богат, чтобы модернизировать целый военно-морской флот.

Николай охотно задержался бы в доках, чтобы посмотреть на испытания, однако сегодня его ждали другие дела. Стреножив коней у входа в мшистый грот, они с Толей скрылись в пещере. Вопреки ожиданиям, здесь не тянуло сыростью: грот был искусственный, и шквальные строго следили за показаниями влажности как в лабораториях, так и в переходах. Нащупав нужную выемку в камне под гроздью искусственных соляных лилий, Николай надавил пальцем. Каменная стена отъехала вбок, открывая небольшую бронзовую камеру. Король потянул рычаг, дверь с лязгом закрылась, и они поехали вниз. Вниз, вниз, на шесть этажей, в небезызвестные «винные погреба» Крыгина. Добраться туда можно было с помощью таких вот тайных лифтов, разбросанных по поместью.

– Ненавижу этот момент, – пробурчал Толя. – Все равно как хоронят заживо.

Николай знал: Толя чуть не погиб под завалом в пещере, когда сопровождал в походе заклинательницу Солнца.

– Тебе лучше подождать меня наверху. Заодно понаблюдаешь за испытаниями новых двигателей. Мне нужен полный отчет.

Толя потуже затянул узел, в который были завязаны его длинные черные волосы, и скрестил на груди огромные руки, сплошь покрытые татуировками.

– Тамара говорит, страхи – как сорняки. Будут расти и забивать все остальное, если их не выполоть.

Хорошо сказано. Тамара, Толина сестра-близнец, не ведала страха.

– То есть, когда ты заставляешь себя спускаться под землю, это что-то вроде прополки?

Толя скрипнул зубами.

– Если не смотреть в глаза своему страху, никогда его не преодолеешь.

Николай предпочел промолчать. Судя по каплям пота на широком лбу Толи и крепко стиснутым челюстям, экскурсии под землю явно не шли ему на пользу. Однако с той войны у каждого остались раны, и Толя вправе залечивать свои так, как считает нужным. Король Равки сжал обтянутые перчатками кулаки и подумал о черных шрамах на собственных пальцах. Хватит ли у меня мужества посмотреть в глаза монстру? Этого он не знал.

Двери лифта открылись, король и его стражник шагнули в очередную бронзовую камеру. Путь преграждала массивная стальная дверь. Чтобы открыть кодовый замок Скайлера – о таких замках Николай узнал от одного «медвежатника» в Кеттердаме, – он ввел секретную комбинацию цифр. Мгновение спустя дверь открылась, и они вошли.

Лаборатории разделялись на четыре секции, которые при необходимости можно было объединить: секция огнестрельного оружия и бронезащиты, военно-морская секция, секция воздушных сил и, наконец, химическая лаборатория, где разрабатывали антидот для юрды-парема, со сдерживающим действие наркотика эффектом, чтобы гриши, применяющие его для усиления своих способностей, не приобретали пагубную зависимость.

Первым делом Николай заглянул в лабораторию. Переговорил с алкемами, желая подтвердить выводы об антидоте, сделанные им на основе последнего отчета, и забрал с собой небольшую склянку с этим веществом – для членов Триумвирата. Если учесть, какой план он собирается им предложить, лучше иметь на руках что-то конкретное.

Давида Костюка они нашли не сразу, поскольку он работал сразу во всех секциях. В конце концов Николай и Толя обнаружили фабрикатора склонившимся над кипой чертежей рядом с резервуарами, где создавались миниатюрные прототипы подлодок. Рукава его фиолетового кафтана обтрепались, давно не стриженные темно-русые волосы придавали ему сходство с задумчивым лохматым псом.

Николай посмотрел через стекло на последнюю конструкцию моросеев, подводных судов его собственного изобретения. На земле они выглядели неуклюже: широкие, плоские, громоздкие, как крылатые блины с металлической обшивкой. Однако под водой моросеи превращались в элегантных, маневренных хищников, плавно скользящих в глубине. Их курс направляли проливные, воздух для экипажа обеспечивали гриши и фильтр, на усовершенствование которого Николай и Давид потратили почти год. Но главная задача заключалась в том, чтобы вооружить эти суда. Только тогда они станут настоящей стаей акул. А что потом? Неважно, сколько военных кораблей построят враги Равки. Моросеи способны незаметно перемещаться по всему океану и атаковать, даже не поднимаясь на поверхность. Они полностью изменят картину сражений на море.

Давид поднял голову, прервав разговор с Надей Жабиной о маятниково-клапанной системе, которую планировалось использовать для наведения целей.

– Сегодня испытывают внешние двигатели, – сообщил он.

– И тебе доброе утро, Давид, – поздоровался Николай.

– Сейчас утро?

– Если считать основным признаком восход солнца, то – да, – сказал король. – Как продвигается разработка новых реактивных снарядов?

– Пытаемся добиться, чтобы они не отклонялись от курса, – сказала Надя, чье бледное, заостренное лицо в отсветах воды, плещущейся в резервуарах, казалось синеватым. Эта шквальная вместе со своим младшим братом Адриком сражалась бок о бок с заклинательницей Солнца, однако в истинной мере ее способности раскрылись при создании оружия. В разработке моросеев Наде принадлежала важная роль. – Мы близки к успеху.

Будучи изобретателем, Николай воспринял эту новость с восторгом, однако разговор с Хайремом Шенком, состоявшийся в Ивце, сдерживал его радость. Правитель Равки чувствовал, что керчиец буквально дышит ему в затылок, и ощущение это было не из приятных.

Для «Нулевых» – солдат и ученых, трудившихся в лабораториях Золотого Болота, – Николай установил два правила: прежде всего, их нельзя относить ни к Первой, ни ко Второй армии, так как они воины сразу и той, и другой. Нулевые обязаны мыслить, как искусные воры: перенять достижения неприятеля и обернуть их против него же. Неважно, какая страна первой заполучит новые технологии; куда важнее переплюнуть врага, усовершенствовав их. Фьерданцы придумали двигатель для транспортировки вагонов и бронетанковых батальонов – равкианцы увеличили его мощность, приспособив для больших судов. Во Фьерде создали стальной летательный аппарат, для управления которым не требовалась сила шквальных, и тогда равкианцы похитили чертежи и сконструировали свои летучие корабли из алюминия, более легкие и безопасные.

Правило номер два – действуй быстро. За последний год Фьерда невероятно продвинулась в области военных технологий – за счет чего, Николай пока не выяснил, – и Равке обязательно нужно найти способ догнать ее.

Он постучал пальцем по чертежам на столе.

– Если испытания топливной системы внешних двигателей пройдут успешно, сколько времени потребуется, чтобы ввести моросеи в действие?

– Несколько недель, – ответила Надя.

– Отлично.

– Но чтобы запустить производство, нам нужно больше стали.

– Вы ее получите, – пообещал Николай, искренне надеясь, что не солгал.

– Благодарю, ваше величество, – с улыбкой поклонилась Надя.

Девушка до сих пор неколебимо верила в своего короля, хотя тот и не был уверен, ободряет ли его эта безоговорочная вера или доставляет беспокойство. Он всегда находил способ сделать так, чтобы шестеренки ветхой, проржавевшей колымаги, именовавшейся Равкой, продолжали вращаться: в самый нужный момент добывал недостающие средства, в нужное время заключал выгодные союзы, на скорую руку изобретал какое-нибудь хитроумное приспособление, превращавшее малочисленное регулярное войско в соперника, равного по силе мощным неприятельским армиям, осаждавшим границы Равки. Любую проблему Николай решал так же, как поступал с фьерданским двигателем: разбираешь на части, выясняешь принцип работы и собираешь из этих же составных элементов нечто такое, что работает на тебя, а не против.