Лаврентий Палычу, по ощущениям Гусева, аж на душе полегчало. Явно ведь ему это мнение не нравилось. Однако что ж поделаешь, если оно есть? Князь же продолжил:
- Если ж мыслите вы, что с уходом лешего на покой уйдёт и сила моя, то не так сие...
После этого заявления Наркому стало совсем хорошо. И он, посетовав на сильную занятость, не позволяющую принять высокого гостя так, как это требуется, пригласил его погостить пока в Москве и наконец-то посмотреть её как следует. И начать завтра с конструкторского бюро, в котором разрабатывают то, о чём Советское Правительство узнало только благодаря стараниям князя и его напарника. Ну, и ещё раз город посмотреть... А через пять дней их всех приглашают в гости...
При этом глаза Лаврентия Павловича на миг непроизвольно поднялись к потолку...
Гусев не знал, на что рассчитывал Нарком, направляя их в обычное, в общем-то, КБ при заводе, пусть и занимающееся сейчас несколько непривычным проектом, но ни Кощея, ни капитана оно не заинтересовало. Подумаешь, появится у пехоты очередная противотанковая штучка. И что?
Нет, вещь нужная, никто не спорит. Вот только к ней руки нужны. Умелые. А где их взять? А?.. Вот то-то!
С другой стороны -- Сергей вспомнил недавнее происшествие с "танками" - иной раз и корявыми руками можно что-нибудь сделать. Если вложить в них, например, гранату. Но, опять же, где её взять?
Капитан посмотрел на князя. Тот со своим обычным ничего не выражающим лицом слушал что-то объясняющего главного конструктора. Похоже, уже довольно долго, судя по нарастающему раздражению. И, похоже, главного конструктора пора было спасать. Однако Гусев не успел: остановив разработчика резким взмахом правой руки, Кощей достал из-за пазухи тёмную трубку сантиметров двадцати и что-то похожее на длинную иглу с утолщениями на обоих концах. Вложив иглу в трубку, он поднёс эту трубку к губам и резко дунул. После чего уставился на местного своими светящимися ядовито-зелёном цветом глазами. И в этот раз в его взгляде легко читалась откровенная насмешка.
Главный конструктор непонимающе переводил взгляд с воткнувшейся в дверной косяк стрелки на князя и обратно, не понимая, как следует реагировать на эту выходку, и Сергей решил ему помочь. Неторопливо прогулявшись к двери, он аккуратно вытащил стрелку и, подойдя к беседующим, протянул её напарнику. Тот, поблагодарив кивком, взял снаряд, поднял на уровень глаз Главного и покрутил в пальцах. Затем, видя, что тот всё ещё не понимает, подошёл к ближайшему кульману (работавший за ним предпочёл не ждать, когда его подвинут, а отскочил сам), взял из стоявшего рядом специального стакана карандаш и принялся рисовать. Стрелку. В трёх видах. Сбоку с раскрытым оперением. Сзади со сложенным оперением (Гусев понял это только потом). Сзади с раскрытым оперением. После чего, не увидев в глазах конструктора понимания, добавил на последнем рисунке изогнутую стрелку -- мол, крутится. И, наконец, демонстративно вздохнув, повернулся к капитану:
- Гусев, ты идёшь?
* Для желающих высказать "фи" по поводу этого эпизода.
"В конце 1943 года чешские инженеры завода "Ceska Zbrojovka" в Брно создали свой вариант советского 82-мм реактивного снаряда М-8.
80-мм ракета имела близкие к своему прототипу характеристики, но точность стрельбы благодаря вращению, сообщаемому стабилизаторами (установленными под углом к корпусу снаряда), была выше, чем у советского образца".
Взято здесь: Немецкая реактивная артиллерия в годы войны. Часть 2-я
Оказавшись на крыльце, они остановились подождать почему-то задержавшегося Командира, и Сергей спросил князя, из-за чего он так взъелся.
- Думать не хотят! - буркнул тот, отворачиваясь.
Колычев появился минуты через три. Оглядел напарников, вздохнул и отправил в заводской отдел госбезопасности. Как он выразился, чайку попить и его подождать. Потому как он не хочет потом объясняться из-за разгромленного завода.
Переглянувшись, Кощей с Сергеем одновременно пожали плечами и отправились по указанному адресу.
Встретили их, можно сказать, с распростёртыми объятиями и первым делом поинтересовались, не нужна ли какая помощь. Потом, узнав, что не нужна, предложили чаю с деревенским мёдом -- одному из сотрудников родители с оказией передали. Князь к мёду отнёсся очень даже благосклонно, и Сергей попенял себе, что не догадался раньше добыть напарнику лакомство.
Пока пили чай, разговорились. Новых знакомых в первую очередь интересовало, как там, на фронте. Правда ли, что гитлеровцы выдыхаются?
При последнем вопросе князь, до этого аккуратно слизывающий с ложечки капельки мёда и не принимавший участия в беседе (гостеприимные хозяева не настаивали. Похоже, получили инструкции), отчётливо фыркнул. А когда к нему обернулись, пояснил:
- Не он выдыхается. Мы из него дух вышибаем.
Вдруг одна из дверей, ведущих во внутренние помещения, распахнулась и оттуда вылетел здоровенный мордоворот в форме. Пролетев мимо успевшего пригнуться князя (слава... э-э-э... хорошо, что он его ловить не стал), тело врезалось в стенку и начало медленно стекать -- иначе не скажешь - на пол. Не успело -- из той же двери вылетело второе тело тоже не маленьких размеров и влипло в первое.
- Примерно так, - совершенно спокойно прокомментировал увиденное Кощей. И добавил: - Стоять!
Команда относилась к третьему телу, вылетевшему оттуда же, но, в отличие от первых двух, на своих ногах. Молодой парень. Лицо разбито в кровь, возраст определить сложно, но по мнению Гусева -- лет восемнадцать. И что примечательно -- руки у этого шустрика, похоже, связаны. За спиной.
Кощей, умевший, мимолётно скользнув взглядом, углядеть множество деталей, довольно усмехнулся. У него вообще настроение начало стремительно улучшаться! Почему-то. По ту сторону фронта это означало очередную пакость оккупантам, по эту...
Гусев напрягся.
- Гой еси, отрок! Камо грядеши? - и, поглядев в вырученные глаза зависшего в полёте юнца, разрешил: - Можешь говорить!
- Ч-чего?
Князь вздохнул:
- У тебя либо уши через раз работают, либо память девичья... Я спросил: камо грядеши?
- Э-э-э...
Дежурный, наконец-то прекративший лапать кобуру и догадавшийся подобрать отвисшую челюсть, вопросительно посмотрел на Гусева, ожидая разъяснений. Однако Сергей ничего объяснять не стал. Вместо этого он посоветовал срочно доставать бумагу и карандаш и начинать писать протокол допроса. Потому что князю даже самые упёртые нацисты отвечали, а уж этот сопляк...
В общем, довольно быстро выяснилось, что отрок сей, именуемый Алексием (от князя пришла ощутимая волна неудовольствия -- ну не любил он чужестранных имён!), сыном Михаила (та же реакция) из рода Пучкова, возрастом восемнадцать зим, никакой не чужестранный шпиён и даже на злостного расхитителя, сиречь вора, как-то не тянет. Поскольку выносил с завода собственноручно сделанную патефонную пружину, поскольку старая сломалась. А чтобы никто чего лишнего не удумал, сделал он её во время (и вместо) обеда и из негодного обрезка.
На этом месте дежурный вскинулся: мол, врёшь. Однако Гусев, ухватив его за плечо и усадив обратно, посоветовал потом самому попробовать соврать Кощею. И дежурный увял. А когда выяснилось, что сведения о хищении поступили от того, кто имел в этом деле личный интерес (хотел отомстить за побитую физиономию), и вовсе уткнулся носом в бумаги. Что повесить на мальчишку нападение на сотрудников не получится, он уже понял. Да и то, кому охота становиться посмешищем?
Потом Кощей принялся выяснять, кто научил юнца бою, попросил показать пару приёмов (к тому времени достойного, как оказалось, потомка рода Пучковых уже и от паралича освободили, и руки развязали) и для начала предложил поступить на службу в госбезопасность, учителем. А то такие вот бойцы...
