- Учись быть готовым всегда, – не согласился он. – К тому же, там тебе в любом случае ничего смертельного не угрожало, а переломы Фатима вылечила бы за пару дней. Те тролли пусть и дебилы, но убивать нас не стали бы, понимая, что после такого за ними пошлют отряд зачистки, могут развоплотить или даже уничтожить, и банальной смертью тут не отделаешься.

- Но ты же убил двоих, – нахмурился я.

- Тролли могут сливаться со стенами, полом и другими объектами, где они живут. Потому я их не убил, а лишь обезвредил. Чтобы полностью выкурить тролля из его места, нужно или все уничтожить, или провести обряд изгнания, ну, или развоплощения. А так, те двое через недельку очухаются.

Я этого не знал, а он не просвещал меня. Обряды – вообще штука мутная, они для фэйри что-то вроде программы, вшитой при создании. То есть, для примера, вампир корчится от креста не потому, что у креста какая-то сила, а потому, что вампир должен корчиться от креста. Придумали его таким. Но какие песни и пляски нужны, чтобы выгнать тролля из туннеля – даже не представляю.

- Во-вторых, ты не посвятил меня во все детали твоих действий и способностей. Я не знаю, когда ты там готов и когда нет, – говорил я, подходя к нему. – И не корчи из себя терминатора, – с этими словами я коснулся пальцем его бока, и парень тут же поморщился.

Когда его схватили, то явно сделали больно, и может, даже сломали ребро. Потому в относительной опасности он все же был. Фатиме придется и над ним поработать.

На это он ничего не сказал.

Я понимаю, почему он не доверяет мне, но сейчас это могло нам сильно помешать.

- Пф, – он лишь горделиво отвернулся.

Не любит, когда кто-то тыкает его носиком в неприятные вещи.

Ничего, пора привыкать. Осталось добить.

- Ты отвратительный переговорщик, – выдал я последний аргумент.

- Чего?! – возмутился он. – Я нормально веду переговоры.

- Ты начал их провоцировать, злить, и бой вообще начался из-за тебя!

- С такими как они и нужно говорить с позиции силы. Если дать им повод, они о тебя ноги вытирать будут, – сердито прищурился Эйбон.

- Если ты хотел говорить с позиции силы, тебе нужно было ее доказать. Сразу же. Например, стрелой в ногу главному, едва он начал качать права, – фыркнул уже я. – Нет ничего хуже, чем провокация без доказательства действиями… Многие люди на страх реагируют агрессией, и когда кто-то начинает рычать, но не кусает, подобным ребятам кажется, что их боятся. Естественно, они нападают. Да и вообще, наезжать на них не было нужды... Они с самого начала хотели лишь припугнуть нас и выбить для себя больше плюшек. Немного уважения, и можно было начать нормальные переговоры, а ты вместо этого начал угрожать и провоцировать.

- И с чего такие выводы?

- Детали, – начал я. – Для начала, они нагнетали обстановку, сломав лампочки на некоторых лампах, разбросали мусор и даже встречали нас на специально подготовленном пятачке света. Обычный психологический ход – заставить собеседника почувствовать себя неуютно, зажатым в тесноте, когда вокруг лишь тьма. Это добавляет стресса для неподготовленного человека.

Эрик явно пока не был убежден.

- Далее, пошли насмешки над нами и провокации. Он желал разозлить нас, сбить с мысли и уже сам вести разговор. А ты вместо того, чтобы принять правила игры, сразу же поддался и начал наезжать. С такими как они, есть лишь два метода общения. Или доказать свою силу сразу же, ошеломив их и вынудив тебя слушать, или говорить на их языке. Они – как проблемные подростки из неблагополучных районов, которые не уважают очкариков и ботанов, а ценят лишь таких же, как сами. Конечно, конкретного пацанчика из другого района могут избить чуть ли не с большей охотой, но с ним вначале хотя бы поговорят. Ну, или, получив от «серьезного человека» пулю в ногу, будут очень трепетно внимать, опасаясь получить ее еще куда-нибудь. Ты же просто нахамил… Другого результата и быть не могло.

- А у тебя, я смотрю, богатый опыт общения с такими.

- Я жил рядом с не самыми безопасными районами, – ответил я.

- Драться там же учился?

- Пришлось научиться постоять за себя…

Перед глазами вновь появились не лучшие моменты моей жизни.

- Ничтожество… жалкое и позорное… Терпеть не могу таких слабаков, как ты…

Тряхнув головой, я отбросил неприятные воспоминания.

Давление в груди усилилось, и мне начало становиться нехорошо.

Эрик молчал, о чем-то думая после моих слов.

Ему стоит обдумать собственные ошибки. Если первые два пункта я еще могу понять, то последний для человека его работы – нехороший показатель. Если он постоянно так ведет переговоры и вообще так общается, то ничего удивительного, что в участке его мало кто любит.

За неделю я много наслушался о нем, и мало кто говорил об Эрике Эйбоне в позитивном ключе. Все считали его самоуверенным зазнайкой, который не выполняет приказов и делает то, что хочет, и за это никогда не бывает наказан. Потому многие злорадствовали, когда его заставили возиться со мной, считая, что он это заслужил.

И если раньше я думал, что он просто придурок, который так делает из вредности, то сейчас замечаю, что это просто его манера общения, и скорее, следствие комплексов.

Все же он невысокий, смазливый, худой, и чего уж молчать – на девчонку похож, потому явно хочет показать себя крутым, чтобы его не судили по внешности. Отсюда и позиция силы в разговоре, которую он явно любит подтверждать делом.

У меня был такой друг в прошлом.

Федькой его звали. Он тоже был невысоким, худым и слабоватым, но очень пытался казаться крутым, что удавалось ему не всегда. Ему самому не нравилось вести себя как придурок, но он стыдился своей слабости и внешности, вот и хотел как-то соответствовать окружающим, чтобы не выглядеть как довесок к нам.

Эх… воспоминания о друге неприятно кольнули в груди.

Лучше забыть…

- Ладно, – прервал тишину Эрик. – Я подумаю над твоими словами.

О, не ожидал, что он признает это!

Уже неплохо.

Может, он и не безнадежен?

Я решил ничего больше не говорить, а то из вредности все наоборот сделает.

- Ох, – вздохнул я, схватившись за грудь. Странный жар и пульсация внутри становились сильнее, и уже не казались мне просто переизбытком адреналина.

- Что с тобой? – подошел ко мне Эрик.

- Не знаю, – поморщился я. – Та… пульсация… она растет, и…

Мы сошли с лифта, и стоило мне сделать шаг, как пол под моей ногой просел на несколько сантиметров, а все в радиусе трех метров покрылось глубокими трещинами. От произошедшего задрожали стены и с потолка посыпалась побелка.

Давление в груди резко прекратилось, и на смену ему пришло ощущение слабости. Едва стоя на ногах, я поднимаю ногу из образовавшейся ямы и изумленно смотрю на разрушения, которые я случайно учинил.

С помощью Эрика я дошел до стены и присел на пол, все еще смотря на яму.

- Живой? – спросил он.

- Да, вроде как, – киваю я. – Что это такое?

– Ну, похоже, это побочный эффект твоей способности, – ответил Эйбон, вытирая платком свои очки. Черт, он сейчас еще больше похож на девушку, особенно без очков. – Если ты поглотил слишком много кинетики и не высвободил ее, она начинает давить на тебя изнутри. Потому после боя тебе лучше высвобождать лишнее. Не знаю, что могло бы произойти, но лучше не рисковать.

- Ясно… а проблем из-за этого не будет?

- Ну, из зарплаты могут вычесть порчу имущества или отправят чинить.

- Да уж…

- Хорошо, нас снаружи не слышали, а то пришлось бы объяснять, что произошло. Отдыхай, а я пока позвоню начальству и отчитаюсь, – сказал он, доставая телефон.

Позвонив Бруксу, он быстро, не вдаваясь в подробности, пересказал случившееся, а также сообщил, где мы сейчас и что произошло. Выслушав оттуда явно немало упреков, он осунулся, а затем отложил трубку.

- За нами скоро приедут, – сказал Эрик.

- Ясно, – киваю я.

- Ага…

Некоторое время мы оба молчали. Сидим у стены, пялимся в потолок, а думать как-то не хочется. Тут не так жарко как на улице, но все равно в такой одежке не очень комфортно летом.