Когда до князя с ротмистром осталось шагов пять, щуцманы остановились, постояли, переводя дух, после чего более тощий потребовал от деда Савелия лошадь, поскольку "господину штурмфюреру" нужна Окунинская "кляча". А пока бывший ротмистр, слегка охреневший от такой наглости, подыскивал достойный ответ, второй добавил:
- И девку! Господин штурмфюрер любит молодых девок! - и заржал. А спустя секунду заржал и первый.
Когда же оба наконец оторжались, тощий грозно, как ему казалось, нахмурился:
- Ну чё си...
И застыл, беспомощно тараща глаза и постепенно бледнея от страха. Рядом точно так же изображал столб второй, только багровея.
Кощей некоторое время любовался получившейся картиной, потом наконец негромко позвал:
- Гусев!
- Здесь, княже! - отозвался Сергей, выходя из-за угла.
- Пытать будешь? - продолжая разглядывать полицаев, поинтересовался напарник совершенно спокойно.
- Придётся, - вздохнул полковник, ощущая, как идущий от изменников страх сменяется ужасом...
Допрос много времени не занял -- и допрашиваемые не врали и не запирались, и спрашивать их было почти не о чем. И если бы не необходимость убедить одного старого упрямца отправиться в места более безопасные, Гусев с ним -- с допросом -- и заморачиваться не стал. А так...
Десяток гансов на полуторке и столько же полицаев на двух телегах, возглавляемые местным "большим начальником" в чине аж штурмфюрера, выехали сегодня утром для проверки поступившего от одного из местных жителей доноса. И когда до хутора оставалось около километра, благополучно застряли на ровном, можно сказать, месте по причине поломки сначала упомянутой полуторки, а потом и телег. Ну и, наконец, когда лошадей попытались перепрячь в машину, дурная скотина непонятно с чего взбесилась, покалечила кучу народу и разбежалась в разные стороны. После чего этих двоих, как наименее пострадавших, отправили на хутор...
Слушая, как полицаи чуть ли не хором (а поначалу так и было, пока князь не приказал тощему заткнуться) рассказывают о причинах появления в этих местах, бывший ротмистр тихо ругался, а Сергей вспоминал грустный анекдот, случайно услышанный им, когда группа работала рядом с Барвенковским выступом. О том, что три хохла -- это партизанский отряд с предателем.
Тропа была -- загляденье. Широкая, ровная, прямая... И потому до базы добрались за две ночи, несмотря на то, что шли не торопясь, каждые два часа останавливаясь на пятнадцать минут, а днём вообще устроили привал до вечера. Хотя, помнится, вдвоём с напарником...
Но это всё, как говорит Командир, несущественно. Главное -- группа вернулась сама и вывела подопечных, выполнив задание и без потерь. А то, что сразу после прибытия с этих подопечных стрясли подписки о неразглашении -- что поделать. Жизнь такая. Зато было интересно наблюдать за встречей бывшего гусара с Иваном Петровичем и детьми. Ну и детей с бывшим гусаром -- насколько понял Гусев, эти трое и не надеялись ещё когда-нибудь увидеться. Во всяком случае, до конца войны. А тут...
В общем, такое простое маленькое человеческое счастье. А на следующий день -- тоже счастье, тоже простое и человеческое, но уже большое. Когда на базу примчался когда-то комдив, а сейчас уже целый генерал-лейтенант Игнатьев, сумевший вырваться на несколько суток для устройства семьи.
А когда счастливый отец отбыл, забрав нашедшихся детей и -- вполне ожидаемо -- бывшего ротмистра ("Ну так, Савелий Игнатьич, надо ж кому-то за детьми присмотреть? Да и привыкли они к вам..."), были вечерние посиделки втроём, ставшие уже привычными, но в этот раз...
Чем-то они отличались от тех, что раньше, и тех, что потом. Может, лёгкой грустью и доброй завистью при виде чужого счастья? Может. В этот раз Сергей не стал разбираться в своих ощущениях. Чтобы не испортить. Он их просто запомнил...
Во время очередных таких посиделок напарник насторожился, а потом неожиданно прыгнул вперёд и растаял в воздухе. До не успевших даже понять, что случилось, Командира с Гусевым долетело скрежещущее: "Вернусь!"
- Куда это он? - озадаченно пробормотал Колычев.
- Не могу знать, тащ полковник, - отозвался Сергей. Секунду подумал и озвучил то, что лежало на поверхности: - Что-то случилось...
Иван Петрович насмешливо хмыкнул:
- Ну спасибо, Серёжа! А то бы я сам не догадался!
Гусев промолчал. Помочь Командиру он ничем не мог. Даже советом. Хотя...
- Товарищ полковник, а может, просто подождать?
С одной стороны -- идея так себе, с другой -- Иван Петрович оказался сейчас в положении, что называется, хуже не придумаешь. Потому что то, что союзника перестали приглашать участвовать в серьёзных операциях, не означает, что его оставили без присмотра. Другими словами, комиссар государственной безопасности Колычев И Пэ просто обязан докладывать о действиях князя. А о некоторых, таких, как, например, уходе -- в смысле, уходе совсем -- немедленно. Наверняка.
Вот только сейчас напарник сказал, что вернётся. То есть может получиться, что Командир доложит, поднимет тревогу, а где-нибудь через час появится весь такой довольный Кощей и выложит на всеобщее обозрение отнятый у гансов пулемёт редкой модели. К примеру. И потому получается, что подождать -- мысль не такая уж и глупая. Если недолго. Например, до следующего вечера. А лучше -- до следующего вечера и ещё ночь. А уж потом можно будет и докладывать. Ну, или раньше, если князь до назначенного срока объявится или чудика своего пришлёт...
Примерно так...
Выслушав довольно длинную и несколько сбивчивую речь, подчинённого, Командир некоторое время всматривался в его лицо, а потом переспросил:
- Говоришь, до следующего утра?..
Напарник появился меньше чем через сутки. Перед самым обедом -- Гусев как раз спускался с крыльца, направляясь в столовую -- он вышел из воздуха, держа на плече очередное "бревно", только, ради разнообразия, в чёрной форме. Оглядевшись по сторонам и не обращая внимания на выпучившего глаза часового, князь спросил Сергея, где Командир, а услышав, что отъехал по делам, просто скинул "добычу" на землю и медленно побрёл к своему любимому месту на завалинке.
Поглядев ему вслед, полковник занялся телом, при ближайшем рассмотрении оказавшимся штурмбанфюрером СД. Зверюшка не то чтобы совсем уж редкая, но и на каждом углу не валяется. В общем, неплохой подарок Командиру. Если -- Гусев невольно обернулся и посмотрел на сидящего прикрыв глаза и подставив лицо солнцу Кощея -- это подарок.
Но это можно будет выяснить и вечером, Когда вернётся Колычев, а пока -- Сергей, поднатужившись, взвалил негнущееся тело на плечо и неторопливо зашагал к хате, в которой разместились здешние особисты.
Сдав "тело" на ответственное хранение и с большим трудом отделавшись от всяких неуместных вопросов вроде "Что это с ним?" и "Как с этим... поговорить?", полковник направился было обедать, однако у самой столовой остановился. Постоял немного и, развернувшись, решительно зашагал к штабу группы.
Напарник сидел всё на том же месте и в той же позе. С опущенными веками, каменным лицом и наглухо закрытыми чувствами. Конечно, если что-нибудь спросить, он ответит, но...
В общем, не время сейчас. Тем более не стоит спрашивать, с чего он так разозлился. Об этом вообще лучше не спрашивать. Наверное. Ну, или начать с эсдэшника -- наверняка ведь князь его не просто так прихватил. Н-да...
Гусев подошёл ближе, снова постоял, ожидая... чего-то, и в конце концов сел рядом, рассудив, что если Кощею хреново, то, может быть, от того, что рядом будет напарник, ученик и, наконец, просто друг... в общем... это... Хуже не будет.
Потом напарник не то спросил, не то просто заметил:
- Ты не обедал.
- Нет, - подтвердил Гусев и в свою очередь тоже спросил: - Как понял?
- Запах, - объяснил Кощей. И они опять замолчали.
