Стеклобитов. Я вас понимаю. Но, может быть, все же не следует так уж прямолинейно выписывать мой характер. Я появляюсь на сцене, и всем сразу же ясно, кто я такой. В жизни ведь не всегда так. И потом я бы лично хотел, чтобы вы разоблачили меня в комедийном плане. Я должен быть чисто сатирическим образом.
На сцене высвечивается Архип Архипович. Он сидит на
стуле возле двери.
Овсянников (вмешиваясь в разговор). Что касается меня, то у меня претензий к автору нет. Вы знаете, мне кажется, что по жизни ходят такие честные, благородные труженики, готовые вмешаться в любую несправедливость. Я уже сжился со своей ролью.
Драматург. Да! И такие люди в поисках своей правды подчас наталкиваются на черствость и равнодушие. Они докучают людям своими просьбами, и те приписывают их назойливость возрастным отклонениям, проходят мимо человеческих судеб. Именно таким я вас вижу в своей пьесе. Я встречал таких людей.
Овсянников. Я доволен созданным вами образом старого учителя. Если вам интересно мое мнение о Дарье Ивановне, то и она персонаж из реальной жизни.
Драматург. С ней у меня все благополучно. Ее сценическая судьба продумана. Она выйдет замуж за пенсионера Косовороткина. Не решил только пока, кто он по профессии. Мне еще не очень ясна его биография. Но замуж за него она выйдет.
Стеклобитов. Простите, вы говорите о моей матушке?
Драматург. О ней.
Стеклобитов. Мне пока ничего не известно о ее решении выйти замуж. Не поздно ли в ее-то годы?
Гарольд. Вы хотите выдать мою бабушку замуж?
Драматург. Обязательно. Она еще имеет право на личную жизнь. У многих почему-то сложилось такое понятие: если женщине перевалило за шестьдесят, то она годна только на то, чтобы нянчить внуков, ухаживать за взрослыми детьми, вести хозяйство. Это неправильно! Есть пожилые женщины, которые моложе иных молодых!
На сцене высвечивается Дарья Ивановна.
Дарья Ивановна. Я и есть такая! Многие зрительницы будут мне благодарны. Я чувствую, что найду отклик в их сердцах.
Стеклобитов. Честно говоря, я не ожидал такого хода.
Драматург. Прошу вас только до поры до времени не говорить об этом вашей жене. Для нее это событие должно быть полной неожиданностью.
Стеклобитов. Все ведь зависит от вашего текста, который я произношу.
Драматург. Простите. Мне показалось сейчас, что я говорю не со своими персонажами, а с живыми людьми. Так что же все-таки будем делать? Как должны разворачиваться события?
Стеклобитов. Пока что я с женой должен завтра принимать дома гостей, от которых зависит мое продвижение по службе. Кстати, почему Леокадии Карповны нет здесь с нами?
Драматург. Потому, что я о ней сейчас не думаю. Ее линия поведения мне ясна. Она типичная современная мещанка. Итак, к какому же выводу мы должны прийти?
Гарольд. Разрешите?
Драматург. Пожалуйста! Слушаю тебя.
Гарольд. Благодарю. А что, если нам самим попробовать разобраться в драматургии наших отношений?
Драматург. То есть как это самим? Вы же не можете без текста, без продуманного сюжета? А это зависит от меня, и только от меня. Нет, нет! Вы будете исполнять мою волю, вы будете следовать за моим воображением! Вы меня не собьете и не переубедите! А сейчас оставьте меня в покое! Уходите! Я хочу побыть один. Мы встретимся завтра. Я должен все еще раз обдумать, взвесить, уточнить...
Персонажи молча исчезают.
(В глубоком раздумье. Курит. Мыслит вслух.) Штампы... Штампы... Как уйти от трафарета? Как избежать банальностей? Все это было, было... Все это наш зритель уже кушал: и добрых старичков-пенсионеров, и равнодушных карьеристов, и маменькиных сынков... Как сказать новое слово, и сказать его по-новому?.. (Неожиданно воодушевляясь.) А что, если так?.. Это, пожалуй, идея! Да, да! Это дает новый поворот сюжету. Никакого наезда на парапет, никакого столкновения с теплоходом на подводных крыльях... Итак, они возвращаются домой из-за города в ночь под воскресенье, и вот тут-то все и случается... Кажется... Кажется, я выпутываюсь... Попробуем записать... (Подходит к столу, садится и начинает лихорадочно что-то записывать.)
Затемнение
СЦЕНА ШЕСТАЯ
Обстановка первой картины. Воскресное утро. Стеклобитов
в пижаме, Гарольд в синем спортивном костюме молча
завтракают. Большая пауза.
Стеклобитов. Ты когда вернулся?
Гарольд. Ночью.
Стеклобитов. Хорошо погуляли?
Гарольд. Хорошо.
Стеклобитов. Куда вы ездили?
Гарольд. За город.
Стеклобитов. К кому? Просто так за город или в какое-нибудь определенное место?
Гарольд (мрачно). В определенное место.
Стеклобитов. К кому-нибудь на дачу?
Гарольд. Нет. Просто так. На природу.
Стеклобитов. Много выпили?
Гарольд. Какое это имеет значение?
Стеклобитов. Я же тебя просил не садиться за руль, после того как выпьешь. Я заберу у тебя машину.
Гарольд. Забирай. (Поднимается. Хочет выйти из-за стола.)
Стеклобитов. Сядь.
Гарольд. Ну, я сел. (Садится.)
Стеклобитов. Почему ты со мной так разговариваешь?
Гарольд. А как я разговариваю?
Стеклобитов. Грубо.
Гарольд. Просто у меня всегда с утра голос такой.
Стеклобитов. Я не о голосе говорю. Я имею в виду интонацию. Я не терплю этот тон.
Гарольд (помолчав). Я тебя слушаю, папа!
Стеклобитов. Что случилось? Почему ты такой... мрачный?
Гарольд. Я не мрачный.
Стеклобитов. Ты не выспался?
Гарольд. Я не выспался.
Стеклобитов. Ты от меня ничего не скрываешь?
Гарольд. А что я должен скрывать?
Стеклобитов. Не знаю. С вами там за городом ничего не стряслось? Почему вы вернулись ночью, а не остались на воскресенье там, куда вы поехали со своими девчонками?
Гарольд. Решили вернуться, и все!
Входит Дарья Ивановна.
Стеклобитов. Мама! Дай мне еще парочку свежих блинчиков.
Дарья Ивановна выходит.
Гарольд. Я тебе больше не нужен?
Стеклобитов. Можешь идти. У меня есть два билета на сегодняшний хоккей. Мы с мамой и друзьями уходим в ресторан. Могу билеты тебе отдать.
Гарольд. Спасибо. Я посмотрю по телевизору.
Стеклобитов. Как хочешь. Жаль, пропадут билеты.
Гарольд. Предложи их бабушке. Может, она с твоим учителем пойдет. (Усмехается, выходит.)
