Были и еще более безумные теории, типа того, что мир стоит на огромной черепахе это внутри головы некого бога. Да, в столовой народ генерировал самые безумные теории на этот счет, но послушать было интересно. А может, стоило проверить свежесть того шпината.

В прошлый раз я был тут лишь мельком, видел мир с крыши стройки и только и мог предполагать, что именно вокруг меня. Сейчас же, оказавшись тут я, наконец, сумел прочувствовать всю глубину разницы реальности.

Все вокруг было не так как привычно.

Вроде обычная трава, такие же деревья, стены и прочие вещи, но все же какое-то все другое. Недвижимое двигается, стоит тебе отвернуться, неодушевленное может ожить, когда ты не смотришь, а мертвое восстать, стоит только расслабится. Этот мир пугает, очень сильно пугает, но вот именно сейчас страха нет.

И вот сейчас я вновь тут и вновь смотрю на все это.

Гляжу на вечно ночное небо, наполненное бесчисленным количеством звезд, что сияют так ярко, но при этом вокруг совсем не темно, а будто в какой-то пасмурный день. Легкая прохлада касается кожи и заставляет слегка поежиться.

Мир будто из чьего-то больного сна, где воедино слились современный город и какие-то средневековые постройки. Где многоэтажки могут переходить в башни, а из стеклянных стен торчат каменные барельефы и горгульи.

Но все это не выглядит обжитым или хотя бы приспособленным для жилья. Здесь словно случился апокалипсис, и все живые давно покинули данное место. Как будто конец света пришел в этот мир и оставил после себя лишь разруху и хаос.

- Вау, – только и сказал я. – Иной мир…

Это необычное чувство.

Умом я понимал, что Мельхиор есть, даже был тут, но тогда все случилось так резко и спонтанно, что я просто не успел ничего понять. Можно сколько угодно говорить и рассуждать об ином измерении, но оказаться в нем это совершенно иное. До этого момента, мне порой казалось, что Мельхиора не существует даже, а все те самые мне лишь приснились. Мозгу человека порой сложно осмыслить слишком большие вещи, и он начинает убеждать себя в нереальности.

- Да ну, тут скучно, – заворчала Болтушка. – Да и народец не самый дружелюбный…. Чего это ты на меня так смотришь?

Почему-то, мне сразу пришла мысль, что она просто задолбала всех вокруг, вот они ее и не терпят, и это на моем лице и отразилось. Обидевшись, она тут же исчезла.

- Ты ничего не чувствуешь? – неожиданно спросил меня Эрик.

- М? – посмотрел я на него. – Ты о чем?

- Попробуй сосредоточиться. Не слышишь ли, как тебя кто-то зовет или может, тянет куда-то? Просто попытайся почувствовать.

Я постарался прислушаться к себе, но ничего из сказанного им не приходилось. Только Болтушка едва слышно хрумкала своим печеньем. Я же говорил ей, что экономить нужно, сейчас все съест и будет клянчить мою долю, а мои нервы не железные. Наверное, поэтому она выбрала меня как своего сноходца, потому что я – латентный подкаблучник и девушек не бью.

- Нет, ничего, – отвечаю ему. – А что?

- Да, так, проверял кое-что, – задумчиво ответил он. – Так или иначе, идем, нам нужно довести это стадо до нужно места.

С этими словами он пошел вперед, палкой погоняя стадо призрачных барашков. Я тоже пошел помогать, чтобы овцы не разбежались.

Черт, нам нужна собака, которая бы следила за скотом. Хорошо хоть пока волков не встретили.

Будто в ответ моим мыслям где-то вдалеке послышался волчий вой.

- Воу, а я только о них подумал, – сказал я.

- Будь осторожен в своих желаниях здесь, в Мельхе, – фыркнул Эрик. – Если сильно пожелаешь, мир может и исполнить это.

- Серьезно? – заволновался я.

- Это мир мыслей, желаний, чувств, страхов и надежды, а потому здесь наша воля особенно сильно проявляется и может даже менять реальность. Вера – страшная сила и если она искренняя, то местная реальность может под нее подстроится.

- В такое сложно поверить…

- Был как-то один сноходец, обладал способностью к невидимости, – начал мой напарник. – Ну и как любой парень с невидимостью, он использовал свою силу, чтобы подглядывать за девушками и воровать их белье. Чертов вуайерист. Его, конечно, ловили и били. И он все время желал быть самым неуловимым, как воздух. И вот однажды, он просто исчез и никто его больше никогда не видел.

- Он умер?

- Не знаю, – пожал он плечами. – Но говорят, его желание исполнилось, он стал невидим, неосязаем и неуловим, как воздух, вот только он и с реальностью больше не может взаимодействовать. Говорят, так и живет, никем невидимый, никем неслышимый и даже умереть не может.

- Жуть какая… – поежился я.

- Если забыть о мифах, и вернуться в реальность, то твой соотечественник тут целое здание воплотил. Таверну для сноходцев в Мельхиоре. Правда выдумывал Бармен ее долго… Но как доказательства могущества воображения в этой реальности – более чем достаточно.

- Целый дом? – вот теперь меня пробрало реально. По сравнению с этим самоугробиться воображением – проще простого.

- Можешь сам сходить-посмотреть в свободное время, – пожал плечами напарник, – Таверна в двух шагах от выхода из портала на улице Шекспира, дойти и без сопровождения сможешь.

Мы двинулись вперед по дороге и гнали стадо овечек, которые то и дело норовились куда-то свернуть и разбежаться, а потому мне приходилось носиться вокруг и стаскивать отбивающихся в одну кучу. Дело не сложное, но раздражительное, а потому настроение у меня падало достаточно быстро. Уже даже мешать Болтушке схарчить парочку барашков мне не хотелось.

Эрик же держал в руке тот самый компас и указывал нам дорогу куда идти. Причем, компас то ли был не в настроении, то ли просто так работал, но наш маршрут менялся, раз пять, пока мы в какой-то момент не прошли по собственным следам. Нет, мы не заблудились, Эйбон сказал, что так и нужно. Путь в Домну можно найти, только блуждая и идя, куда укажет компас.

Вскоре мы встретили первых жителей этого места.

Ими, как ни странно, оказались призрачные волки.

Стая, состоящая из дюжины полупрозрачных, пылающих бледно-белым огнем волков появились среди переулков и, скалясь, рыча, начали окружать нас. Увидев их, барашки начал паниковать и сбивались в одну кучу.

Насколько я успел узнать, зверо-души одни из самых распространенных фей в Мельхиоре. Их тут полно, но большая часть или мелкие зверушки, птички, или вот такие волки. Технически это обычные животные, никаких существенных различий не имеющие. Есть, разумеется, и исключения, как гримы и баргесты, но они ближе к нечести, чем животным.

Кстати, оборотни в городе тоже появляются и все из-за таких вот зверо-духов. Если животное вселяется в тело человека, то оно не может так легко захватить контроль над всем и подчинить, так как само разумом фактически не обладает. Но вот инстинкты постепенно начинают влиять и искажать разум жертвы, а тело перестраивается. Человек с искривленным разумом наполненный инстинктами зверя теряет над собой контроль, становится агрессивным и начинает потакать своим естественным желаниям, таким как голод или сексуальное возбуждение. Вот только тело уже трансформируется и желает все брать силой, так что тем, кто встретит такого одержимого, не позавидуешь.

Увы, если процесс трансформации переходит определённую черту то спасти такого одержимого уже невозможно и ему дарят милосердную смерть, загоняют как зверя и убивают. С таким как раз мы тоже боремся, социальный контроль, камеры по всему городу стараются отслеживать признаки ликантропии и предотвращать беду, но не всегда получается. События с Эммой и ее матерью четко показали несовершенство нашей системы.

- Прочь, – произнес Эрик, и те два клинка на его запястьях ожили.

Звери никак не отреагировали на его слова и начали приближаться, за что и поплатились.

Словно газонокосилка клинки двигались вокруг своего хозяина и шинковали противников. Волки налетали целой толпой, лишь для того, чтобы быть моментально убитыми двумя стальными змеями. Я лишь успевал икнуть, как слышались всхлипы и стоны зверей, разрезанных на части в мгновение ока.