- Вы всегда интересовались молодежью, господин посол, - вела беседу Кейт. - Каковы ваши планы теперь, когда вы стали президентом Совета молодежи?
- Масса планов, - заявил Дэмьен. - Я полагаю, что самое главное для меня - помочь молодым людям играть в мировых проблемах более заметную роль, чем мы им сейчас позволяем или, точнее, не позволяем.
Кейт открыла было рот, чтобы задать следующий вопрос, но Дэмьена, похоже, разобрало красноречие:
- До какой же степени нас одолело тщеславие, заставляющее думать, будто мы справимся со всем лучше, чем они?
Кейт покачала головой, но Дэмьен и не рассчитывал на ответ.
- Мы называем их наивными и незрелыми, - продолжал он. - "Подождите, пока повзрослеет, - говорим им мы, - вот тогда мы вас выслушаем". На самом же деле мы имеем в виду другое: "Подождите, вот состаритесь, а там посмотрим". Таким образом, у молодежи не остается выбора. Вот поэтому с ней-то я и собираюсь сотрудничать.
Внимание всех присутствующих было сосредоточено на Дэмьене. Не часто интервьюированный так стремительно прибирал к своим рукам инициативу и говорил так страстно и убедительно.
Никто не заметил монаха, перебирающегося из одной лодочки в другую, пока он наконец не оказался прямо над Дэмьеном.
- Мы усиленно нашпиговываем их нашими ценностями, - ораторствовал Торн. - Мы вколачиваем в них наши доктрины до тех пор, пока они не покидают стены институтов с промытыми мозгами. Вот тогда - с нашей точки зрения - это "полноценные граждане". А у них остаются выхолощенные собственные мысли и абсолютно аморфная воля. Стремление к поступку нулевое. Зато они абсолютно безопасны.
Впившись глазами в затылок Дэмьена, Бенито присел. Потом приподнялся и наклонился, приготовившись к прыжку. Лодочка чуть сдвинулась под весом монаха и качнулась в сторону. От внезапного напряжения натянулась поддерживающая ее веревка, и она резко нырнула вниз. Хлопнула вторая веревка. Бенито упал на колени и, чтобы не выпасть, схватился за края лодочки. Разом сдвинулись все крепления.
Кейт взглянула вверх и вскрикнула. Дэмьен вскочил со своего кресла. Лодочка пронеслась мимо него. Две огромные лампы вылетели из нее и, подобно бомбам, оглушительно взорвались на полу. На заднем плане съемочной площадки мгновенно вспыхнули тяжелые нейлоновые занавески.
Во время падения Бенито зацепился ногой за кабель, моментально обвившийся вокруг его ноги лодыжки, и, как маятник, раскачивался над всей студией.
Он закричал. Но не от страха, а от бессильной ярости. Когда его тело относило к пылающим занавескам, он в безграничном отчаянии думал о том, каким идиотом будет выглядеть в полицейском участке. Он никогда не сможет взглянуть в глаза отцу де Карло. Провалился, как последний дурак. И даже в тот момент, когда языки пламени коснулись его, Бенито не почувствовал ни боли, ни страха.
Волосы вспыхнули, как сухая трава. Брови и ресницы тут же сгорели, лицо почернело. Нейлоновые занавеси закрутили его лицо и тело, пока он болтался из стороны в сторону. Они, как расплавленный саван, облепили Бенито, заживо его зажаривая. Кто-то наконец отыскал огнетушитель и направил на пламя струю. Дэмьен бесстрастно следил за действиями техника. Он думал о том, что вычитал где-то, будто мозг и сердце сгорают в последнюю очередь. Вдруг Торн что-то заметил. Он стремительно бросился вперед, несмотря на предостерегающие крики Дина, наклонился, схватил какой-то блестящий предмет и так же быстро вернулся на свое место.
От висящего тела исходил пар, все оно было покрыто пеной. Занавески расплавились настолько, что сквозь них проступало черное, обугленное, уже нечеловеческое лицо. Ноги, с удовлетворением заметил Дэмьен, продолжали дергаться. И пока он завороженно рассматривал их, Дин взял его за руку и повел к дверям.
Поездка до Пирфорда, где находился загородный дом Дэмьена, заняла около сорока минут. И пока они добирались до дома, ни один из мужчин не проронил ни слова. Дэмьен уставился в окно, обычно разговорчивый Дин уперся невидящим взглядом в газету. Он был бледен от только что пережитого шока. Оказавшись в кабинете Дэмьена, Дин достал бутылку со спиртным, и молчание, наконец, было прервано.
- Да, мне необходимо выпить, - пробормотал Дин. - У меня перед глазами это кошмарное лицо.
Дэмьен бросил на стул пальто и поднес к свету кинжал.
- Это была попытка убийства, - спокойно констатировал он.
Дин, широко раскрыв глаза, обернулся к нему.
- Сядь.
Дин послушно опустился в кресло и, медленно потягивая джин, слушал, как Дэмьен, словно на уроке истории, преподносил ему сведения о роде Бугенгагенов, которые на протяжении веков боролись с Сатаной. Девятьсот лет тому назад одному из них удалось побороть сына сатаны; в 1710 другой Бугенгаген вновь восстал против исчадия ада и не дал тому выполнить страшную миссию. Бугенгагены - сторожевые псы Христа...
- Ты когда-нибудь слышал о Мегиддо?
Дин отрицательно замотал головой.
- Подземный город Мегиддо, что под Иерусалимом. Он назывался раньше Армагеддон. Двадцать лет назад там жил Бугенгаген. Именно он обнаружил кинжалы. - Дэмьен снова поднес кинжал к свету и внимательно посмотрел на него. - Он-то и передал их моему отцу. Семь кинжалов. Роберт Торн попытался уничтожить меня. Последний раз я видел этот кинжал в занесенной надо мной руке Торна. Мне было тогда шесть лет. - Дэмьен выбросил вперед руку с кинжалом, и острие сверкнуло, отражая свет камина. - Да, он попытался убить меня, но я был защищен настоящим отцом.
Какое-то время Дэмьен стоял неподвижно, как изваяние, его рука с кинжалом была словно занесена для удара. Потом она упала, а сам он бессильно рухнул в кресло.
Дин нервно глотнул из своего бокала.
- Ты говоришь, имеются семь кинжалов. А у тебя только один. Где же остальные шесть?
- Именно это нам и надо выяснить. Их, должно быть, обнаружили при раскопках музея в Чикаго...
Дин взглянул на Дэмьена в полном недоумении.
- Был пожар, - напомнил тот, - ты должен об этом знать. Все было разрушено до основания. Не смогли спасти и моих дядю с тетей.
- Твой дядя был убит? - удивился Дин.
- Котел взорвался. Их и завалило в подвале. Никто не знал, что они были в музее.
